Андрей Дьяков - Метро 2033. Во мрак
Последующие события развивались слишком быстро, чтобы успеть хоть как-то повлиять на ситуацию. Глеб повис на «кала– ше», пригибая ствол к земле, а старик вцепился в шею Санитара. В наступившей сумятице загрохотали выстрелы, озаряя вспышками фигуры борющихся.
Сталкеры сорвались с места практически одновременно. Краем глаза заметив отчаянный рывок мутанта, Таран вдруг ощутил, как подкашиваются ноги, а в груди стремительно разрастается знакомая непереносимая боль. Только не сейчас! Таран зарычал от бессилия и рухнул на колени. В глазах привычно потемнело, а картинка смазалась. Ко всему прочему едкий дым разъедал глаза, дезориентировал, жег легкие.
Превозмогая жестокие спазмы, наемник поднял голову. За короткие мгновения многое изменилось. Афанас больше не сражался с гигантом, безвольно распластавшись на полу. Глеб лежал рядом. То ли без сознания, то ли... Шевельнулся, слава богу! Жив! Но где же Геннадий?
Окинув зал мутным взглядом, Таран заметил мутанта совсем недалеко от выхода. Тот корчился на полу, пытаясь сквозь судороги дотянуться до обидчика. Оружейник проорал что-то злое и, склонившись над Дымом, в очередной раз ткнул скрученное в дугу тело электрошокером. Добрался-таки до своих заначек, тварь...
Закатив глаза, мутант, наконец, потерял сознание. Зловещий треск разрядника прекратился. Пахом подхватил с пола автомат, распрямился, прицелился в безвольное тело. Щелчок... Еще один... Тщетно. Яростно дергая затвор «калаша», гигант изрыгал громкие проклятия, но все без толку – магазин был пуст. Бесполезное оружие полетело на пол. Оглядевшись, Санитар подхватил с ближайшего стола увесистый монитор и, подняв над головой, с кривой ухмылкой повернулся к мутанту.
Дробовик оглушительно рявкнул. Сноп дроби вышиб монитор из рук. Следующий выстрел, угодив в нагрудную кирасу, едва не опрокинул Пахома. Восстановив равновесие, он рывком приблизился к новому противнику, нависнув над ним необъятной черной тенью.
Таран по-прежнему стоял на коленях, балансируя на грани обморока. Оружие плясало в непослушных руках, волны боли прокатывались по телу, рискуя отключить измученное сознание.
– Что, сталкер, хреново?
Перед глазами мелькнул железный сапог, грубым пинком выбивая оружие. Второй удар отправил Тарана наземь. Из разбитой губы засочилась кровь. Лицо Пахома – опухшее, с синюшными гематомами на скулах – медленно наплывало из мрака, во взгляде – лишь замешательство и пустота.
– Смею тебя заверить, – оружейник нагнулся за дробовиком, – ты еще не знаешь, что такое по-настоящему «хреново»...
Сталкер прислушался к ощущениям. Боль утихала. Невероятно, но приступ удалось пережить, не отключившись. Все еще не в силах подняться, он молча наблюдал за бывшим приятелем, поражаясь той чудовищной внутренней трансформации, которая преобразила душу Пахома, вытравив все человеческое и взамен выпустив на волю бессердечного озлобленного монстра.
С глухим щелчком патрон вошел в ствол, дуло дробовика замаячило в опасной близости. Но отчего-то гигант медлил. Может, ждал мольбы о пощаде?
– Скажешь что напоследок? – разорвал тишину грубый голос.
– Знаешь, Пахом... А ведь Глеб в тебе души не чаял. Вырасту, говорит, тоже свое дело заведу. – Таран смотрел без тени страха, скорее, с сожалением. Так смотрят на безнадежно больных людей. – Ты все испортил, Пахом. Сам. Не стоит винить...
– Хватит! – оборвал оружейник, срываясь на крик. – Ты ведь такой же наемник, как я, Таран! И ты будешь читать мне морали?!
– Я знаю, каково это – потерять близкого человека. И мне тоже было плевать на всех. Пока сын не открыл мне глаза.
– Приемыш!
– Да, приемыш, – сталкер еле заметно кивнул и посмотрел на гиганта в упор. – Только не он. Я. Это он меня принял. Такого, какой я есть... Остановись ты чуть раньше, и, быть может, Аврора тебя тоже бы приняла.
– Чушь! Твои мозги размякли, сталкер. Зря я спасал тебя там, на поверхности...
Схватка с трепаном, черный доспех, серое небо, вестибюль Маяковской... Четкие образы, словно слайды, вспыхивали в голове один за другим. Когда это было? Вчера? Пару суток назад? Неделю? Отголоском приступа в голове пульсировала, мешая сосредоточиться, спазматическая боль. Мысли еле ворочались.
Дуло дробовика, уткнувшись в лоб, приятно холодило кожу. Хорошо-то как... Боль разом отдалилась. Палец оружейника напрягся на спусковом крючке.
– Стой!
