Александр Логачев - Разрубленное небо

— Я смотрю, господин сиккэн все продумал до мелочей, — уныло произнес Артем.

— Если бы я не делал этого всегда, дом Ходзё давно уже был бы растоптан другими домами, а в стране полыхали мятежи и войны. К сожалению, в свое время я не учел такую мелочь, как появление в стране Ямато чужеземца Ямомото. Ну кто мог подумать, что он превратится в Белого Дракона и поставит под угрозу осуществление моих планов. Зато теперь Белый Дракон станет служить мне. Или не будет служить никому. Теперь я должен сказать, какие награды тебя ждут, если ты сделаешь все, как надо. Ты получишь землю, годовой доход от императорской казны в тысячу коку риса. Ты тут мне говорил о своей школе и о полезных вещах, которые вы там делаете. Да, они полезные, можно многое перенять. Скажем, это твое… забыл название… то, что передает приказы с помощью солнечных лучей, — это полезно, это мы обязательно используем. И я с радостью выделю в столице под твою Ямомото-рю самую большую усадьбу. Больше того, твоя школа будет обеспечиваться всем из императорской казны. Но это потом, после того, как мы выпустим накопившийся гной, очистим страну от скверны.

В голове Артема навязчиво крутилась заезженная фраза про мельничные жернова, в которые не дай бог попасть. Вот аккурат в них-то он и попал, прямиком и точнехонько. И совершенно не представлял себе, как можно оттуда вывернуться. Пожалуй, никак. Ситуация сложилась прямо как в Гражданскую войну, гремевшую в другое столетие и на других просторах, — либо ты за белых, либо за красных, отсидеться в сторонке не получится, просто шлепнут тогда, и все. Фу-у…

«Ну раз так, раз не вывернуться… Какая мне разница, за кого воевать — за сиккэна или за Годайго с мятежниками? Одна фигня. Тот и тот воюют за власть, а не за правду, не за справедливость и не за простой народ. А в данном случае сделать ставку на сиккэна, пожалуй, гораздо разумнее. В этой паре он выглядит фаворитом…» Пока Артем размышлял, странная улыбка блуждала на губах сиккэна Ходзё Ясутоки. Или он хотел показать, что читает мысли человека напротив, или действительно их читал… бог весть.

Еще раз прокрутив в голове нехитрый набор вариантов, Артем сделал окончательный и бесповоротный выбор. «А впрочем, — вдруг поймал он себя на мысли, — это я так считаю, что делаю выбор. На самом деле никакого выбора мне и не оставили…»

— Ты, господин сиккэн, давеча обронил, что о том, как мы с тобой будем сообщаться донесениями и тайными гонцами, разговор пойдет отдельный, — сказал Артем, протягивая руку к бутылочке саке. Взял бутылочку, поболтал ее и убедился, что в ней остались сущие капли. — Ну, и как же мы с тобой станем связываться? Думаю, что как нельзя кстати придется моя световая связь… Кстати, я бы не отказался от стаканчика другого саке под легкую утреннюю закуску…

— Что ж ты молчал? — довольно усмехнулся сиккэн. — У меня можно без церемоний…

Часть третья

ЗАКАТ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

Знаешь противника и знаешь себя — победа будет за тобой. Знаешь себя, а его не знаешь — один раз победишь, на другой потерпишь поражение. Не знаешь ни себя, ни его — каждый раз будешь терпеть поражение.

Глава двадцатая

СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ДАЙМЁ ЯМОМОТО

В бытность свою цирковым артистом Артем даже в самых буйных фантазиях никогда бы не смог представить себя с выбритым лбом, с завязанными в пучок на затылке волосами, в широких штанах-хакама и с двумя мечами за поясом. А уж тем паче сидящим на коне — в пластинчатых доспехах и в шлеме-кабуто. Но так сложились обстоятельства, что очутился он в самурайском мире и прошел путь от простого гайдзина до одного из главных военачальников армии повстанцев. Не хотел всего этого акробат Топильский. Хотел он честно отлетать от трапеции к трапеции положенный судьбой цирковой век, а потом найти себе еще какое-нибудь занятие при цирке или при цирковой школе. А вон оно как повернулось…

Но еще меньше (если есть куда меньше) акробат Топильский представлял себя в роли эдакого древнеяпонского Штирлица, в разгар тринадцатого века проводящего тайные операции в логове врага. Однако не только самураем и даймё пришлось ему поработать, но и Штирлицем. И ведь справлялся акробат Топильский, он же Ямомото, он же Белый Дракон и спаситель японского отечества от варваров монгольских. По крайней мере, до сей поры его не разоблачили, и можно было надеяться, что не разоблачат и за оставшееся до часа «Икс» время. А до этого «икса» оставалось всего ничего, считанные часы…

В общем и целом все получилось так, как расписывал сиккэн Ходзё Ясутоки.

