Василий Звягинцев - Вихри Валгаллы
Сильвия, не отвечая, открыла брошенный в углу рубки кейс с имитаторами, взяла один, положила на край штурманского столика. Вытащила из заднего кармана джинсов блок-портсигар, нажала рубиновую кнопку. Очевидно, информацию от прибора она получала телепатически или через биотоки, потому что никаких воспринимаемых обычными чувствами сигналов Новиков не заметил.
— Сильное излучение. Думаю, что уцелевшие «солдаты» доложат на главную базу о случившемся, дождутся подкрепления с соответствующим оборудованием и начнут поиск. Сутки это у них займет, если ты разбросал маячки на достаточно сложной местности. Убедятся, что их обманули, а дальше не знаю. Бомбить по площадям вряд ли станут. Придумают что-то более остроумное, а вот что? Ты все время забываешь, я оказалась здесь впервые в жизни и никакого понятия об оснащении базы, ее гарнизоне, планах и инструкциях на случай чрезвычайных ситуаций не имею.
— Опять, что ли, Дайяну допрашивать? Надоело! Ну а если нас они не найдут, а сразу ее вычислять станут?
Сильвия направила портсигар теперь уже на Новикова.
— Ничего не получается. Экран абсолютный. Откуда у тебя эта штука? Раньше ведь ее не было, иначе и переход с Земли на Таорэру не получился бы…
— Секрет фирмы. Так, значит, под этим экраном ни катер, ни Дайяну не видно?
— Получается, что так. Известной мне аппаратурой экран преодолеть нельзя. От Антона подарочек?
— Если скажу, что в сельпо купил, все равно ведь не поверишь. Короче, иди тоже отдыхать в ее каюту. Пообщайся с ней, если еще не спит, может, узнаешь что интересное. А я выберу подходящую бухточку и стану до утра на якорь. Там и разберемся на свежую голову…
Глава 15
Ирине пришлось прибегнуть к помощи Воронцова, чтобы открыть проход из каюты прямо в один из холлов второго этажа лондонского дома леди Спенсер. В этом состояло главное неудобство установки пространственно-временного совмещения — кто-то должен был контролировать режим поля на станции отправления. Все хорошо помнили, как едва не закончились катастрофой экспедиции Берестина в шестьдесят шестой год и Ирины с Новиковым в девяносто первый.
Шульгин включил маленький, размером с авторучку, аккумуляторный фонарь, убедился, что шторы на окнах задернуты, после чего разыскал у двери круглый медный выключатель с увенчанным фарфоровым шариком рычажком. Вспыхнула многорожковая люстра, заискрившаяся водопадом хрустальных подвесок.
Хотя они собирались отправиться на поиски Новикова лишь утром, Ирина убедила Сашку изменить планы. Ей просто не хватило терпения, однако она мотивировала свою настойчивость тем, что ночь — более подходящее время. Если Андрей с Сильвией все еще в Лондоне, чем бы они там ни занимались, ночью окажутся скорее всего дома. А если их там нет, так прислуга будет спать, и они смогут беспрепятственно все осмотреть, поискать какие-то следы и улики, могущие намекнуть на судьбу исчезнувших друзей.
Все здесь было точно так, как при его первом посещении. Темные стенные панели резного дуба, а может быть, и ореха украшали африканские щиты и копья, индийские сабли, головы антилоп, бегемотов и носорогов — память о колониальных походах и грандиозных сафари многочисленных предков леди Спенсер. Каминную полку и подвесные застекленные витрины заполняли бронзовые и нефритовые статуэтки из Китая, причудливые раковины Индийского океана и Аравийского моря, непристойные деревянные божки Мадагаскара.
— Вот, Ирок, — негромко сказал Шульгин, — как настоящие-то агенты устраивались. А тебя твои начальнички засунули к нам под маской бедной студентки, едва на однокомнатную «хрущевку» денег выделили…
— В противном случае пришлось бы придумывать мне легенду внезапно осиротевшей маршальской дочки, а они у вас все наперечет, подходящей по возрасту и характеру не нашлось, — так же тихо ответила Ирина.
Шульгин потрудился над ней на славу, доказал, что не зря хвалился своими способностями гримера. Она и вправду выглядела рафинированным, может, немного женственным, но вполне убедительным молодым человеком лет двадцати — двадцати двух, безусловно, аристократом, с загорелым лицом, украшенным аккуратными каштановыми усами.
Оделась Ирина в стиле спортсмена-автомобилиста: большое клетчатое кепи с наушниками, блестящая кожаная куртка, клетчатые бриджи и ботинки-бульдоги с крагами.
