Король Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Мгновение. И первая шеренга мушкетеров дала слитный залп.

Жуткий. Страшный залп. Потому что свинцовые пули, выпущенные из этих «агрегатов», разили далеко и сильно. Во всяком случае, на дистанции в сто метров, на которую мушкетеры подпустили конных латников, тех поражало вполне уверенно.

— Па! — снова рявкнул командир мушкетеров, и дала залп вторая шеренга, в то время как первая встала на колено, пригнувшись.

Больше двухсот мушкетных пуль секунд за пять — это не фунт изюма. Во всяком случае лихой запал латной конницы они немало поубавили, свалив более сотни всадников. На первый взгляд очень высокая точность. Но конница шла гурьбой и промахнуться по такой толпе нужно было постараться.

Тут же подоспели и аркебузиры, которые зачастили со своими выстрелами, опасными на такой дистанции больше для лошадей, чем для всадников.

— Па! — ревели их командиры. — Па! Па! Па!

И весь фланг оказался совершенно закутан пороховым дымом. Из которого, после того как разрядились стрелки, вылетели уланы и под звуки рожка понеслись в атаку. Первая и вторая московские роты — самые хорошо упакованные всадники.

Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту-у-у.

Надрывался рожок.

Двадцать метров.

Уланы опустили длинные пики, вставленные в ремни кожаных упоров. Очень длинные пики. Иоанн велел делать их пустотелыми, выклеивая из восьми струганных долей на оправке, а потом обматывая тканевой лентой на лаковой пропитке. Так что пики улан превышали длину стандартных рыцарских копей — лансов, достигая шести метров. Из-за чего у этих ребят имелся определенный шанс в предстоящей сшибке.

Кроме того, улан было тактическое преимущество в инициативе. Ведь рыцари и кондотьеры смешались и затормозили от огня аркебузиров и, особенно, мушкетеров. Шутка ли? Без малого двести пятьдесят мушкетов и порядка полутора тысяч аркебуз. Там такая долбежка шла со свистом пуль, что любой бы смутился. И если мушкетные «подарки» были действительно опасны, пробивая на дистанции в сто метров миллиметр-полтора закаленной стали, то аркебузные действовали более нервически — короткие стволы давали большой разброс. Из-за чего казалось, будто бы весь воздух вокруг наполнен жужжанием пуль.

И тут стрельба прекратилась.

А на совершенно расстроенную и деморализованную латную конницу вылетели уланы, переходя в галоп. С пиками наперевес. Ни итальянцам, ни имперцам уже было не разогнаться. Просто не успеть. Да и отойти они уже не успевали…

На другом фланге ситуация разворачивалась примерно также. Только там не было мушкетеров, поэтому аркебузиры открыли огонь не со ста метров, а с полусотни. Польских рыцарей свалило практически всех уже после пары залпов. Ведь тут тоже оперировать около полутора тысяч аркебузиров в ротных «коробках», глубиной в пять шеренг.

А дальше… доспехи средней польско-литовской конницы не были пригодны для противодействия даже аркебузной пуле. И эти «подруги» творили там черти что. Настоящий ад. Бойню. Расстрел.

Потом же, ровно также, как на другом фланге, в атаку пошли уланы. Только всего одна рота. А за ними уже гусары, с клинками наизготовку. Никакой карусели не требовалось. Приказ был простой — решительный натиск и самая беспощадная рубка…

Тем временем батареи фальконетов вышли на свои позиции. Развернулись буквально в полутора сотнях метров от вражеских колонн и открыли по ним огонь. Ядрами. С такой дистанции даже 3-фунтовые орудия уверенно пробивали колонну, прорубая в ней просеку за просекой. И деморализуя ее совершенно.

А потом, когда обе фланговые атаки конницы Казимира оказались отбиты, в сторону фламандцев и швейцарцев развернулись и аркебузиры. Они ринулись на сближение для открытия огня. И артиллеристы, таща свои фальконеты на плечевых лямках, последовали за ними с тем, чтобы выйти на картечную дистанцию и тоже поучаствовать.

Надо ли говорить, что и швейцарцы, и фламандцы резко сбавили натиск? Он прекратился буквально с первых ядер, что пронзили их колонны с флангов.

