Дмитрий Хван - Знак Сокола
А к ангарцам приходили и северные туземцы. Священник, принятый на борт "Алмаза", поведал, что недавно окрестил несколько семей дючеров, кои пришли жить под властью князя Сокола, бежав с неспокойной Зеи, где пошаливали царские казачки. Собственно, отток дючер с верховьев Зеи и Буреи начался не вчера и виной тому стали грабежи и прочие злодеяния гулящих ватажек бородачей. Немало они попускали кровушки местным жителям, чем склоняли их к бегству на Амур, Хумару и Сунгари - подальше от казаков, ближе к князю Соколу, который обид не чинит, а подданных своих защищает. Поначалу казачки пробовали на своих дощаниках следовать за объясаченными прежде туземцами, как было с шамагирскими дючерами с Буреи. Однако едва они оказались посредь Амура, как перед ними остановился корабль, пускающий чёрные клубы дыма, а молодой, скалящий зубы парень, приложив ко рту железный раструб, прокричал им, чтобы они немедля гребли прочь, подальше от владений великого князя Сибирской Руси. В иной раз ватажка, не медля, схватилась бы за сабли и мушкеты, но тогда, понимая своё незавидное положение, казаки отступили. А бывало, что некоторые немногочисленные отряды казаков, терпя разного рода лишения, как то: голод, холод, болезни или имея раненых товарищей на руках, целиком переходили на службу к ангарцам, надеясь на лучшее. Для таких служба всегда находилась - что у Петренко на Ангаре, что у Матусевича на Сунгари. А Зейский казачий острожек, так и вовсе тихой сапой стал вотчиной стоявшего прямо напротив него, на другом берегу, Зейского городка ангарцев. Острожный голова - присланный из Якутска сотник Мыльников был на корню куплен ещё Бекетовым и потому он ни в чём соседям преград не чинил. Бекетов же, будучи Албазинским воеводой, склонял сотника и вовсе переходить на службу к князю Соколу. Мыльников слушал, кивал головою, брал подарки, да просил подумать время от времени. Верно, тянул время, подлец, или цену набивал себе. Но как бы то ни было, на Зее властвовали ангарцы. Хотя угольный разрез, где трудились почти четыре сотни пленных китайцев, был на стороне, формально отданной под руку Москвы.
В Албазин прибыли поздно вечером, когда "Алмаз", сбавив ход, шёл вперёд, освещая путь прожекторами. И пусть капитан отлично знал реку, ожидать всё же можно было чего угодно. Поэтому и противоабордажные картечницы были наготове, и матросы смотрели в оба. Стас внимательно смотрел на приближающиеся огни причалов. Неуклюже смотревшиеся ангары, подсвеченные изнутри прожекторами, стояли около воды, в доброй сотне метров от места швартовки парохода.
- Пап, я на корветы посмотрю? С Мирчиком! - Стас умоляюще смотрел на отца, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- Пойдёте, сейчас Фёдор Андреевич вам провожатого выделит, - кивнул Вячеслав, после того, как по-дружески крепко обнялся с Сартиновым. - Но смотри, только близко не подходи - люди работают!
- Хорошо, пап! - Соколов-младший с сияющей улыбкой на лице пихнул друга в бок и проследовал по идущей берегом и подсвеченной горящими фонарями дорожке за высоким мужчиной с мичманскими погонами, который сухо сказал следовать за ним.
Приблизившись к кораблям, Стас испытал лёгкое разочарование - ближе, как он хотел, его не пустили, остановив у низкой ограды. Рядом прохаживались дауры, вооружённые непривычным для коренного ангарца оружием - копьями и луками со стрелами. На площадках наблюдательных башенок, что стояли недалеко от воды, а так же у задней стены первого ангара, где стоял 'Воевода', прохаживались уже русичи, с винтовками. По-видимому, из переселенцев. Отец не раз говорил Станиславу о том, что со временем русских людей на берегах Амура станет ещё больше, чтобы не повторить судьбу прошлых лет. И не только отступление казаков в семнадцатом веке, но и отступление со своих дальневосточных рубежей России на стыке двадцатого и двадцать первого веков. Тогда сдача происходила понемножку, символически - там островок амурский, там ещё три. То китайцы протоку засыплют, чтобы остров к своему берегу присоединить, то просто и без затей самовольно островок займут. А уж с тем, чтобы для продажи жаждущим мифического оздоравливающего эффекта своим согражданам систематически истреблять разного зверя российского, практически истребив своего, они проблем никаких не имели. Разговоры об этом между членами Совета велись периодически, и каждый раз люди решали для себя какой-либо вопрос. Наконец, выработав предварительную стратегию становления и упрочнения положения сибирской державы на Амуре и более южных землях, покуда практически незаселённых, Соколов решил на месте лично поговорить с Игорем Матусевичем. Необходимо было обсудить с ним последний и важнейший вопрос стратегического плана, а именно - взаимоотношений с маньчжурами в свете их экспансии в Китае и последующего резкого усиления Цин.
