Сценарист - Син Айкава
— Не думаю, что это хорошая идея, юный Господин, — решил переубедить мальчика седоволосый. — Вас до сих пор ищут. Если вас заметит хотя бы один человек…
— Мне всё равно, Альфред, — бесцеремонно перебил собеседника Айкава, заканчивая приготовления. — Если я останусь здесь хоть ещё на несколько минут, мне… будет намного хуже.
— На вас так давят здешние стены?
— На меня давят мои бездействие, бесполезность, никчёмность и слабость. Нужно… немного освежиться.
Син сделал шаг вперёд и быстро приблизился к выходу из помещения, что вёл в коридор с лифтом, благодаря которому можно было спуститься на первый этаж и покинуть здание, чего так и желал подросток.
— Вы же вернётесь? — Альфред уже знал ответ на этот вопрос, но задать его был обязан.
— Не могу ничего обещать, — хрипло ответил Син, дотрагиваясь до дверной ручки.
— В таком случае, Господин, вам стоит взять с собой тот шарф, — заботливо произнёс старик и собирался пойти за названным предметом, но в следующее мгновение остановился.
— Не стоит. Я… не имею права надевать его, — отверг предложение собеседника Айкава и, выдохнув, покинул помещение, оставив последнего наедине с самим собой.
«Спасибо за заботу, Альфред, но мне больше ничего не нужно».
«Я уже сделал свой выбор».
* * *
Нью-Йорк был полностью погружён в подготовку к празднованию Нового Года, который должен был наступить уже через пару часов. Улицы города пульсировали энергией и нескончаемым весельем, словно сердце города билось в такт мощному ритму сердец граждан этого прекрасного места. Множество людей суетилось по улицам, улыбки на лицах и искрящиеся глаза свидетельствовали о предвкушении волшебного момента. Воздух пропитывался запахами горячего шоколада, попкорна и ванильных сливок.
На каждом углу стояли ярко освещенные лавки с горячими напитками и угощениями, привлекая прохожих своим аппетитным ароматом, яркими вывесками и большим разнообразием разных блюд. Главная улица города была увешана огнями и новогодней символикой — огромные елки, блестящие игрушки и мерцающие гирлянды создавали впечатление сказочного леса прямо посреди мегаполиса.
Люди собирались вокруг центральной площади, где уже стояла огромная новогодняя елка, украшенная тысячами огней и мерцающих игрушек. Веселый шум и смех наполняли воздух, а музыкальные ансамбли играли праздничные мелодии, заводя всех в танцевальное настроение.
Небо над городом было затянуто тяжелыми серыми облаками, словно они собирались разорваться и пролиться дождем или снегом в любую минуту. Но это не нарушало праздничного настроения жителей Нью-Йорка, скорее добавляло ощущение волшебства и неожиданности к этому великолепному моменту ожидания Нового Года.
В этот же момент по улице, что была полна весёлыми и радостными людьми, шёл хмурый и мрачный подросток, убрав руки в карманы. Он был сгорблен, а его походка с виду была достаточно тяжёлой — каждый его шаг выглядел так, будто бы он вот-вот упадёт, после чего никогда больше не встанет.
Его лицо скрывали длинные волосы и сильно поношенная медицинская маска чёрного цвета. Несколько раз подросток пытался убрать с глаз жирные локоны, но те всякий раз предательски вновь и вновь закрывали ему взор, и после очередного такого действия с их стороны он прекратил бороться, позволив им свисать на его лицо. Конечно, так было труднее что-либо разглядеть, но, казалось, ребёнка это мало беспокоило.
' Надеюсь, что с тобой всё будет хорошо, Шин. Нет, я уверена в том, что ты уже стал отличным человеком, а если и не стал, то станешь точно. Всё будет хорошо'.
Одет он был как-то легко, что не подходило под достаточно низкую температуру на улице: почти полностью расстёгнутая куртка красного цвета, которая, скорее, была больше предназначена для осени, нежели для зимы, под ней была видна лишь серая футболка без рисунков и надписей, чёрные спортивные штаны и кроссовки из тонкого материала.
' Что бы ни случилось, я прошу тебя, не становись таким же, как он. Не становись злодеем, Шин'.
Прохожие остерегались его — уж слишком странно и загадочно он выглядел. У многих создалось впечатление, будто они наблюдали за ожившим трупом, с которого вот-вот спадёт заклинание воскрешения, после чего его душа навсегда покинет этот бренный мир, отправившись в далёкое странствие по другим измерениям.
' Именно поэтому я настояла на твоём имени. Ты же знаешь, как переводится твоё имя? Чистый, настоящий и правдивый. Твоё имя олицетворяет все мои чувства к тебе, мой мальчик. Только в чистоте любви к тебе я полностью уверена, и я хочу, чтобы ты всегда знал, что я до последней секунды своей жизни продолжала любить тебя больше всех на свете'.
Подросток скалился от злобы, но уже на следующее мгновение его лицо принимало прежний опустошённый вид. Слишком много сил уходило на проявление эмоций. Не стоит тратить на такую бесполезную вещь то, чего осталось катастрофически мало.
' Так я и не отрекаюсь от своих слов: умер тот Син, что называл себя величайшим злодеем. Сам же человек всё ещё жив, если, конечно, тебя так можно называть, поскольку то, что я вижу сейчас, не очень сильно напоминает мне человека. Скорее, пустая оболочка, что продолжает жить, потому что привыкла'.
Впервые за долгое время он почувствовал жалость к самому себе. От ощущения этого становилось больно. Очень больно. Настолько, что сильно щемило в груди, лишая возможности дышать. Дыхание мальчика было тяжёлым и прерывистым, от чего начинала кружиться голова.
«Ты пошёл по этому пути, потому что сам так захотел! Ты бы мог стать героем, что спасает тех, кого не спасают другие! Ты бы мог дарить им надежду на светлое будущее! Ты мог стать их спасителем! Но глубоко внутри тебя таится обида на всех! Что никто из них не пришёл спасти тебя! Да, именно тебя, а не всех! Всё, что ты хочешь — это увидеть этот мир в крови! Ты хочешь, чтобы он утонул в ней! Только так ты хочешь отомстить абсолютно всем людям, которые не пришли спасти тебя!».
Холод окутывал тело парня. Нос стал настолько холодным, что уже начал болеть. Тело его дрожало — не только от температуры, но и от тех чувств, что он испытывал в данный момент. Он пытался отвлечь своё внимание на людей, что проходили мимо него, но их улыбки и радость лишь причиняли ему больше боли.
«В твоих руках было множество жизней, Син Айкава, и ты не ценил ни одну из
