Олег Герантиди - Малой кровью, могучим ударом!
Игорь выцелил пятый по счету T-IV. Да, немцы кое-чему учатся. Раньше они красили свои танки в темно-серый цвет, не маскировались, пугая таким образом противника. Теперь же броня покрыта пятнами разного цвета и формы – и ломаными, и размытыми. Он нажал на спусковую педаль – не помогут вам эти пятна! Снаряд прошил лобовую броню «четверки». Игорь заметил, как в тот же танк врезались еще два снаряда, а один лег с небольшим недолетом.
– Бронебойный...
– Готово!
Игорь перебросил пушку чуть влево, но три султана земли, поднявшиеся стеной в поле зрения прицела, закрыли следующий танк. Он переместил башню еще левее. Но стоящий там танк только что наживил кто-то из Т-34М. Снаряд со скоростью километр в секунду прошил обе стенки башни и рассыпался огненными искрами сзади. Больше отсюда целей не было видно. Головная часть колонны уничтожена за двадцать секунд, а остальные танки скрыты в дыму.
В наушниках щелкнуло:
– Я Гиацинт-один, Гиацинт-три, вперед! Вперед!
– Я Гиацинт-три, понял. Все Трехсотые, внимание! Вперед! Вперед! Повторяю, все Трехсотые, вперед! Вперед!
Танки второго батальона, ломая заборы и не прекращая стрельбы, пошли вперед.
– Гиацинт-один, я Баку, прием! – раздался в наушниках голос Чернышкова.
– Что тебе? Прием!
– Передних вы загасили. Задние еще не поняли, в чем дело. Колонна уплотняется. Гиацинт, давай всех во фланговую атаку!
– Сами разберемся! Смотри, чтобы с фланга никто не вылез! Прием!
– Понял, прием!
– Я Гиацинт-один! Всем! Начать движение за вторым батальоном. Огня не прекращать, разбор целей самостоятельный. Всем вперед! Прием!
– Я Гиацинт-два! Внимание! Двухсотые, вперед!
Игорь не выпускал теперь из вида танки своей роты. Хорошо идут. Стреляют, попадают. И сам успевал выцеливать пятнистую броню с крестами, сам стрелял и попадал.
– Гиацинт-один, я Баку, прием!
– Баку, я Гиацинт-один, прием!
– По дороге к моему холму движутся самоходки. Могут выйти вам в правый фланг! Отправь несколько танков вокруг моего холма. Пусть их встретят! Прием!
– Понял, Баку! Спасибо. Я Гиацинт-Один! Гиацинту-двадцать один! Немедленно выйти из боя вместе со своей ротой. Стариков! Давай вокруг холма! Там где-то «Штурмгешутцы»! Вкатай их на хрен! Прием!
– Я Гиацинт-двадцать один, понял! Первая рота! Правый поворот! За мной, марш! Делай, как я! Не отставать! Я Гиацинт– двадцать один, прием!
«Тридцатьчетверки» роты Старикова понеслись в обход холма. В это время перед наступающей бригадой во всей красе развернулась танковая колонна 3-го полка дивизии «Мертвая голова». Панцеры уже вылезли на поле, но некоторые из них застряли в размокшей почве. Все немецкие танки открыли встречный огонь.
– Нас подбили!
– Кантемировцы! Это Короткое! Не прекращать огня! Сметем с лица земли эту мразь!
– Нас подбили! – некоторые немецкие танки уже перевооружили длинноствольными 50-мм пушками, что на дистанции меньше 800 метров позволяло выводить из строя Т-34.
– Мужики! Увеличить темп стрельбы! Бейте их!
Игорь, когда его танки достаточно оторвались от места боя, вылез из люка на башню, осмотрел свою роту. Видимых повреждений ни у кого не было. Постепенно из виду исчезла сцена этой ожесточенной битвы, а в наушниках стихли крики разгоряченных боем товарищей. Холмы заслонили их и перекрыли радиосвязь, но ее можно было поддерживать через радиостанцию осназовцев, стоящих на вершине высотки.
– Баку, я Гиацинт-двадцать один, прием!
– Вижу вас. Гиацинт-двадцать один, хорошо идете, прием!
– Далеко фрицы? Прием!
– Сейчас обойдете вон тот выступ и увидите их, прием!
– Много? Прием!
– Да штук пятнадцать-двадцать.
– Ни хрена себе – подарочек!
– Да там самоходки одни, чего их бояться! Ориентир – одинокое дерево, влево двести. Они уже выходят на огневую, так что поддайте газу! Прием!
– Двести десятые! Я Гиацинт-двадцать один! Оборотов! Оборотов!
Когда обогнули последний выступ холма, увидели долгожданные самоходки. Двадцать две штуки, целый дивизион. Приземистые, словно распластанные по земле коробки, из лобовой брони торчат короткие 75-мм пушки. Самоходки, построившись в линию, заходили во фланг танкам 12-й бригады и сами подставили свои левые борта пушкам Старикова.
