Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Михаил Дорин
— Да. Сильно закрутило изначально. Момент первых двух витков он, как мне кажется, сам проспал...
— Ты, видать, тоже?
— Я всё контролировал, — отвечал Швабрин, слегка ухмыляясь.
— Не нравится мне этот твой контроль, Ваня. Я понимаю, что ты пытаешься быть как Нестеров, но ты — не он.
— Вы сами его ставили мне в пример...
— Ставил, и буду ставить всем. Но Николаич знал, где можно нарушить, а где лучше не надо. Сегодня был именно тот момент, где ты слишком рисковал. На скольки вывели?
— 2300 метров.
— На тоненького, верно? МиГ-21 — это тебе не «элочка», из нормального в перевёрнутый штопор переходит в раз. А ты ещё и курсанту слишком сильно доверил управления.
— Командир, управление я не «передоверял». Родин всё делал правильно. Не поймай он этот момент сейчас, возможно, и никогда бы уже не поймал бы. У него и на Л-29 не всегда получалось выводить сразу из штопора, а здесь он смог. Я ещё раз вам говорю, всё было под контролем.
Из кабинета послышалось, как кто-то несколько раз стукнул по столу, а затем принялся наливать воды в стакан. Наверняка, опять Вольфрамович промахнулся мимо пепельницы, когда тушил сигарету.
— Слушай, ну усы тебе не очень идут. Может, сбреешь? — спросил Ребров.
— Капитана как получу, тогда сбрею.
На счёт усов, тут комэска не прав. У Швабрина эта повышенная волосатость над верхней губой делала его взрослее на несколько лет и солиднее. Я уже начал забывать его без этого аксессуара под носом.
Удивительно, насколько быстро мы смогли наладить отношения с Иваном Фёдоровичем. Вроде был обычным Ванькой, которого периодически ставил на место Нестеров и командир звена Новиков. Теперь он наш инструктор, ведёт себя адекватно, учит хорошо и даже на рыбалку нас вытащил.
Место для такого застолья, Федоровичем было выбрано на его даче, в районе Белогорского лимана. Приехать сюда стоит хотя бы из-за его впечатляющего размера. На всём побережье Азовского моря, а возможно и Чёрного, это самый большой залив подобной конфигурации.
Представляет собой отделенное от Азовского моря двумя песчаными косами устье реки Белой. В его водах содержится минимальное количество соли, к тому же они защищены от волн и ветров, потому местные заводи считаются идеальными для рыбалки. По рассказам других инструкторов, которые часто наведаются сюда с рыбацкими приспособлениями, здесь можно выловить огромных лещей, карасей, окуней, щук, сазанов и так далее.
— Отец у меня раньше тягал здесь севрюгу и белугу, — рассказывал Швабрин, когда мы располагались под навесом его дачи.
Наше мероприятие рыбалкой было названо только чисто символически. Не был Швабрин таким уж заядлым рыбаком, чтобы с нами удить по берегу лимана. А вот остального добра было в достатке. Шашлычок, коньяк, уха и ароматный плов. И это оказалось настоящим сюрпризом.
— Вас кто научил плов готовить, Фёдорович? — спросил Артём, переворачивающий шампура на мангале.
— Теваныч. Вон его дом. Я пацанёнком был ещё, когда он к нам в гости заходил. Фронтовик, кстати.
— Ого! — удивился Костя. — А расскажите про него?
Армен Айриев, который и научил маленького Ваню Швабрина готовить плов, оказался самым настоящим боевым лётчиком. Майор, командир эскадрильи штурмового авиационного полка, кавалер двух орденов Красного Знамени. В 1944 году был удостоен звания Героя Советского Союза.
— Фёдорыч, давай пригласим его. Он здесь ещё живёт? — спросил я, раскладывая по тарелкам приготовленный плов.
— Он уехал давно в Ташкент. Я ещё в школе учился. Да и в живых нет уже Теваныча. Так что, не расскажет он уже свои истории.
Отпущены мы были сегодня под ответственность нашего инструктора до завтрашнего вечера. Каким это чудом удалось сделать, только ему и Реброву известно. В процессе наших посиделок, у некоторых сильно развязался язык.
— Ребров классный мужик, Фёдорович. Но он меня достал с беременностью моей жены, — жаловался, слегка уже подвыпивший, Тёмыч.
— А ты как думал? Он за всех вас, да и нас инструкторов переживает. Мы ж его постоянно достаём своими косяками и проколами. Там один Валентинович чего стоит, — сказал Швабрин, после чего мы все слегка рассмеялись.
— Роман Валентинович это наше всё. Так как умеет пить и после этого летать, умеет только он, — сказал я, памятуя о всех полётах с ним после его бурных застолий.
— Согласен. Ты помнишь наш уход на запасной. Я до сих пор не могу Реброву в глаза смотреть после тех самых танцев в твоих лаптях, — рассмеялся Швабрин.
После слов о паре дней в Антайске, пришлось и остальных посвятить в произошедшие события. Само собой, предварительно было взято с каждого слово, что обо всём будут молчать.
Пока остальные пели народные и популярные нынче песни, мы со Швабриным отошли на берег. Инициатором этого был он сам.
— Серега, разговор будет о тебе. Добров просил поговорить, — начал Иван, когда мы подошли к воде.
— Начинается. Фёдорович, мы уже с ним разговаривали на эту тему. Чего он так обо мне печётся?
— Ты сын его погибшего друга. В авиации всегда чтят память своих товарищей и оказывают помощь их родным.
Швабрин прав. Так уж заведено, и не только в авиации. Вот только не всплывает в памяти моего реципиента ни одного прихода бабушке и дедушке кого-нибудь из сослуживцев. И это при том, что жили они в том же городе, где и служил Сергей Родин-старший.
— Чего-то я не помню никого из них в моём доме. Кто-нибудь хоть раз поинтересовался, как живут мои старики или я? Всем было не до этого. Свои дела решали, а тут, видите ли, проснулась совесть у них.
— Я всех дел ваших не знаю, но то, что тебя очень здорово опекают, в этом можешь мне поверить. Ты же знаешь, что я тоже не из простых ребят. В нужные кабинеты могу и без стука заходить.
Здесь стоит согласиться со своим инструктором. Родственные связи с нынешним начальником училища, полковником Борщёвым, открывают Швабрину хорошие перспективы.
— Давай, Фёдорович, уже ближе к делу. Я сразу скажу «нет», и мы пойдём за стол, — сказал я, срывая травинку, чтобы поковыряться в зубах.
— Не торопись. Чем тебя не устраивает Белогорск? Тебе же красную дорожку, буквально, постелили. Перспектив море, — указал он на залив лимана.
— Ну не хочу я быть здесь. Нормальной службы хочу, строевой...
—
