Александр Михайловский - Время собирать камни
— Антон, — сказал я, — мне надо поговорить с адмиралом. Могу ли я это сделать это прямо сейчас?
— Так точно, Ваше величество, — ответил Антон. — Я сейчас вызову командный пост на флагманском корабле эскадры.
Русский связист поднес ко рту необычно маленький микрофон, провод от которого шел к ящику с лампочками и произнес несколько слов по-русски. Через несколько секунд из ящика ему ответил человеческий голос. Я вздрогнул от неожиданности.
Гауптман Мюллер, стоявший рядом, шепотом сказал мне, — Ваше величество, он вызвал "Первого". Ему ответили, что "Первый" сейчас подойдет.
Через пару минут из ящика раздался новый голос. Хотя неизвестный мне человек говорил по-русски, по тону, которым он говорил, я понял, что этот человек привык отдавать приказания. Похоже, что это был сам адмирал Ларионов.
В коротком разговоре Антона со своим начальником несколько раз прозвучали слова "кайзер" и "Вильгельм". Я понял, что разговор шел обо мне. Гауптман Мюллер сосредоточенно слушал эти переговоры. Увидев мой вопрошающий взгляд, он лишь ободряюще кивнул мне…
Я был несказанно удивлен, когда из ящика снова раздался голос русского адмирала. На хорошем немецком языке он сказал, — Добрый вечер, Ваше величество. Командующий эскадрой контр-адмирал Виктор Ларионов на связи!
Антон протяну мне черный предмет, который он держал в руках, жестом показал на кнопку, и шепнул мне, — Ваше величество, нажмите сюда, и говорите в микрофон…
Я вздохнул, и, поднеся ко рту этот "микрофон", нажал на кнопку, и произнес, — Добрый вечер, господин адмирал. Император Германии желает побеседовать с вами…
Тогда же и там же. Гауптман Фридрих Мюллер.Кайзер, с непривычки стиснув ладонью микрофон радиостанции пришельцев, словно желая выдавить из него сок, произнес, — Добрый день, господин адмирал. Император Германии желает побеседовать с вами…
— К сожалению, Ваше Величество, сегодняшний день трудно назвать добрым, — ответил русский адмирал, — Сегодня на рассвете, германские войска под Ригой, вероломно нарушив перемирие, открыли по русским позициям ураганный огонь снарядами, снаряженными боевыми отравляющими веществами, после чего начали наступление массированное русские позиции… По данным нашей авиаразведки, в бой брошены основные силы 8-й германской армии. Как это все прикажите понимать?
Я посмотрел на кайзера. Лицо его побагровело. Случилось именно то, чего он так боялся: Гинденбург и Людендорф, эта парочка маньяков, все же не удержались от соблазна одним ударом прорвать фронт и дойти до Петрограда. Обуянные гордыней они бросили вызов противнику, силу которого даже не представляли, и начали это наступление, которое могло закончиться для наших войск только полным уничтожением, как это уже было на Эзеле.
Кайзер был в шоке, он сидел и тупо смотрел на мерцающую огоньками радиостанцию, и, не мог не произнести ни слова.
— Ваше Величество, — спросил я, — вам плохо? Может быть, стоит позвать врача?
Услышав мой голос, Вильгельм пришел в себя, и как-то жалобно посмотрев на стоящего рядом с ним Антона, снова поднес микрофон ко рту.
— Господин адмирал, — сказал кайзер, и в его голосе неожиданно снова зазвучал металл, — клянусь честью, это наступление начато без моего ведома и вопреки моему прямому приказу. Фельдмаршал Гинденбург нарушил мой приказ о прекращении огня. И он, и генерал Людендорф будут строго наказаны. Я сию же минуту отдам соответствующее распоряжение.
— Скорее всего, наказывать вам никого уже не придется, — каким-то устало-спокойным голосом ответил адмирал Ларионов, — После первых же выстрелов с германской стороны мы ввели в сражение наши резервы. Через час после начала немецкого наступления, по местечку Рекстинь, где находился штаб 8-й германской армии, авиация с моего флагманского корабля нанесла массированный бомбовый удар.
По имеющимся у нас данным фельдмаршал Гинденбург, генералы Людендорф и Гутьер уничтожены вместе со всеми офицерами штаба. Управление 8-й армией полностью нарушено. Наши ударные части вступили в бой и, вместе с сохранившими боеспособность частями русской армии, сейчас проводят операцию по уничтожению наступающих германских войск…
Кайзер снова побагровел и выругался, — Ферфлюхте Шайсшвайне! Из-за этих двух мерзавцев погибнет сотни, тысячи, десятки тысяч, честных и верных мне солдат и офицеров германской армии!