– Двести десятые! Слушай меня! Разбор целей самостоятельный. Как нас обнаружат – массированный огонь по поворачивающимся к нам самоходкам! Бронебойными... беглым! Огонь!
Почти одновременно выстрелили семь пушек. Снаряд, выпущенный Стариковым, прошил борт третьей с краю самоходки. Долей секунды позже в нее вошел еще один, и «Штурмгешутц» разорвался на части от мощнейшего внутреннего взрыва.
– Бронебойный!
– Готово!
Снова толчок отдачи, звон гильзы... недолет!
– Бронебойный!
– Готово!
– Дорожка, дорожка, дорожка!
Третий снаряд чуть снесло ветром, и он, скользнув по крыше рубки второй самоходки, рванул сразу за ней.
– Бронебойный!
– Готово!
– Нас заметили!
– Двести десятые! Сосредоточить огонь на пятой с краю, это командирская!
– Огонь!
– Бронебойный давай!
– Расход 25 процентов боеприпасов!
– Заряжай!
Эсэсовцы среагировали мгновенно. Все самоходки за секунду развернулись лобовой броней и орудиями к нашей роте.
– Распределение целей самостоятельно! Максимальный огонь всем! И маневр!
– Короткая!
Марат нажал на тормоз, и в этот момент два взрыва встали перед танком Старикова. Застучали по броне осколки и комья земли. Выстрел!
Механик, перебрасывая передачи вверх, снова ускорил танк. Через секунду завопил в ТПУ:
– Дорожка, дорожка, дорожка!
Игорь с ходу наживил еще одну самоходку, уложив ей снаряд на основание рубки, между повешенными на лобовой броне лентами гусениц. Самоходка, загребая рыхлую землю, чуть довернула и встала.
– Бронебойный!
– Готово!
– Короткую! – потребовал остановку у механика Игорь. Только танк встал, он всандалил снаряд в лоб самоходки, которая, прикрываясь дымом горящей рядом машины, тоже выстрелила.
– Нас подбили! – раздалось в наушниках.
– Кто говорит?
– Козырев!
– Мужики, тушитесь! – и в ТПУ: – Марат, заднюю! – Снова в рацию: – Кто рядом с Козыревым? Прикройте его!
В поле зрения прицела горело уже с десяток самоходок. На открытом месте тягаться им с танками не стоит. Нет шансов.
Игорь по рации запросил Чернышкова:
– Баку, я Гиацинт-двадцать один, прием!
– Гиацинт-двадцать один, я – Баку, прием!
– Не видишь, где гансы? Наведи, прием!
– У тебя танк один горит!
– Знаю, где немцы?
– Они отходят задним ходом. Прикрываются дымом.
– Как лучше их достать? Мне не видно!
– Они отходят, говорю!
– Понял, понял! Как лучше их достать?
– Ты их попробуй сзади подрезать. Обходи горящие справа. Если пойдешь слева, то они могут первыми по тебе врезать.
– Понял! Двести десятые! Слушай меня! Обходим горящие справа. Будьте готовы открыть огонь. Вперед!
– Стариков! Это ты, что ли, Гиацинт-двадцать один? Это Баку! Тут Гиацинт-один приказывает тебе против самоходок отправить три танка, а самому вместе с танками обойти холм и ударить во фланг немцам. Что-то круто у него там!
– Понял. Шеломков! Двести двенадцатый и Двести четырнадцатый! Вам выход на рубеж горящих, выходите справа и давите самоходки дальше. Остальные за мной! Прием!
Пять «тридцатьчетверок» проскочили между холмом и горящими немецкими самоходками и устремились в обход холма к полю танковой битвы. Игорь заметил, что кто-то сзади не удержался и от души полил их из пулемета. Справа сбоку воздух пересекли несколько снарядов. Легли плохо, не кучно.
– Баку! Не сожгут нас гансы? Прием!
– Нет! Сейчас твои их оттеснят, ходу, ходу!
Шеломков уже начал стрельбу, и немецким артиллеристам стало не до танков Старикова. Игорь вывел свои танки почти в тыл развернувшимся панцерам 3-го полка СС. Несколько выстрелов, и снова есть попадания! У страха глаза велики! Только почуяли танки в своем тылу, и эсэсовцев охватила паника. И ни о каком сопротивлении далее уже не шла речь. Стрелявшие с полотна шоссе танки как по команде развернулись и обратились в бегство. Их можно понять. Целый дивизион штурмовых орудий исчез за несколько минут, оставив только предсмертные вопли в эфире. И тут же из того места, где он был, атака танков противника. Никак не менее сотни.
Угнаться за Т-III, удирающим по шоссе на Т-34, месящем грязь по полю, почти невозможно. Танки 12-й бригады быстро добили застрявших и заглохших «панцеров», и, пройдя насквозь это бранное поле, встали. Следом пехотинцы, при поддержке танкистов, уже прочесывали дорогу и поля, вытаскивая из разбитых машин немецких солдат.
