Исполняющий обязанности - Роман Феликсович Путилов
— Нет конечно, не понимаю. Я купил продукты. На рынке. Потому что, извините меня за мой французский, в магазинах ни хрена нет. Отвез консервы на дачу, для бабушки с дедушкой, ветеранов войн и всех трудовых свершений, чтобы старики все лето могли мясом себя побаловать. Потом, по доброте души, согласился помочь своему коллеге, вернее детям, продав консервы по себестоимости. И что в результате — незаконный обыск, провокация. Я так понимаю, что у вас что-то не срослось, результат не тот вышел, поэтому, вы будете сейчас натягивать сову на глобус…
— Громов, мы у вас, на минуточку, ворованные со складов министерства обороны продукты нашли…
— Еще раз говорю вам — насрать! Вот просто насрать и все. Двадцать четыре банки, что пропали со склада в Пскове или в Астрахани? Так, чтобы меня зацепить этими банками, вам надо хотя бы установить, что я там был, вблизи места совершения преступления. А может там и преступления то не было? Просто недостача вследствие плохого складского учета. Или вообще, у тушенки истек срок хранения, и она официально была сдана в торговую сеть или какому ни будь кооператору, для реализации населению. А вы тут мне сказки рассказываете, что не подлежит реализации. Я тут на прошлой недели объявление читал, что продается траншеекопатель, один в один, что еще три года назад у нас в части считался секретной техникой. Кстати, если считаете, что просто так, мою тушенку сожрете, то ошибаетесь. Вот не верю я, что вы эти банки обратно, на склады, как положено, отправите. Я на вас бабулю натравлю, ей терять нечего, а то, что вы ее с дедом без мяса на дачный сезон оставили, она вам не простит. Лично буду ей каждую неделю на вас жалобы на подпись привозить и во все инстанции отправлять, как КГБ объедает стариков.
— Вы закончили? — следователь «конторы» делал вид, что ему мои угрозы глубоко фиолетово, и у него это хорошо получалось. Но я был продолжал угрожать ему, лишь бы гебисты поверили, что я мелкий клоп, и лучше меня не трогать, ибо вонь моя будет очень вонючая, очень уж страшно мне было ехать в застенки «конторы», где меня бы, уверен на сто процентов, подвергли бы личному досмотру.
Неожиданно следователь сунул мне на подпись бланк, что я предупрежден об уголовной ответственности за разглашения сведений, содержащихся в материалах уголовного дела, которые стали мне известны в ходе расследования. Подумав пару минут, и решив, что хуже мне уже не будет, я поставил подпись под текстом бланка, зачеркнул все свободные строки, чтобы чего лишнего не написали и вернул бумагу следователю.
— А теперь, посидите здесь тихонько, Громов. Машины скоро за нами придут.
Я не понял, последней фразы. Может быть у автомобилей внезапно кончился бензин, а по их, кегебешным инструкциям, при заправке положено всех пассажиров высаживать. И поэтому нас высадили здесь, в отделе милиции. Вроде бы нелогично, но у нас, в стране Советской, возможен любой уровень безумия. Я сел поближе к стене, повертелся, пытаясь найти позу поудобнее, под недовольным взглядом конвоира, который остался со мной, а потом, незаметно для себя, уснул.
— Эй? Эй! Ты кто? — меня трясли за плечо. Я с трудом открыл глаза. На до мной склонился давешний дежурный.
— Я опер из Дорожного. А эти где? — я судорожно вертел головой, не понимая, что произошло. Красная ксива была на месте. Пакет с деньгами, по-прежнему, оттягивал нагрудный карман. За окном серела влажная, предутренняя хмарь. Мой конвоир тоже куда то делся.
— Так они уехали час назад. Я думал, что тебя тоже с собой забрали, а тут в туалет пошел, сюда заглянул на всякий случай, а тут ты…
— И что, все уехали? — я не мог скрыть своей нечаянной радости.
— Ну да, все. И слава Богу, хоть час поспал сегодня, когда они свалили.
— Скажи, моя машина где? Они ее сюда точно пригоняли, я видел.
Глаза капитана, на мгновение вильнули в бок, он помялся, но сказал, что машины он лично не видел, но, уезжая, гебисты кинули ему на стол ключи, судя по надписи, от «ВАЗа».
— Пойдем скорее, отдашь их мне! — я вскочил и потащил опешившего дежурного из кабинета — судя по взгляду дежурного, моей машине он готовил какую-то бяку. Получив из рук старшего лейтенанта связку своих ключей, я поспешил на выход.
Пассажирская дверь моей «Нивы» была распахнута, оттуда торчала толстая жопа, обтянутая серой форменной тканью. Второй милицейский чин возился у горловины бензобака, гремя оцинкованным ведром и пытаясь вставить в горловину черный, резиновый шланг. Вполголоса, мои коллеги коллеги спорили, есть ли в бензобаке сеточка, или нет. Я не отказал себе в удовольствии пнуть по откляченной жопе первого мента.
— Ты охуел? — из машины показалась злобная, небритая рожа.
— Это ты охуел! Если что-то из машины пропало, то …— я задумался, над тем, чтобы сказать страшное, но реальное.
— Да ты нас не понял, машина была открыта, а возле нее кто-то крутился, вот мы и вышли посмотреть. — второй мент, думая, что делает это незаметно, закручивал на место пробку бензобака.
А вот в это я верю, что гебисты могли бросить машину на стоянке открытой. Но, в то, что коллеги хотели провернуть безобидную шутку — слить маленько бензина из бака, в этом я тоже был уверен. Понимая, что дальше разговаривать с товарищами по оружию бессмысленно, я завел машину и выехал в сторону Города — у меня еще собака не гулена.
— Привет, тебе, Маргарита Михайловна! Как отдыхается? — я бросил на стол пачку сигарет и коробок спичек.Молодая, плотно сбитая, женщина фыркнула и презрительно отвернулась от меня. За два дня, что мы не виделись Маргарита, как будто постарела лет на пять. Очевидно, не нравилось ей государственная гостеприимство и казенное хлебосольство.— А ты на меня, Маргарита Михайловна, не фыркай! Мне до твоего фырканья дела нет. — я задумчиво подкидывал отвергнутый женщиной коробок со спичками: — Что с тобой произошло — в этом виновата исключительно ты сама. Потому как, обнаглела ты в самый край. Мое дело маленькое — сигнал получил и выехал на место происшествия, ворованное изъял, всех причастных задержал и доставил в отдел.