Кавалерия же Иоанна тем временем двигалась дальше, преследуя неприятеля. И на плечах бегущей итальянской, имперской и польско-литовской конницы ворвалась на позиции ломбардских артиллеристов. Кто-то остался их вырубать. Кто-то бросился дальше, стараясь нагнать бегущих.

— Небесный сигнал, — громко и отчетливо произнес Иоанн. — Запускайте небесный сигнал!

— Слушаюсь! — козырнул кто-то рядом.

И вскоре с оборонительных позиций русской армии взлетела в небо ракета. Обильно дымя, разумеется. Ничего особенного. Простой примитив из примитивов в духе ракеты Конгрива небольшого калибра с шестовым стабилизатором. Ее запускали строго вверх. Поэтому она, взлетев на высоту около восьмисот метров, взорвалась. Ибо огонь дошел до боевой части. Что сформировалов высоко в небе крупное облачко белого дыма.

— Что он творит?! — Выкрикнул Максимилиан, на скаку обращаясь к Казимиру. — Что это за штука взорвалась в небе?

— Черт его знает! — Крикнул тот. — Нам это теперь без разницы!

Но он ошибался.

Сильно ошибался.

Потому что, едва оторвавшись от гусар, замешкавшихся в драке с вооруженными слугами, король и его свита вылетела на поле… и замерла в нерешительности. Ибо от дальней опушки на них широкой лавой на рысях двигалось тысячи две или даже больше всадников. Каких еще толком не разобрать, но на их белых, синих и черных знаменах красовались восставшие волки.

Казимир, увидев это, нервно засмеялся. А из его глаз непроизвольно побежали слезы. Он широко перекрестился и, подняв голову к небу истово воскликнул:

— Господи, за что?!

— Кто это?! — Крикнул Никлаус фон Шарнахталь, предводитель швейцарской армии, оказавшийся в тылу из-за раны руки, полученной во время первой атаки. Оттого он и не попал во вторую мясорубку, откуда уже сложно было удрать. Он так без доспехов на торсе и восседал на коне с перевязанной рукой, покачиваясь, но все еще держась.

— Татары… — процедил Казимир, — татары Иоанна… его волчья стая…

— Так вот, значит, что громыхнуло, — хмыкнул произнес Максимилиан Габсбург, — это был им сигнал к атаке.

— Какая разница? — обреченно покачал головой Казимир.

— Действительно, никакой, — согласился Максимилиан. — К бою! Постараемся прорваться!

И все пришпорив коней последовали за молодым Габсбургом. Но это было в целом бесполезная забава. Татары не собирались никого выпускать из этой ловушки. Поэтому довольно легко «стреножили» спасающихся бегством стрельбой «по колесам», то есть, по лошадям.

Никто не ушел. По крайне мере все, кто ринулся по старой дороге, откуда армия Казимира пришла, оказался или убит, или взят в плен. Включая короля и многих иностранных наблюдателей, что находились в его свите…

[1] Флорин — это золотая монета массой 3,53 грамма золота высокой пробы. 2 млн. флоринов это примерно миллион рублей новгородским счетом (деньга новгородская в то время — 0,8 грамм, а рубль счетный равнялся сотне таких монет). В живом весе это около 7 тонн золота. Само собой, 2 миллионов флоринов — это счетное значение, наличность же Казимиру выдали разными монетами, преимущественно серебром.

Глава 10

1476 год — 10 августа, окрестности Вильно

Разгром был страшный.

От швейцарской армии уцелело едва за тысячу человек из которых половина была ранена. Все-таки стоять под фланговым аркебузно-артиллерийским огнем удовольствия мало.

Фламандцев выжило еще меньше. Они побежали раньше и попали под горячую руку гусар, что громили тыловые службы войска Казимира. Простых солдат там брать в плен было не с руки, поэтому, чтобы не мельтешили, их попросту рубили. В капусту. Только те фламандцы, что прижались к швейцарцам перед капитуляцией, и выжили.

Ломбардских артиллеристов гусары вырубили начисто, как и большую часть слуг и нестроевых. А вот итальянской латной коннице повезло — там с добрую сотню человек пережило битву. Тех, что уланы копьями из седел повыбивали и они не смогли сразу продолжить бой. Остальным досталось по полной программе. Или пулей, или кончаром.