Обговорив с сиккэном все детали, Артем отправился в дом семейства Кумазава, где велел всем своим в темпе собираться в путь-дорогу. На вопросы куда и зачем акробат Топильский отвечал односложно: «Так надо. Даймё знает, что делает». Собственно, своим более ничего объяснять и не требовалось, самураям и женщинам положено было беспрекословно подчиняться своему господину. Чуть более подробное объяснение пришлось дать семейству Кумазава — отцу и брату с сестрой. Все ж таки некрасиво покидать гостеприимный дом без должных объяснений. Артем объяснился так: дескать, благодарю за гостеприимство, но, увы, дело государственной важности, поручение самого императора, полная тайна вкладов. Поручение императора — серьезная причина, чтобы не задавать лишних вопросов. К тому же в доме Кумазава привыкли к срочным поручениям государственной важности. Конечно, еще кое-какие слова Артем сказал бы Ацухимэ лично, но никак не получалось остаться наедине. «А может, и к лучшему это, — думал он, выезжая за ворота. — Когда не решены вопросы жизни и смерти, не стоит заговаривать о чувствах. Мало ли что, проще будет пережить…»

Вот так Артем покинул столицу, пробыв в ней всего сутки, а к утру следующего дня вместе со своими людьми уже подъезжал к монастырю Сайтё, где, по сведениям сиккэна, должен был находиться отрекшийся император Годайго. Сведения оказались точными. Кто бы, как говорится, сомневался.

Как и предсказывал искушенный в политических интригах Ходзё Ясутоки, бывший император не приказал убить подлого гайдзина, едва тот нарисовался на пороге. Сперва пожелал выслушать. Хотя щекотливый, признаться, был момент, и нервишки у Артема маленько поигрывали. Потому как выводы умного сиккэна — это одно, а прихотливое течение мысли в голове бывшего императора — это все же история совсем другая. Мало ли какая извилина за какую извилину зайдет, какие контакты перемкнет и какая искра при этом выскочит. Однако обошлось.

Хотя, наверное, могло и не обойтись. По крайней мере, Артемовы разглагольствования экс-император слушал с ба-альшим недоверием на аскетическом лице. Все решило предъявление доспехов. Когда по просьбе Артема послали за его походным сундуком, внесли, открыли, достали доспехи и разложили их перед экс-императором на полу и Артем торжественно объявил, чьи они, вот тут с Годайго, научно выражаясь, произошла форменная метаморфоза. Император-монах вскочил, как пружиной подброшенный, бросился к груде пластин, начал любовно перебирать их, поглаживать бормоча: «Те самые, те самые…» «Все-таки эти древние японцы, — подумал тогда Артем, — настоящие маньяки по части всего, что связано с оружием и подвигами самураев из ушедших славных эпох. Все маньяки — от простых деревенских самураев до бывших императоров».

С этого момента общение бывшего акробата и бывшего императора резко изменило градус в сторону потепления. Вспыхнувшая в экс-императорском мозгу мысль читалась на его аскетическом лице, как только что высеченная на камне надпись: «Нет, гайдзин не может быть подослан моим лютым врагом сиккэном. Потому что Ясутоки ни за что и никогда не выпустил бы из рук доспехи самого Тайра Томомори! Потому что тот, у кого в руках эти доспехи, может поднять и повести за собой людей. Как можно выпустить доспехи Тайра Томомори из рук, да еще передать их врагу!»

Правда, еще полдня Годайго мучил Артема каверзными вопросами, пытался на чем-нибудь подловить. Однако Артем держался уверенно, ответы давались ему легко и непринужденно, потому что он видел — стрела достигла цели, главное — не проколоться на пустяках, а проколоться ему еще надо суметь, потому что, собственно, все рассказываемое им экс-императору было чистейшей правдой, за исключением одного маленького нюансика. Ну, уж один-то нюансик он как-нибудь удержит при себе. А самое главное, кроме Артема, никто и в его собственной команде правды не знал, поэтому ни случайно, ни под нажимом проколоться не мог. Даже о факте утреннего разговора Артема с сиккэном никто не знал.

Потом были ночевка в монастыре и следующий день, без остатка наполненный разговорами с экс-императором и какими-то особо доверенными монахами, где обговаривались детали великого заговора. Судя по тому, как легко давались эти детали мятежа, все тщательно было продумано заранее и неоднократно обговорено. Заговорщикам не хватало только толчка. И вот толчок пришел в виде Белого Дракона в доспехах Тайра Томомори. Артем участвовал в жарких заговорщицких беседах, главным образом солидно кивая головой.