— Господин адмирал, — он снова обратился к командующему русской эскадрой, — я хочу попросить вас приостановить наступление. Я лично отправлюсь на фронт, чтобы взять командование на себя. А из Ставки всем командирам дивизий и полков сей же час будут отправлены подписанные мной телеграммы о том, чтобы они не вступали в бой с частями русской армии. Я немедленно прикажу им начать отход в юго-западном направлении, чтобы выйти из соприкосновения с вашими войсками. Если германские части окажутся в окружении, им будет приказано не оказывать сопротивление, а сложить оружие.
— Ваше Величество, — после некоторой паузы ответил адмирал Ларионов, — я готов отдать распоряжение не преследовать отступающие немецкие войска. Но это лишь после того, как получу гарантии лично от вас в том, что германские войска больше никогда не нарушат прекращение огня.
— Я готов дать вам такие гарантии! — воскликнул кайзер, — но, наверное, вам мало одного только моего честного слова?
— Простите, Ваше Величество, — ответил адмирал Ларионов, — но после того, что произошло сегодня утром, мы не можем полагаться на одни лишь слова.
— Так какие, черт возьми, вам нужны гарантии?! — воскликнул кайзер. Лицо его пошло пятнами. Он нервничал, но старался не показать это нам, тем, кто стал невольными свидетелями его унижения.
— Ваше Величество, — ответил адмирал Ларионов, — нам будет достаточно, если войска 8-й германской армии немедленно отойдут за Западную Двину, и очистят Ригу. Те части, которые не в состоянии этого сделать, должны сложить оружие. Водная преграда разъединит противоборствующие стороны, и не позволит повторить то, что произошло сегодня… — внезапно адмирал на некоторое время замолчал, а в динамике послышались приглушенные голоса говорящие по-русски. Потом русский адмирал продолжил, — Да, кстати, только что доложили что конно-механизированная группа хорошо известного вам генерал-лейтенанта Михаила Романова уже захватила Иксюльские переправы, и вышла в рейд на левый берег в общем направлении на Митаву. 2-я германская гвардейская дивизия, пытавшаяся оказать им сопротивление, разбита и в панике отступает. У германской армии остался только один путь на юго-запад — через саму Ригу. И им надо поторопиться, иначе скоро они окажутся в полном окружении.
После того как германские войска будут отведены на те позиции, которые они занимали до начала августовского наступления, можно будет начать похороны погибших и обмен пленными. А в самой Риге я предлагаю вам провести прямые переговоры с товарищем Сталиным о заключении не просто перемирия, а полноценного мирного договора, который определит не только наши будущие границы, но и принципы взаимоотношений Германии и России на долгие годы вперед.
Кайзер внимательно выслушал предложение русского адмирала. Лицо его приняло нормальный цвет. Похоже, что он ожидал более тяжелых и унизительных гарантий.
— Я считаю, господин адмирал, что предложенные вами условия вполне приемлемы. Думаю, что первый и самый важный этап — это остановить кровопролитие. После чего я прикажу начать отвод германских войск. Рига тоже будет эвакуирована. Я готов начать переговоры с русским руководством о заключении постоянного мирного договора. Война между нашими странами должна быть немедленно закончена, а высвобожденные силы переброшены на Запад. Мне очень бы хотелось, чтобы эта война стала последней войной между русскими и немцами…
— Отлично, Ваше Величество, — сказал русский адмирал, — я готов отдать приказ своим войскам с 18 часов сегодняшнего дня, открывать огонь только при отражении германских атак, и остановить развитие наступления на левом берегу. Но, хочу вас предупредить, если в нашу сторону раздастся хоть один выстрел, то мы ответим на это огнем, и всякие разговоры о перемирии станут бессмысленными. Поэтому, я прошу вас как можно быстрее отправить телеграммы командирам частей об отводе войск. Как я уже говорил, мы не будем преследовать отступающих.
— И еще, — адмирал Ларионов хмыкнул, — У нас есть возможность напрямую довести ваш приказ германским войскам. Вы можете сейчас продиктовать его в микрофон, мы запишем его на нашу аппаратуру, а потом, с помощью специальной техники передадим ваше выступление через мощные громкоговорители германским войскам под Ригой. Я пока подожду, а вы, Ваше Величество, обдумайте то, что вы хотели бы сказать своим солдатам и, главное, офицерам.
