Василий Сахаров - Казачий край
Пожалуй, именно такой я запомню освобожденную от большевиков Москву, в боях, за которую потерял половину своей бригады. Да, наши войска все же взяли древнюю столицу нашей Родины, и случилось это вечером 26-го декабря 1918-го года, конечно же, по старому стилю. Бои были страшными, и не раз случалось так, что исход какой-то незначительной схватки мог решить судьбу всей битвы, и в такие моменты доходило до того, что в строй батальонов становились генералы и полковники, которые поднимали своих бойцов в очередную штыковую атаку и очищали от красных еще одну улицу.
Наверное, позже, лет через десять, про освобождение столицы будет написано множество книг и грамотных статей. Одни из них будут разбором стратегии и тактики, другие чистой беллетристикой, и юноши будут вчитываться в строки и ставить себя на наше место, но все это будет потом. Сейчас, все выжившие казаки Особой Кавказской бригады просто устали и нам требовался элементарный отдых.
Наконец, нами была найдена чудом, уцелевшая недалеко от центра города постройка, какой-то амбар на заднем дворе большого купеческого дома, в котором местные жители тушили пожар. Штаб моей бригады расположился на постой. Появилось несколько переносных печей, и вскоре, завернувшись в огромный тулуп, я прилег подле одной из них, и попытался заснуть. Однако этого у меня не получалось. Только закрою глаза, как сразу памороки какие-то, лица убитых, взрывы и кровавые ручьи на узких улочках Замоскворечья. В который уже раз за минувший день, я начал вспоминать последние пять дней своей жизни и штурм столицы.
После Орла Слащев направил все свои силы в наступление на Тулу, и 4-го декабря город был взят. Дальше были ожесточенные бои за Каширу и Подольск, и к столице мы подошли только утром 20-го числа. Дело оставалось за малым, отбить у большевиков и их наемной сволочи Москву, но сделать это было совсем не просто. Нас было не так уж и много, и мы были истомлены зимой, длинной дорогой, недостатком припасов и жаркими боями за каждое село на пути к нашей цели.
Всего, под командованием Якова Александровича оказалось восемь тысяч добровольцев, две тысячи моих казаков, пять тысяч бывших красных солдат, готовых разбежаться при первом же удобном случае, и передовая группа конницы Мамантова, еще две с половиной тысячи казаков под началом полковника Власова. При нас имелось тридцать два полевых орудия и семьдесят пулеметов. Где находятся остальные наши войска, мы могли только догадываться, поскольку связь была отлажена просто отвратительно, и на дорогах сидели красные снайпера из латышей, которые отстреливали каждого одинокого посыльного. Дроздовский вместе с донской пехотой застрял где-то на подходе, конницу во главе с Мамантовым, непонятно как занесло аж под Орехово-Зуево, Келлер со своими украинскими добровольцами запаздывал, а на Покровского, который по слухам, вел ожесточенное сражение с наступающими от Симбирска красногвардейцами, расчета изначально не было.
Против нас в Москве стояли почти семьдесят тысяч красных войск, все, что товарищи Ленин и Бронштейн смогли собрать. В большинстве своем, конечно, это были самые обычные рабочие столичных заводов и мобилизованные, но помимо них здесь же находились и все красные гвардейцы: интернационалисты, фанатики из коммунистов, а так же бундовцы и боевые отряды организации "Поалей-Цион". Командовали всей этой разношерстной массой красногадов, военспецы, бывшие генералы царской армии Новицкий и Бонч-Бруевич.
Возможно, мы бы приступили к сосредоточению основных сил, и в наступление перешли не сразу, но, как это часто случается, не все зависит от нас. В середине декабря по предложению американского президента Вильсона, при содействии английского премьера Ллойд-Джорджа и тихое сопение недовольного француза Клемансо, Антанта передала в радиоэфир сообщение о том, что необходимо как можно скорее прекратить Гражданскую войну в России. Для этого всем представителям противоборствующих сторон требовалось явиться на переговоры по мирному урегулированию, которые должны были состояться на Принцевых островах в Мраморном море. Сообщение было передано в ультимативной форме и на раздумья, большевикам и нам давалось время до 1-го января 1919-го года.