Сам Шульгин нарядился в достаточно обычный, удобный и неброский твидовый костюм и прорезиненный плащ-реглан, на голове котелок, в руке массивная трость со спрятанным внутри мощным дробовиком.
На всякий случай — внизу могли быть слуги — Сашка задвинул засов двери, выходящей на просторную лестничную площадку.
Сравнительно быстро, часа за полтора, они осмотрели весь обширный этаж, двадцать пять или тридцать комнат, и жилых, и, так сказать, представительского назначения, соединенных многочисленными коридорами и коридорчиками в сложный, разветвленный и запутанный лабиринт, каким и должно быть родовое гнездо природной аристократки, обеспечивающее ощущение защищенности, комфорта и связи с теряющейся во временах норманнского вторжения вереницей почтенных и именитых предков.
Шульгину было немного странно вновь видеть дом, в котором он был совсем недавно, месяца два-три назад по собственному счету, входить в комнаты, ничуть с тех пор не изменившиеся, и в другие, которые прошлый раз были обставлены функциональной мебелью восьмидесятых годов, а сейчас загромождены тяжелыми диванами, креслами, стульями и столами стиля «модерн», какими-то никчемными бамбуковыми этажерками, расписными шелковыми ширмами, многочисленными цветочными кадками и горшками.
Но следов пребывания здесь Сильвии и Андрея они не находили. Все было в идеальном порядке, пыль вытерта и цветы недавно политы, но не похоже, чтобы тут нормальным образом жили.
Ирина почувствовала разочарование и одновременно облегчение. Стараясь не признаваться себе в этом, она больше всего боялась застать Новикова с хозяйкой, например, в постели или просто весело проводящим время в компании здешних ее друзей, забывшим, что Ирина ждет его и волнуется…
Но этого не случилось, и с новой силой вспыхнула тревога другого рода. Куда они исчезли, если, возможно, вообще не появлялись в этом доме?
Шульгин и Ирина вернулись в каминный зал, из которого начали осмотр дома. Присели в кресла, немного расслабились. Сашка нашел в богатом домашнем баре Сильвии бутылку с незнакомым ему сортом ирландского виски и совсем уже собрался его продегустировать, как вдруг внизу, в глубине дома раздался далекий собачий лай. Он стремительно приблизился, и вот уже на лестничной площадке хрипели и задыхались от ярости два, а то и больше пса, кидаясь на двухстворчатую дверь так, что она вздрагивала, несмотря на толщину и прочность петель и засовов.
— Пара минут — и появятся слуги и охрана, — отметил Сашка, отставляя так и неналитый бокал. — Еще немного поспорят, что делать, и вызовут полицию. Или сразу начнут ломать, как думаешь?
Ирина, впервые в жизни оказавшись в положении застигнутого на месте преступления грабителя, испугалась. Вскочила с кресла, побледнела, что было видно даже сквозь грим, растерянно завертела головой, не зная, как поступить. Шульгин наблюдал за ней с улыбкой, ожидая, скоро ли она опомнится, поймет, что никакой опасности для них не существует.
Ей потребовалось на это секунд десять — недопустимо много для профессионалки.
— «Стар стал папаша, рука не та, глаз не тот…» — процитировал он персонажа давнишнего милицейского романа «Дело пестрых», бестселлера шестидесятых годов.
Виновато потупившись, Ирина вытащила из кармана свой портсигар. Шульгин кивнул одобрительно.
— Так. И куда же мы пойдем?
— Домой, наверное. — Она откинула украшенную алмазной монограммой крышку и стала набирать нужную комбинацию на клавиатуре, прикрытой фильтрами сигарет.
Слуги наконец добрались до двери, возбужденно переговариваясь и обсуждая стратегию наиболее правильных действий. Голоса сквозь толстые полотнища дверей доносились глухо.
Шульгин отрицательно покачал ладонью.
— Не домой. В ближайший темный переулок… — прошептал он.
Открылось квадратное, два на два метра, окно перехода, окруженное по периметру фосфоресцирующей бледно-фиолетовой рамкой, за которой видна была перспектива ночной лондонской улицы. В сыром тумане тусклыми ореолами светились газовые фонари. Ирина что-то регулировала, время от времени невольно оглядываясь на двери, шум за которыми усиливался. Там, наверное, собрались уже все обитатели дома.
Риск состоял в том, что, согласно принципу неопределенности, не подстрахованное стационарной установкой поле могло забросить их или не в ту точку пространства, которая требовалась, или в другое время. Плюс-минус несколько часов, месяцев, а в худшем случае и лет.