Станислав помнил о последнем разговоре с отцом на эту тему, который состоялся после отбытия из Нерчинска. Тогда, увидев работников-китайцев, он разговорился с отцом, держа в уме слышанное им на советах.
- Нужно чтобы эти земли стали по-настоящему родными для русских, а для этого мы должны быть привязаны к этой земле, - объяснял тогда отец сыну. - Кровно! Могилами предков, теплом очагов...
- Но ведь ты сам родился на Волыни, а это многие тысячи километров отсюда! - возразил тогда Стас. - Я помню карту.
- Сын, - негромко отвечал Вячеслав, - я верю в Провидение. Мы должны быть здесь, уходить нельзя. Помнишь, я говорил тебе фразу одного великого человека?
- Богатство России будет прирастать Сибирью! - повторил её Станислав, согласно кивнув.
- Правильно, - улыбнулся Вячеслав. - Только нам нужно будет сделать так, чтобы Сибирь стала Россией, её составной частью, а не просто источником богатства, которое можно в итоге и потерять, обращаясь с ней неумеючи.
Вдруг Станислав понял, что кто-то трясёт его за плечо. Моргнув, он обернулся в задумчивости - на него удивлёнными глазами смотрел Мирослав:
- Стас, ты чего задумался? Пошли! - он кивнул на всё того же мичмана. - Товарищ офицер разрешил осмотреть нам корвет поближе.
- Классно! - воскликнул Соколов и направился вслед за другом к поблёскивающему медью корпусу 'Воеводы', который всё больше увеличивался в горящих глазах мальчишки.
Сунгари при слиянии с Мудань-ула, июнь 7153 (1645). Передовой наблюдательный пост сунгарийского гарнизона.
Ранним утром следующего дня на реке показались вражеские корабли, и на заставе тут же прогремел набат, поднимая с топчанов даже тех, кто недавно завалился спать после ночной смены в конном карауле. В скором времени все двенадцать человек маленького гарнизона, включая четверых дауров, собрались на стенах и в башенке стоявшего на высоком берегу излучины острожка. Хон Юнсок, один из добровольно перешедших на службу к ангарцам корейцев, попросил у Фрола бинокль и, продолжительное время понаблюдав за приближающимися судами, произнёс, уверенно кивая:
- Посольство... Много людей... Сотни две.
Люди столпились на стене и внутри башенной площадки, чтобы понаблюдать за приближающимися кораблями их главного врага в регионе. Обсуждение судов, видимых в бинокли, вскоре завершилось однозначным вердиктом.
- Какие-то неуклюжие лохани, - проговорил Михаил, выразив этими словами общее мнение.
- Ефрейтор Сёмин! - тут же подозвал его лейтенант. - Живо в радиорубку! Установить связь с 'Базой' и доложить о появлении гостей!
- Есть! - стуча сапогами, Миша рванул вниз по лестнице.
Долгое время сеанс связи с Сунгарийском не удавалось установить, сигнал прошёл лишь когда маньчжуры уже пристали к берегу, увидев реющий на ветру ангарский стяг. Начальник заставы лейтенант Иван Волков, сопровождаемый Юнсоком и Фролом, верхом отправился к берегу. Там Волков не позволил солдатам, сопровождавшим чиновников, высаживаться на берег. Маньчжуры были весьма недовольны этим, как они посчитали, негостеприимным шагом. Передававший слова командира Юнсок вызвал с судов лишь трёх человек, с тем, чтобы они подтвердили свои полномочия. Разговор был коротким - поначалу говорил только вышедший вперёд старик с больными глазами. По его словам, для переговоров с северными варварами прибыл Хэчунь - первый советник гиринского фудутуна. Показав пограничникам соответствующие грамоты и дав удостовериться в них, старый маньчжур сообщил, что посольство желает продолжить свой путь до городка северян.
- Не думаю, что вам позволят войти в нашу крепость, - предупредил маньчжур Волков, заставляя коня развернуться. - Ваши корабли встретят на реке.
- Мы можем отправляться? - елейным голосом, не глядя на сунгарийцев, произнёс старик.
- Да, конечно! - воскликнул Иван. - Я вас не задерживаю.
- И всё же мы желаем говорить с варварами в их городишке, - процедил молодой, плотного телосложения маньчжур в дорогих одеждах.
- На то будет воля Неба! - поклонился ему старик.
