Юрий Гулин - Кодекс звезды
— А что останется? — спросил Берсенев.
— Театры, музеи, магазины, рестораны, в конце концов! Чтобы было где москвичам и гостям столицы мошной тряхануть!
— Гостиницы, — подсказал Ежов.
— Да, и гостиницы! — кивнул Жехорский. — А ещё будем предлагать предприимчивым людям строить в центре Москвы деловые зоны. Любой уважающий себя бизнесмен захочет снять там офис!
— Ну, хорошо, — хитро прищурился Берсенев, — коли вы такие умные, зачем резиденцию Президент а в Кремле оставили, да ещё дорогостоящую ветку метро туда протянули?
— Нет, он точно не догоняет! — пожаловался Жехорский Ежову. — Вадим, голубчик, Кремль — это не просто средневековая крепость. Кремль — это памятник, имеющий громадную историческую ценность. Более того — один из символов государства Российского! И государство просто не вправе оставить этот символ без особого присмотра.
— Можешь не продолжать, — рассмеялся Вадим. — Я понял: Президент у вас ещё и сторожем подрабатывает, верно, на полставки?
— Опасно шутите, товарищ, — заметил Ежов. — Хотя, если копнуть совсем глубоко, доля истины в твоём ха-ха есть…
* * *В квартире на канале Грибоедова, за богато накрытым праздничным столом, собрались все участники Большого Сбора, как окрестил событие Николай Ежов. Во главе стола, на правах хозяйки, сидела Наташа Ежова. По левую руку от неё примостился Николай Ежов-старший, дальше расположились: Вадим Берсенев, Ольга и Глеб Абрамовы, замыкал «старшую группу» Михаил Жехорский. «Младшая группа» была представлена (слева направо) Александром Ежовым, Анной-Марией Жехорской, Глебом Абрамовым-младшим, Петром Ежовым, Кириллом Берсеневым, Маргаритой Ежовой и Николаем Ежовым-младшим. Такая посадка за столом — старшие напротив младших — была совсем не случайна, только младшие об этом пока не догадывались: посадили и посадили! Пили нынче мало. Курсантам, при наличии за столом старших командиров, спиртного не предлагали, остальным «мелким» и подавно. Молодёжь, впрочем, огорчена не была. Им и так было весело. А вот старшие были чем-то явно озабочены. Со значением переглядывались, говорили мало, больше слушали беззаботный трёп молодёжи.
Когда было покончено с гусем, что был на горячее, женская половина стала накрывать к чаю, а мужчины удалились на перекур. Когда все вновь собрались за столом, Михаил Жехорский постучал чайной ложечкой по хрусталю.
— Молодёжь, прошу внимания!
«Молодёжь», кто с пирожным во рту, кто в руке, дружно на него уставились.
— Как вы, ребята, относитесь к мечте? — Вопрос был вроде простой, но Жехорский отчего-то заметно волновался.
У молодого же поколения его слова вызвали одни улыбки. «Барахло вопрос!» читалось в их смеющихся глазах. На правах старшего среди младших, общий ответ озвучил Глеб Абрамов-младший:
— Положительно, дядя Миша!
— Ну и славно! — Жехорский облегчённо выдохнул. — Тогда давайте попробуем перенестись лет, скажем, на девяносто вперёд!
— Папка, легко! — воскликнула Машаня. — Вижу счастливые лица людей везде, в любом уголке Земли!..
— А почему только Земли? — перебил её Кирилл.
— Верно, Кирька, — улыбнулась Машаня. — Мы же к тому времени уже освоим Солнечную систему? Так что счастливы люди будут и на Марсе, и на Венере, и везде — везде, куда ступит нога человека!
— А с чего им быть такими счастливыми? — спросил Ежов-старший.
— Как с чего, дядечка Колечка? — прижала к груди руки Машаня. — Ведь будет к тому времени построено государство справедливости и добра! Весь мир встанет под эти знамёна, разве нет?
Заметив, что взрослые отчего-то потупили глаза, Машаня растерялась.
— Разве я что-то не то сказала?
Её смятение передалось остальным ребятам. Их глаза требовали от взрослых ответа.
Первой не выдержала Ольга.
— Ёшкин каравай! Не к столу будет сказано. Ну чего ты, Мишка, язык-то проглотил? — Потом обратилась к Машане: — Всё ты, дочка, верно сказала. Если по мечте — то верно!
— А если по жизни, — собрался, наконец, с мыслями и перехватил слово Жехорский, — то всё может сложиться несколько иначе…
— Как это? — нахмурил брови Пётр Ежов.
— Ну, например, может оказаться, что ваши родители не совсем те, за кого себя выдают…
От этих слов, сказанных на полном серьёзе, у Риты округлились глаза, да и остальные ребята пришли в явное смятение.
— Ну, ты, Макарыч, куда-то не туда заехал! — покачал головой Абрамов-старший. — Ребята, спокуха! Не враги мы и не шпионы. Просто мы когда-то попали сюда из другого времени.
