Третий шанс - Герман Иванович Романов
— Алексей Николаевич, внизу горячий самовар — не желаете отпить чая. В носовом салоне большие окна, все будет хорошо видно.
Подошедший адъютант в гусарском ментике, на которого немногочисленные пассажиры пялили глаза, говорил негромко — с великим князем Борисом Владимировичем произошла удивительная трансформация после получения сильнейшей контузии от попадания камня в лоб «его высочества», оказавшийся на удивление твердым. И наступило «просветление» — великосветский вертопрах сделался идеальным адъютантом, взвалившим на себя кучу обязанностей, причем добровольно, и напрочь забыв о пирушках. Теперь он считал себя обязанным генералу, который якобы спас ему жизнь, подставив свою руку, что еще продолжала лежать на косынке — ушиб ее повторно, неудачно оступившись. А уж других адъютантов гонял, что лютый тигр, который на иркутском гербе присутствует — «бабр». Правда, благодаря художникам превратился в неведомую «зверушку».
— Благодарю вас, Борис Владимирович, чай самое нужное, что надо усталым военным. Пойдемте вниз, господа, красоты здесь удивительные, и воздух целебный — почти как на море, только вода пресная.
Алексей Николаевич спустился по трапу, аккуратно переставляя ноги — не хватало еще упасть. И внизу оперся на руку флаг-капитана наместника Эбергарда, что предупредительно встретил его. А вот отправленный вместе с ним в столицу контр-адмирал Витгефт спустился вслед за ним. На борту ледокола эти два моряка чувствовали себя в родной стихии — капитан и команда пожирали глазами временное начальство в коротком плавании. А дальше генерал с приличной свитой последовал в носовой салон — корабль для озерного плавания впечатлял размерами с хорошую канонерскую лодку, с двумя дымящими трубами, и внушительным форштевнем.
В салоне ожидал буфетчик — тут был первый класс, именно для таких пассажиров предоставлялась наверху просторная прогулочная палуба. Сидящие на диванах пассажиры старались не смотреть в его сторону — люди воспитанные. Но нет-нет, и он замечал на себе брошенные искоса взгляды — все узнавали военного министра, за восемь лет фотографии и портреты по всей стране разошлись. К тому же генералов с белым крестом святого Георгия на шее не так и много — на действительной военной службе и десятка пока нет, и то если с адмиралами посчитать. В Маньчжурской армии всего пятеро — у него за поход со Скобелевым в Ахал-Теке, у Линевича за взятие Пекина. Генералы Стессель, Штакельберг и Фок получили недавно за Бицзыво. Вот и все — плюс вице-адмирал Макаров, и единственный кавалер большого креста 2-й степени наместник и главнокомандующий. А царский вензель генерал-адъютанта на погонах сам говорил за себя…
— Благодарю за службу, братцы!
— Рады стараться, ваше высокопревосходительство!
Куропаткин громко похвалил команду, и та достаточно стройно, людей подбирали исключительно отслуживших военную службу. И сейчас моряки буквально «пожирали» его глазами, вытянувшись и замерев. Прекрасно зная какой эффект произведут на них его слова, он заговорил, чуть повысив голос, и внимательно оглядывая фронт, дружно
— Позвольте вас поблагодарить от лица чинов Маньчжурской армии! Вы все делаете крайне нужное дело, от бесперебойных перевозок по озеру зависит жизнь и смерть таких же, как вы, пусть и надевших шинели и бушлаты. Запомните это — в ваших руках победа доблестной русской армии и флота. И за это вам от всех «маньчжурцев» поклон!
Алексей Николаевич картинно поклонился, увидев побагровевшие от оказанной чести моряцкие лица. И с умыслом, повернувшись к Борису Владимировичу, громко произнес:
— Ваше императорское высочество, составьте представление на награждение соответствующими орденами начальственных чинов, и тех матросов, коих изберет как достойных команда, их представить к медалям «за усердие» на орденской ленте. Они это заслужили!
Сопровождаемый громкими криками «ура» ошалевшей от оказанной чести команды ледокола (мало кто видел виз сибиряков великих князей), Алексей Николаевич отправился к небольшому пароходику, на котором предстояло доплыть до Иркутска — короткое неутомительное плавание по Ангаре и прогулка по городу гораздо лучше нахождения в вагоне, который еще должны втянуть в «чрево» парома…
— Господа, город два с половиной века стоит, мы его увидим, но вначале я должен осмотреть воинские эшелоны, на предмет выполнения моих приказов! Офицерам надлежит быть в пути с нижними чинами безотлучно, а это, как я вижу по погонам чины Кавказской гренадерской дивизии.
Алексей Николаевич уже размял ноги, идти от пристани, где на ту сторону реки в город был наведен понтон, было недалеко, тут можно и сапогами пройтись по пыли, перешагивая через рельсы по оставленному проходу, по которому к мосту катили повозки и шли люди. Но тут же все замирали, словно наступило светопреставление — еще бы — сам военный министр со свитой, все при оружии с белыми крестами, тут любой ошалеть может. Вот только не гренадеры — те были готовы к отправке, но та задержалась, так что все господа офицеры оказались на месте. Причем, не только в классных вагонах, но и в теплушках, откуда начали дружно выпрыгивать гренадеры.
— Сводному батальону немедленно на построение, господам офицерам и гренадерам, с оружием! Сам проверю…
Алексей Николаевич осекся — он увидел санитарный поезд Красного Креста, принадлежащей княгини Юсуповой, графини Сумароков-Эльстон. С ней он находился в дружеских отношениях много лет, и любил бывать во дворце — Зинаида Николаевна была умна и образована, принадлежала к высшей аристократии, выше некуда. И как военному министру ему очень помогала — возвращаясь домой, садясь за дневник, он всегда описывал встречи.
— Василий Егорович, займитесь батальоном лично — прошу вас, — Алексей Николаевич обратился к генерал-квартирмейстеру Флугу, а сам направился к поезду, возле которого стояли сестры милосердия. И тут он увидел княгиню
