Формула Бога. Возвращение - Юрий Витальевич Яньшин
— Скажите пожалуйста, зачем все это?
— Что, это? Выражайтесь яснее, курсант! — весьма недружелюбно отреагировал Малхий.
— Н-ну, в-вот эт-то всё? Камни ломать, таскать, шлифовать и вообще, — запинаясь проныл тот же голосок.
— Встать, когда со старшим разговариваете! — рявкнул Малхий.
С верхнего яруса соскочил тощего вида паренек, перевязанный с ног до головы. Видимо ему сегодня досталось не только рубить и таскать, но и получить несколько производственных травм.
Паренек вытянулся по стойке смирно. Кадык на его тоненькой шейке судорожно дергался, делая глотательные движения. Малхий тяжелым взглядом смерил его от пяток до макушки:
— Имя?
— Натив.
— Ага. Подходит. Так что, «Врожденный» ты наш, тебя не устраивает? — ухмыляясь, переспросил куратор курса.
— Я-я, просто хотел спросить: зачем нам все эти работы, рубить, таскать, шлифовать? Ведь утром серафим, ну тот, что с головой льва, сказал, что нас будут готовить к внедрению в тела человеческие для интеллектуального воздействия на их поступки. А тут… такие понимаете ли. Истязания, чисто физические.
С каждым словом замотанного в тряпки субчика, глаза Малхия все выше и выше лезли на лоб.
— Ты откуда, зародыш, таких слов нахвататься успел?! «Интеллектуальное», «воздействие»! Уж не интеллигент ли ты часом?! — в крайней степени изумления поинтересовался он у задавшего вопрос. Тот помотал головой из стороны в сторону, а Малхий продолжил. — Умный что ли такой?! Ты еще очки нацепи на нос!
Уловив на себе недоуменно-вопрошающие взгляды, пояснил:
— Потом. Изобретут потом такой прибор, чтобы интеллигентов от приличных людей отличать. Еще не скоро, — и опять обращаясь к Нативу, протянул, — то-то я смотрю. Лицо у тебя какое-то подозрительное. Сразу видно, что засланный казачок!
Заинтересованные этим диалогом курсанты, начали сползать с нар и подтягиваться к эпицентру событий, чувствуя, что намечается нечто интересное. Малхий отвернулся от собеседника, и уже обращаясь к почтеннейшей публике, проговорил:
— Ладно. Это все были шутки. Я же предупреждал, что чувством юмора не обладаю. А теперь серьезно. Я вижу этот вопрос многих интересует. Так вот, как вы, я обращаюсь сейчас ко всем вам, собираетесь влиять на людей, склоняя их к труду, терпению, самоотречению и даже возможно к подвигу, если сами не знаете что это такое?! Один день поработали и уже заныли?!
— А что, разве то, что мы сегодня делали это подвиг?! — раздались голоса.
— Да. Подвиг. Я не говорю о грехах — у вас их нет. Я говорю о другом. Все то, что вы преодолеваете в себе, будь то праздность, усталость, отчаяние, сомнение в себе и окружающих, все это подвиг. И у каждого из вас он свой. Если сами в силах совершить подвиг, значит, и других сможете подвигнуть к этому. Я все сказал.
С этими словами он круто развернулся и быстрыми шагами покинул полное тишины помещение.
Прошло более трех тысяч лет с тех пор, как Захария услышал эти слова, но они до сих пор звучат в его ушах. Этот день стал переломным в жизни Захарии и рассеял все сомнения терзавшие его прежде.
XIII
А дальше потянулись годы учебы и труда. Учебный процесс для будущих ангелов не составлял больших проблем, они как пересохшая губка жадно впитывали в себя новые знания по десяткам дисциплин. Усвоение пройденного материала тоже не требовало каких-либо усилий, ибо вложенная в них с рождения прекрасная память цепко удерживала в мозгу все, что было необходимо для самосовершенствования. Помимо учебных предметов напрямую необходимых для плодотворного влияния на объект предстоящего внедрения, изучались еще и сугубо специфические, такие как, владение рукопашным боем, умение обходиться с мечом, ножом, копьем, пращей и луком. На осторожные вопросы, ибо откровенные претензии после того памятного всем случая с Нативом уже никто не решался высказывать что-либо подобное, зачем и к чему нужны эти экзерциции, если после «внедрения» они будут лишены своей телесной оболочки, Малхий с присущей только ему откровенностью пояснял:
— Разумеется, сами вы не сможете на практике применить свои познания в боевых искусствах, потому как будете пребывать исключительно в образе «внутреннего» голоса. Но в нужный момент на подсознательном уровне сможете подсказать даже растяпистому неумехе, как уклониться от удара копьем или парировать выпад меча в его сторону. На большее рассчитывать не приходится, но это все же лучше чем совсем ничего. И к тому же не забывайте, что вы будущие ангелы-хранители. Причем хранители не только душ, но и по возможности тел, в факультативном, так сказать, порядке. Чем на дольше время вы задержитесь в телах своих подопечных, тем лучше для них и для Рая тоже. Для Рая мало проку будет в том, чтобы получить чистую, с минимальным количеством пятен душу молодого и неопытного юнца без жизненных навыков. Мы здесь заинтересованы в прибытии к нам специалистов, обладающих полезными для развития общества навыками, имеющими зрелость в поступках и суждениях.
А на вопрос о том, почему преподаватели никогда не устраивают своим ученикам экзамены, как в иных учебных заведениях Рая, он отвечал с такой же прямотой:
— А зачем? Самый лучший и беспристрастный экзаменатор это будет ваша жизнь там. И она будет выставлять вам свои, возможно нелицеприятные оценки.
Трудовая повинность тоже не вызывала в Захарии глухого неприятия как было в начале. Он видел, что трудятся в Раю все без исключения и порой этот труд был более тяжким и гораздо менее приятным, чем тот каким занимался он со своими сокурсниками. Тут никто не сидел без дела в праздном ничегонеделании. За время обучения, Захарии приходилось осваивать многие профессии. Он уже успел поработать не только горным рабочим, но и плотником,