Великобритания сделала выбор, на чьей она стороне в нашей Гражданской войне, и "империя над которой никогда не заходит солнце", поставила не на нас, а на сговорчивого Владимира Ильича. Как говорил Ллойд Джордж: "Традиции и жизненные интересы Англии требуют разрушения Российской империи, чтобы обезопасить английское господство в Индии и реализовать английские интересы в Закавказье и передней Азии". Теперь эти слова стали руководством к действию всем правительствам Антанты, и вот их первый шаг, ультиматум, по истечении которого мы должны ожидать как минимум экономической блокады, а как максимум, полноценной интервенции.
После этого широко разошедшегося по миру радиобращения, большевики приободрились и решили держаться за Москву всеми возможными силами и средствами, да не просто так, а истребляя священнослужителей и все местное население из тех, кто не казался им классово близким элементом. Что тут скажешь, фанатикам, которые мечтали о мировой революции, на Россию, и ее граждан, было плевать. Для них это всего лишь, временная остановка на длинном пути, и пойти на уступки Антанте зазорным и убыточным для себя они не считали.
Нам же, из Новочеркасска поступил приказ, в течении декабря месяца отбить столицу у красных и спасти остатки московской интеллигенции и духовенства от полного уничтожения. Делать нечего, Слащев собрал военный совет и приступил к постановке боевой задачи. Хороших карт Москвы нет, но есть проводники из местных жителей и старожил. Продовольствия осталось только на одни сутки. Плевать, у красных чего-нибудь захватим. Врагов больше. С нами Бог и мы лучше подготовлены. В среднем у нас на каждую винтовку по полсотни патронов, на пулемет по четыреста, а на орудие по двадцать пять снарядов. Ничего, если не стоять на одних и тех же позициях, то на трофеях сражение и проведем.
Утром 21-го началось наше наступление. Я сменил бурку и черкеску на шаровары, свитер и полушубок, взял винтовку и повел за собой всю свою бригаду. Окраины и рабочие поселки захватили быстро, а вот дальше началась самая настоящая битва, когда нашим штурмовым колоннам приходилось драться за каждый переулок и улочку, где были возведены вражеские баррикады. Бои происходили и днем и ночью, и каждый боец атакующих сил, чтобы снова пойти в атаку, должен был перебарывать себя и совершать над собой очередное сверхусилие. Подмоги нам не было и, не смотря на то, что к нам присоединялись выжившие в Москве офицеры и студенчество, нас становилось все меньше и меньше.
В ночь с 24-го на 25-е наши войска выдохлись полностью и мы остановились. Треть города, часть западной и вся южная окраина были за нами, но толку с этого было немного и преимуществ перед большевиками не давало. Красные сами перешли в контрнаступление, и отбив одну из их очередных отчаянных атак, во время которой они использовали броневики, я был готов к тому, чтобы начать отход. Однако решил повременить, патроны еще были, укрытие, крепкий кирпичный дом на Арбатской, от вражеского обстрела защищал нас надежно, так что еще один, а то и два вражеских натиска мой смешанный отряд из казаков, офицеров, солдат и местных ополченцев, мог выдержать.
- Чи, спивает хтось, - завертел головой стоящий возле выбитого окна и оглядывающий улицу седоусый пластунский урядник.
В самом деле, сначала вдалеке, а потом все ближе и ближе, сквозь частые винтовочные выстрелы и взрывы гранат, в нашем тылу я услышал громкое пение сотен голосов:
"Из Румынии походом, шел Дроздовский славный полк,
Во спасение народа, исполняя тяжкий долг.
Много он ночей бессонных, и лишений выносил,
Но героев закаленных, путь далёкий не страшил!
Этих дней не смолкнет слава! Не померкнет никогда!
Офицерские заставы! Занимали города!
Генерал Дроздовский смело, шел с полком своим вперед.
Как герой, он верит твердо, что он Родину спасет!
Видит он, что Русь Святая, погибает под ярмом
И, как свечка восковая, угасает с каждым днем.
Верит он, настанет время, и опомнится народ,
Сбросит варварское бремя, и за нами в бой пойдет.
Этих дней не смолкнет слава! Не померкнет никогда!
Офицерские заставы! Занимали города!
Шли Дроздовцы твердым шагом, враг под натиском бежал.
Под трехцветным Русским Флагом, славу полк себе стяжал!
Пусть вернёмся мы седые, от кровавого труда,
