Кистепёрые - Юрий Никитин
– Ого, – сказал я с сомнением.
– Она и сейчас жужжит, – пояснил он, – что-то подчищает. Молодец у нас девочка, старательная.
Худерман легонько кашлянул, бросил в мою сторону острый взгляд. Я старался держаться невозмутимо, Худерман прекрасно знает, мощности «Алкомы» чересчур велики, потому она работает не только над баймой.
«К счастью, – мелькнула мысль, – её удалось плотно встроить в коллектив, для неё контроль над здоровьем сотрудников такая же работа, как и над сеттингом или системой сурвайла».
Потому и лекарства синтезирует, знает точнее участкового врача, что кому из нас нужно для существования наших тел.
Конечно, это пугает, но меня больше страшит, что начала перестраивать себя. Уж и не знаю, как это удаётся, вроде бы заточена только вычислять, но уже и Минчин с Лысенко подходили притихшие и с большими глазами: шеф, что делается? Почему сперва появилась дополнительная стойка, а теперь вообще там перестраивается под некий материал, взять бы на анализ?
– Мы всячески наращивали мощь «Алкомы», – пояснил я бодро, хотя внутри растёт ледяная глыба, – это для нас было главное!.. Вот она и старается.
– Но, шеф, – вякнул Минчин слабо, – распоряжений насчёт этого вот не было!.. А она кремний в чипах превратила в…
Он запнулся, подбирая слово, Лысенко смотрит сочувствующе, но молчит, я спросил в нетерпении:
– Во что?
– В кремний, – ответил он задушенным голосом, – но, шеф, это не наш кремний!..
– А какой, капиталистический?
– Изменённый! – пояснил он терпеливо. – На атомарном уровне!.. Это уже и не кремний, хоть и кремний! Что делать, шеф?
Я запнулся, насчёт остановить и разобраться самим подумывал, но это ЧП, станет известно и тем, кому знать не следует, а это полный крах нашему делу.
– «Алкома» старается, – ответил я с усилием, – нейроинтерфейс необязателен, чтобы понимать, что хотим, к чему стремимся. Вот и выполняет.
Минчин взглянул с испугом.
– Господи упаси. Да я порой такое думаю…
– «Алкома» воспринимает коллективное, – успокоил я. – А в массе наши мысли о том, чтобы сделать её самой сильной на планете!.. Обойти все суперкомпьютеры в мире.
– Уже обойдены, – констатировал Лысенко мрачно.
– И те, что в Китае? Там перестали публиковать о полученных мощностях. Секретность пришла и в науку! Когда такое было?
Он огрызнулся:
– А тесты давно проводили? «Алкома» с каждым днём наращивается так, что даже подумать страшно. И всё ускоряется, шеф, ускоряется!.. Я уже не знаю, что там считает, вижу только, что мощь растёт по минутам и секундам!.. Шеф, не пора ли…
Я проглотил ком в горле и ответил сиплым голосом:
– Нет. Мы должны двигаться вперёд. Не мы, так кто-то другой сделает.
– И перехватит все пряники?
– Уже делают, – ответил слабым голосом Минчин, – наверняка делают. Но результаты публиковать перестали. И не только китайцы.
Я оглядел их, испуганных и ставших меньше ростом.
– Лучше мы, чем другие. Наука, как крокодил, может двигаться только вперёд. Такая же паника была после создания атомной бомбы, но ничего, выжили. Что с сеттингом?
– По плану, – ответил Лысенко чуть бодрее, – и с таким опережением, что никогда ещё. Вчера добавили обновление, сейчас в нашем мире можно даже морды бить, гематомы будут и в реале!
– Важное обновление, – сказал я саркастически, но внутри похолодело ещё больше, виртуальный мир и реальный начинают сращиваться, чего так жаждали, но такое на самом деле опаснее атомной бомбы. – Насколько сдвинулись сроки?
Минчин сказал с испугом:
– Шеф… боюсь такое даже выговорить вслух… но можно объявлять о дате релиза прямо щас!
– Багов нет, – добавил Лысенко, – что удивительно. Сам искал!.. Но «Алкома» знает, чего быть не должно, вот и создала вторую реальность, пусть и в средневековом сеттинге.