Бодрости это сообщение ребятам не прибавило, а Кирилл так и впился в отца глазами. Берсенев лишь отрицательно покачал головой, и юноша облегчённо выдохнул.
Ольга меж тем горестно вздохнула:
— Всё это правда, ребятки. Так уж получилось, и ничего с этим не поделаешь. Вы давайте-ка успокаивайтесь. Ешьте пирожные, запивайте чаем и слушайте дядю Мишу. Он сейчас соберётся с мыслями и всё вам разъяснит!
Начало рассказа, как и предисловие, получилось немного путанным, но потом Михаил и в самом деле собрался, и дело пошло на лад. По мере того, как он говорил, испуг у ребят стал проходить, на лицах появилась заинтересованность. Потом с их стороны посыпались уточняющие вопросы, и дело окончательно наладилось. Закончил Жехорский словами:
— А затем на свет стали появляться вы, и пошла общая — наша с вами — история!
* * *— Как думаете, поверили? — Жехорский адресовал вопрос трём своим друзьям с огромными звёздами на погонах.
— На сто процентов точно нет! — уверенно ответил Абрамов.
;— Разве что Ритка, — улыбнулся Ежов, и поспешил пояснить: — Она ведь ещё несмышлёныш, в любую сказку поверит.
— А мне показалось, Машаня тоже поверила, — вставил слово Берсенев. — И скорее не умом, сердцем. — Поймав благодарный взгляд Жехорского, слегка смутился и поспешил продолжить: — А вот мой Кирька если и поверил, то процентов на восемьдесят, не больше!
— А курсанты и того меньше, — подхватил Абрамов. — Да и не может быть иначе, чтобы будущие командиры сразу поверили в подобную лабуду!
— А мы с вами на большее рассчитывали? — спросил Жехорский, и сам же ответил: — Нет! Значит, будем считать, что введение птенцов в курс дела прошло успешно. До стопроцентного результата будем доводить с любовью и не спеша.
Абрамов посмотрел на него чуть насмешливо.
— А я смотрю, ты не утратил способности толкать очевидное с видом первооткрывателя?
Жехорский пожал плеча ми:
— Талант ведь не пропьёшь…
— Особенно если ты и не сильно пьющий, — добавил Ежов.
Берсенев слушал эту дружескую перепалку, и понимал, что эти трое никогда не станут для него абсолютно своими. При всём к ним любви и уважении, он всегда будет чувствовать дистанцию длиною в сто лет.
— Ну, пошли, что ли? — сказал Абрамов. — За окном смеркается, значит, пришла пора начать вечер вопросов и ответов, аудитория, думаю, заждалась. Кончай перекур!
На кухне Наташа и Ольга судачили, понятно, о том же.
— Ой, не знаю, — качала головой Наташа. — Я до того была не согласна и сейчас не уверена: надо ли было выливать на ребятишек ушат вашей информации? Вон они, бедненькие, сбились в кучу в гостиной, и разговаривать-то громко боятся, шепчутся всё.
— Да не преувеличивай ты! — чуть раздражённо возражала Ольга. — Чего им бояться? Но и орать повода тоже нет, вот и разговаривают обычным тоном, а не шепчутся вовсе.
— Ну, ну, — усмехнулась Наташа. — Может я, конечно, и дура, как ты думаешь…
— Да ничего я такого про тебя не думаю! — запротестовала Ольга.
— Думаешь, думаешь, — стояла на своём Наташа. — Скажу больше, может, ты в этом и права. Я ведь простая баба — это ты у нас генерал! — и мозги у меня куриные, пусть так! Но только этой ночью спать Ершу на диване, помяни моё слово!
— Чё ж так сурово-то? — с неодобрением спросила Ольга.
— Сурово? — не поняла Наташа. Потом до неё дошло, и она звонко рассмеялась. — Да нет. Ты думаешь, я его от своего тела отлучу? Какая ерунда! Я, чтоб ты знала, до этого дела вполне охоча. Но только прибежит ночью Ритка, и в постель заберётся шептаться, какие уж тут печки-лавочки?
— Ладно, ваши дела! — махнула рукой Ольга. — Но ты ведь понимаешь, что разговор сегодняшний был неизбежен. Парни наши уже курсанты, пора им правду про родителей узнать!
— Так и надо было курсантам по ушам вашей правдой елозить! — вскипела Наташа. — А дочек можно было и пожалеть. А уж Кирилла вы совсем зря приплели!
— Об этом попросил его отец, — сухо пояснила Ольга, — твой, кстати, брат родной.
Наташа хотела что-то возразить, потом передумала, подошла к Ольге, подсела, обняла за плечи.
— Дуры мы с тобой обе, как есть, дуры! Дело-то уже сделано, а мы собачимся. Знаешь что, подруга? Давай-ка тяпнем наливочки, пока вечерний раут не объявили?
