Алексей Колентьев - Партизаны третьей мировой

Иностранец распилил верёвки за то время, что я вновь провалился мысленно в прошлое и сейчас уже стоял на ногах, разминая конечности. Нож он вернул в ножны скомбинированные с пустой сейчас тактической кобурой на правом бедре. Было заметно, что фиксатор застёжки в обычное время обнимавший рукоять под гардой клинка сейчас расстёгнут. Я только чуть передвинул автомат правой рукой так, чтобы Матинелли зафиксировал это движение, в то же время положив закрытую от глаз пленника кисть левой руки так, чтобы воспользоваться пистолетом. Шум привлечёт ненужное внимание, которого в моём нынешнем физическом состоянии я могу просто не пережить. Если ничего не выйдет, пусть итальянец сдохнет тихо. В следующий миг, я заговорил снова:

— Метнуть нож ты не сможешь, но умрёшь пытаясь, это наверняка.

— Выстрелы услышат — Матинелли устало и зло оскалился опуская руку к бедру — Так и так тебе тоже не жить.

Я убрал руку со спускового крючка, прихлопнув ею по земле рядом, это сбило иностранца с толку и он отдёрнул свою руку от рукояти ножа. Похоже, его мозги плавились от попыток прокачать меня.

— Скажи итальянец, зачем ты приехал сюда в Россию, да ещё забрался в такую глушь как Сибирь? Я спрашиваю без подвоха, мне правда интересно.

Видимо сначала, Матинелли хотел что-то быстро ответить, выдать дежурную заготовку, но мой покойный и почти безразличный тон снова сбил Матинелли с толку и итальянец коротко ответил:

— Работы дома нет, а тут платят хорошие деньги…. Американцы сказали, что вариант беспроигрышный: русские — Он слегка запнулся но увидев что я его внимательно слушаю быстро поправился — Что вы не готовы к войне. Я шесть лет отслужил на флоте, но место было только на суше. До встречи с Рохо, всё было спокойно: контракт шёл, деньги капали на счёт в банке. А потом этот соблазн сорвать куш и не продлевать контракт ещё на два года… уехать домой.

— Хорошо, когда есть дом, это ты верно сказал. Кстати, а колько ты получаешь в месяц… ну там жалование и надбавки, сколько это максимально в новой валюте?

Опешив от такого обыденного вопроса, иностранец просто сел на землю и уставившись на меня с явным недоумением, ответил дрожащим голосом. Совершенно не понимая сути беседы, он просто отвечал на вопросы, окончательно уступив инициативу мне:

— Четыре сотни амеро, минус налоги и процент по кредитам… я строю дом, женился в прошлом году. С учётом нынешнего курса один новый амеро за три тысячи старых долларов, это неплохо.

— Не плохо, жить можно — Я буднично кивнул в подтверждение правоты иностранца — А Шерман… ну, этот "испанский гость" наш… сколько бы тебе обломилось после делёжки с ним и твоими приятелями?

— Пятьдесят… нет тридцать пять тысяч — Итальянец уже просто следовал нити разговора, я задел его за живое — Но там пришлось бы ждать, пока….

— О, подробности схемы меня не интересуют — Я махнул рукой, выражая пренебрежение к деталям — Сейчас — то ты так и так на мели, верно?

Во взгляде и всей осанке пленника что-то изменилось, он интуитивно чувствовал, что впереди его ждёт нечто интересное. В минуты опасности, интуиция любого человека обостряется, Матинелли не чувствовал с моей стороны прямой угрозы. Напротив, ему стало понятно, что в своих первоначальных выводах он не ошибся, по крайней мере, сейчас ему так казалось.

— Нет, просто всё вернулось в первоначальную точку: сейчас я не разбогател, но зато жив и….

Тут он напряг слух, в надежде, что вот сейчас бравые морпехи выскочат из-за кустов и странному разговору придёт конец. Но ничего не произошло, поэтому итальянец оборвал себя на полуслове, снова выжидательно глядя мне прямо в глаза. Медленно, чтобы не вызвать ненужных ассоциаций у иностранца, я двумя пальцами правой руки вынул из кармана куртки затянутую в полиэтилен пачку иностранных денег и бросил её под ноги пленного. Описав короткую дугу, свёрток плюхнулся рядом с рукой не шелохнувшегося Матинелли. Я поощряющее кивнул на свёрток:

— Возьми, там десять тысяч амеро, купюрами по двадцать и пятьдесят монет. Раз ты приехал заработать, вот твой шанс не просто вылезти из долгов, но реально разбогатеть. По-настоящему разбогатеть. Ты хочешь этого, иностранец?

Чуть помедлив и не спуская с меня настороженного взгляда, наёмник схватил свёрток и разорвав полиэтилен упаковки принялся проверять купюры. По живому блеску глаз я понял, что его всё устроило. Когда он снова посмотрел мне в глаза, там был только лихорадочный азарт, парень спёкся. Поощрительно улыбаясь, я продолжил:

— Эти деньги, ты можешь взять без всяких условий, как компенсацию за плен и неудачную сделку с недобросовестным партнёром. Шерман ведь так или иначе хотел вас обмануть.

— А ты нет?

Потеряв всякую осторожность, Матинелли стал смелеть прямо на глазах, му показалось, что он уловил суть сделки, но тут я его обломил:

— Каждый человек, чего-то хочет от жизни и других людей. Чего хочешь ты, мы выяснили, чего хочу я, тебе знать не обязательно. Не загружай мозги ненужными деталями: ты хочешь свой дом, яхту, машину и денег больше, чем сможешь потратить, я дам тебе возможность это всё осуществить.

— Похоже на сделку с Эль Дьябло….