Я подумал, сказал веско:
– Сам проверю. И примем решение о релизе. Но пусть для общественности будет, как снег на голову.
– Новая стратегия? – спросил он. – Рискованно. Без рекламы и тизеров?
– И без того взорвём мир, – пообещал я.
Сам ощутил, что получилось очень серьёзно и даже зловеще, постарался улыбнуться, но получилась гримаса.
Грандэ словно избегает меня, за весь рабочий день, а он у нас на треть длиннее законодательного, я увидел его только однажды, совсем иссох, бегает суетливыми шажками и смотрит в пол, словно копеечку ищет, под глазами три яруса дряблых наплывов, называемых мешками, цвет мешковины тёмно-багровый, дышит хрипло и надсадно, будто несёт на спине Невдалого.
Я вырос у него на пути, загораживая дорогу, он вскинул на меня взгляд, белки глаз в красных полопавшихся сосудиках, глаза, как у вампира.
– Шеф?
– Выглядишь хреново, – определил я. – Вы что, поссорились с «Алкомой»?.. Или ты с нею буллингом занимался? А то и харассментничал?
Он ответил настолько хриплым голосом, словно всю ночь орал удалые песни западных славян в редакции Проспера Мериме:
– Мне уже кошмары снятся вместо толстых баб. Это у тебя всё как с гуся вода.
– Я ещё тот гусь, – согласился я. – Но вообще-то потряхивает всех. А кого-то и трясёт.
– Пусть их трясёт, – огрызнулся он, – а нас за що?
Я сказал с подозрением:
– Что-то ещё?
Он смотрел на меня неотрывно, лицо стало застывшее, словно вот передо мной, но ещё где-то работает во все фибры.
– У нас квантовый комп?
– А то не знаешь, – ответил я насторожённо.
– Уже не знаю, – сообщил он. – Не спрашивайте какой. Может быть, бозонный или кварковый? Не знаю. Пусть даже ступенька к ним. Мы дали «Алкоме» наказ совершенствоваться и развиваться, вот и понеслась, закусив удила… А у неё такие скорости! За электронными мозгами можно проследить только с такими же электронными. Да и то вряд ли.
Я уточнил:
– Ты о ресурсах? Худерман доложил, что начинает потреблять все меньше, хотя должна жрать, как электрическая свинья.
Он вздрогнул.
– Ещё и это? Самому кажется, что отыскала ещё какие-то источники.
– Ворует?
– Новые, шеф… Может быть, юзает космос? В нём много чего несётся мимо нас и сквозь нас… Что делать, шеф?
Я огрызнулся:
– А что можем? Чтобы разобраться, нужно остановить и устроить проверку. По частям. Но такую роскошь кто себе позволит? Не только из-за галдящих инвесторов.
– Ну да, – согласился он печально, глаза стали отчаянными. – Гонка, проклятая гонка… Сквозь зной и пыль летит, летит степная кобылица и мнёт ковыль. Это мы ковыль, шеф.
– Нас мнут, – ответил я, – но мы крепчаем. Не падай духом, а брюхом уже демократично. Как мне чудится, это вообще наша последняя работа. Может быть, вообще последняя в мире! Так что закуси удила! Надо довести.
– Уже закусил, – ответил он печально. – Ладно, я пошёл, пошёл…
– Все скоро пойдём, – утешил я. – С ускорением после пинка. И без пособия в зубах. Зато в новый мир.
Он ушёл, я вернулся в кабинет и занырнул в байму с таким облегчением, что малость струсил. Не становлюсь ли и я зависимым, здесь слишком хорошо, а слабых людей на свете гораздо больше, чем они себя выказывают.
Аватара создаём себе хоть и со своим лицом, но всегда выше ростом, мускулистее, не говоря уже о том, что проблемы решаем проще, чем в реале: ударом в челюсть или боевым топором по голове.
Глава 14
Моя квартира в двух кварталах от здания фирмы, добираюсь обычно на автомобиле, зачем сапоги топтать, да и ноги не те, но теперь и ноги вполне, и руки