Голос, резкий, пронзительный, заставил Пахома вздрогнуть и повернуть голову на звук. Жуткая улыбка исказила его лицо. Аврора, бледная и дрожащая, решительно шла к отцу через зал.
– Оставь его в покое! Всех оставь! Тебе ведь я нужна, так?
– Так, дочурка. Истинно так.
«Глупышка... – пронеслось в голове Тарана. – Ему нужны все, кто прикоснулся к тайне».
Опустив дробовик, гигант шагнул навстречу. Гримаса на его окровавленном лице, должно быть, обозначала ухмылку, но, подняв на отца глаза, девочка испуганно застыла на месте. Торба с пожитками выпала из ее рук.
– Ключ-карта... – Пахом плотоядно покосился на сумку. – Она ведь там?
Аврора кивнула, от волнения закусив губу.
– Значит, больше нам с тобой говорить не о чем, мерзавка. Пришло время платить по счетам.
Вороненый ствол снова поднялся. Девочка зажмурилась в ожидании неминуемой участи, но выстрела так и не последовало. Открыв глаза, Аврора от неожиданности прянула назад. Кто– то заслонил ее, отгородив от безумствующего отца. Всклокоченные короткие волосы, до боли знакомая потертая ветровка... Глеб?
Медленно взявшись за дуло обеими руками, мальчик направил дробовик себе в грудь и с вызовом посмотрел на Санитара.
– Отец говорил мне, что дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. Тебе ведь все равно, кого убивать? Так убей меня. А ее отпусти.
Глаз оружейника дернулся. Зловещая ухмылка сползла с лица, сменившись выражением растерянности.
– Аврора – лучшее, что с тобой приключилось в этой жизни. Не допусти еще одну ошибку. Самую главную, дядя Пахом. Самую. Главную.
Что-то было во взгляде подростка... Нечто такое, от чего вдруг защемило в груди... Сердце бухнуло раз, другой, зашлось в дикой пляске. Зародившись где-то глубоко внутри, стремительным родником пробиваясь с самого дна очерствевшей души, с каждой секундой росло и ширилось давно забытое, жгучее, невыносимое чувство...
Пахом перевел взгляд на дочь, стремительно вскидывая дробовик. Грянул выстрел, навсегда сминая знакомые черты лица.
Щурясь под алыми брызгами, Глеб запоздало вздрогнул и бессильно осел на землю вслед за обезглавленным телом оружейника. Перед мысленным взором все еще стояло его лицо...
В глазах Пахома навсегда застряло раскаяние.
* * *В жилом отсеке «Малютки» пахло кровью и спиртом. Геннадий колдовал над дедом Афанасом, перевязывая простреленное плечо. Старик держался молодцом, несмотря на нездоровый, землисто-бледный цвет лица. Поймав взгляд Глеба, подмигнул. Прорвемся, мол...
Вздрагивая всем корпусом на ухабах, тягач возвращался в город. Обратная дорога через Южные болота прошла на редкость спокойно – насытившись трупами сородичей, хищники удалились с охотничьей тропы в свои логова. Лишь единожды дорогу преградил отбившийся от роя богомол, но гигантские колеса без видимых усилий размололи хитиновый панцирь, словно скорлупу яйца.
За время недолгой поездки мальчик успел поведать удивительную историю собственных похождений и теперь вовсю пытал молчаливого сталкера, чтобы тот рассказал свою. Радость встречи сменилась легкой обидой на Тарана после обещанной серьезной выволочки, но полученный нагоняй с лихвой компенсировался увлекательной поездкой на бронированном монстре.
О Пахоме старались не говорить.
Аврора сидела в углу просторного салона, поджав колени, и потерянно смотрела в никуда. Глеб собрался было подбодрить девочку, когда Таран окликнул его.
– Как ты?
Паренек неопределенно пожал плечами. После испытаний минувших дней накатила апатия. Даже спать не хотелось.
– Помнишь Кантемирова с Площади Ленина?
– Еще бы... – вздохнул Глеб. – Этого жука захочешь – не забудешь.
– Перед смертью просил напомнить тебе про какой-то должок... О чем это он?
– Владлен погиб? – мальчик встрепенулся, но, натолкнувшись на сочувственный взгляд, опустил голову. – Тогда это уже не важно. Дорога в Эдем ему больше ни к чему...
Затем его словно током прошибло. Снадобье! Как же он мог забыть!
Судорожно запустив руку в карман, Глеб вытащил сверток, сорвал бумажку, протягивая пузырек отцу:
– Пей!
Увидев на лице сталкера немой вопрос, мальчик затараторил:
– Это лекарство! Ты больше не будешь болеть, так Владлен обещал!
– Неужели у него получилось? Как тебе удалось это выцыганить?
– Долгая история... – Глеб деланно отмахнулся.
Таран осторожно принял склянку из рук приемного сына, разглядывая на свет. Прозрачная бесцветная жидкость. Прямо как вода... Откупорив пробку, принюхался. Нет запаха.