Голос итальянца чуть похолодел руки перестали хвататься за купюры и он снова настороженно посмотрел мне в глаза.

— Ну, это вряд ли. Ты хочешь заработать, я хочу воевать. А война требует информации и припасов. Деньги которые я захвачу — твои, мне их в тайге не потратить. Но только с припасами и живой я смогу обеспечить их поступление к тебе. Не торопись, подумай: ты останешься жив, заработаешь и отправишься на Родину и забудешь всё как страшный сон. Американцы нас разобьют, ты так и так ничего не теряешь. Но со мной есть шанс богатым и здоровым вернуться домой, а вот без меня…. Да я даже убивать тебя не буду, но ты сам пожалеешь что отказался, потому что будут другие пленные и среди них найдётся тот, кто согласится. Ловить нас будут долго, ищейки которых ты пустил по своему следу ничего не найдут, потому что тут я хозяин, а вы только незваные гости. На банковской ленте написана рабочая частота. Я буду на волне каждый вторник и четверг, с тринадцати до пятнадцати часов. Позови, если надумаешь согласиться, а сейчас — прощай итальянец.

Матинелли подобрал ленточку с цифрами и спрятал её в незаметный потайной кармашек возле локтевой заплатки на левом рукаве. Грамотно рассовав по карманам деньги, он ловко цепляясь за выпирающие из стен оврага корни деревьев и пучки травы взобрался наверх. Я тоже поднялся, переместив руку так, что и из этого положения можно будет выстрелить из пистолета от бедра. Но опасения оказались напрасны: итальянец только кивнул мне на прощание и не оглядываясь больше, пошёл в сторону откуда слышались звуки приближающейся облавы. Подождав, пока он скроется из вида, я пошёл следом, чтобы ещё больше запутать тех, кто придёт сюда уже через каких-то десять минут. Пройдя таким манером метров сто, я свернул сначала на юго-восток, а потом развернулся и забирая всё восточнее, через час с небольшим снова вышел на маршрут ведущий в Шишковичи. Звуки погони снова отдалились, но чувство беспокойства где-то на периферии сознания тонким голоском нудело о близкой опасности. Сбавив темп, я выбрал небольшую щель в корнях старой сосны и замаскировавшись присел выжидая, нет ли кого поблизости, попутно анализируя наш с наёмником разговор. Думаю, что вербовка прошла удачно и иностранец, ощущая хорошие деньги в кармане, полученные, как он поймёт позже практически без всякого риска. Прикинув все шансы и просчитав выгоды от долгосрочной работы на меня, Матинелли непременно решит, что вынул счастливый билет. Ведь в его понимании то, что изначально казалось провальной затеей и чуть было не обернулось катастрофой, неожиданно принесло неплохой барыш. К тому же, теперь отпала необходимость с кем-либо делиться. Деньги польются рекой буквально с неба, поскольку если речь зашла об оружии, то увидев мою экипировку иностранец подумал ровно о том же что и я: трофейное имущество большей частью уничтожается и именно наёмники решают, что отправить на склад, а что уничтожить как негодный хлам. Позже, если всё пойдёт как я задумал, можно будет расширить сотрудничество, поскольку размеры отряда увеличились и это не последнее пополнение, особенно остро встанет вопрос продовольствия, медикаментов и одежды. Обдери я даже всех зверей в лесу, обшить такую ораву не удастся. Поэтому каждый получит то, что хочет в этом я иностранцу не солгал….

Время шло к вечеру, сумерки превратились в практически непроглядную темень и находиться на земле стало ещё опасней нежели днём. Матинелли скорее всего расскажет, что его захватили но он сбежал утаив нож при не совсем тщательном обыске. Поэтому меня станут искать особенно тщательно, однако с наступлением темноты, амеры спустят на меня свой главный резерв — малые досмотровые группы, охотников на диверсантов. Я понял это как только шум производимый обычными поисковиками стих, но шум вертолётных моторов не исчез, а сместившись правее на восток стал периодически стихать и возвращаться вновь. Сейчас они высадились не далее чем в трёх десятках километров отсюда, разбились по командам и поделив сектора ищут мой след. Около двух лет назад, я слышал о подразделениях призванных именно охотиться на партизан. Опыт малых групп, частично утерянный после Вьетнама, был возрождён, как только амеры влезли в другой капкан — афганский. После вывода войск, многие такие спецы ушли в частные фирмы, но то, что случилось со схроном три дня назад, наводит на мысль, что сейчас кто-то из этих парней резвится тут. Кривая усмешка невольно стала растягивать губы под маской: ирония ситуации в том, что я получил то, о чём невольно просил Судьбу. Теперь, нравится мне это или нет, но скоро человек десять-пятнадцать таких "профи", будут оспаривать друг у друга первенство за право добыть мой скальп. Матинелли скорее всего не станет слишком врать своим, он поймёт, что во время поисков по следам разберутся сколько было русских. Само собой, в Шишковичах они след потеряют, места там нехоженые и даже в советское время там часто пропадали люди и их не могли найти. Поэтому часть охотников реально ушла следом за Веней и я могу только надеяться, что студент сотоварищи получил достаточную фору по времени, пока я таскаю основные силы преследователей за собой. Не стоит обольщаться надеждой на то, что враг глупее чем я, мой план изначально предусматривал и самый худший сценарий. И худшее случилось: кто-то среди охотников сложил два и два, решив выменять труднодоступного журавля в лице группы Очкарика, на вполне уловимую в кулак синицу в моём лице. Поэтому, прекратив крупномасштабную облаву, они решили воспользоваться услугами тех, кто раньше так или иначе оказывался на моём месте, а значит имеет больше всех шансов на успех.