Император из двух времен - Владимир Викторович Бабкин
– Но?..
Емец помолчал пару минут. Играть в верноподданничество он не стал, а меня не так уж и боялся, понимая, что если я и сверну ему шею, то исключительно по делу. А этот, пусть и громкий провал, точнее, скандал, ровным счетом никак не бросает даже намёк тени на ЭСЕД, которая благополучно нигде и никоим образом не засветилась в этом деле. Что ж, по крайней мере, здесь они сработали грамотно. Посмотрим, что будет дальше. В конце концов, у кого из нас в жизни «не горели поезда»?
Князь продолжил:
– Государь! Я признаю ряд просчетов с моей стороны. Возможно, мне бы следовало выехать на место событий, но это могло привлечь внимание ко мне и ко всей структуре ЭСЕД. В целом, не размениваясь на мелочи, постараюсь обрисовать ход событий, повлекших за собой столь тяжелые последствия. Первым звоночком проблемы прозвучало эмоциональное решение полковника Смирнова отправить бронедрезину впереди паровоза. Это не предусматривалось нашим планом, о котором, впрочем, Смирнов ничего и не знал. Это ошибка наших аналитиков и моя лично. Возможно, полковник рассчитывал очень скоро нагнать поезд, и раз уж ему не пришлось идти головным, то он пойдет замыкающим, отправив пулеметную бронедрезину впереди «Дальневосточного экспресса». Мы также ошиблись в оценке времени, которое по факту потребовалось бронепоезду для пополнения объема воды в паровозе. Мы полагали также, что хунхузы банально разберут полотно железной дороги перед «Дальневосточным экспрессом» в зоне действия своей банды, но… Но, видимо, та банда, на которую мы возлагали наши надежды, каким-то образом решила привлечь более серьезные группировки к делу ограбления поезда. В общем, нам пока неизвестно, что случилось, но место проведения операции было хунхузами изменено. Скалистая выемка в преддверии Сяолиня не оставила шансов пассажирам. Идущая впереди бронедрезина оказалась зажата между скалами и не имела возможности действовать. Её и контрольную платформу просто забросали сверху гранатами. Точно так же штурмующие спрыгнули на крышу вагонов, избегая показываться в окнах. Начался штурм… Потом резня…
Морщусь.
– Дальше можете не продолжать. Подробности, вернее, итоги резни мне известны. Какие выводы в связи с этим? Провал операции нанес России огромный ущерб, и я не поверю, чтобы, идя ко мне на доклад, вы не продумали разрешения этого вопроса.
Щелканье каблуками.
– Так точно, ваше всевеличие! Есть у меня парочка соображений на сей счет.
Киваю.
– Присаживайтесь, князь. Можете курить.
– Благодарю вас, ваше всевеличие.
Емец, присев, ни грамма не тушуясь, вытащил трубку и начал набивать в неё табак. Я знал эту его привычку, она была сродни привычке моего камердинера и начальника личной тайной разведки Евстафия, который имел обыкновение долго протирать стекла очков, размышляя над той или иной проблемой.
– Государь! По моему здравому размышлению, мы всё ещё можем обратить ситуацию в свою пользу. В конце концов, ведь резонансный ущерб нанесён, не так ли?
– Продолжайте, князь…
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
Херберт Дэвид Кроли. «Нью-Йорк Трибюн» 28 апреля 1920 года. Нью-Йорк (печатается по: Х. Д. Кроли «Письма о России», пер. с англ. М., 1932)
Письмо третье: «Общая боль и наследие»
Случившееся с «Дальневосточным экспрессом» повергло нашу делегацию, и особенно Дороти, чья «Азия»[73] за последний год уже дважды рассказывала об этом роскошном туре, в шок. Но с первых минут мы почувствовали, что русские разделяют наше горе. Они, как и мы, скорбели о мученически погибших своих и наших соотечественниках, мужественно выстаивая службы в своих ортодоксальных храмах, службах более монотонных и долгих, чем нам привычно. В окружавших нас людях, вне зависимости от их занятия и достатка, чувствовали мы искреннюю поддержку и желание покарать подлых убийц.
Местные газеты писали прямо в духе покойного Рузвельта и его «Завоевания Запада»[74]. И хотя для русских это восток, слова Тедди: «Самая в конечном итоге праведная из всех войн – это война с дикарями, хотя она также может быть самой ужасной и бесчеловечной», казалось, разделялись здесь сейчас всеми. Многие ещё помнили резню христиан в Пекине в начале века, когда наши моряки в составе восьми наций вынуждены были сообща приводить в чувство взбесившихся китайцев.
Жестокие обычаи японцев и бесчестность англичан широко известна. Пятнадцать лет назад Теодор Рузвельт уже разнимал их с русскими[75], послав в те воды «Большую белую эскадру»[76]. Это урок, кажется, забыт. Теперь науськиваемые Лондоном и Токио китайские бандиты режут там уже американцев.
Русские при этом не впадают в расизм, среди них самих немало азиатов. Московские газеты пишут, что местные жители тех земель всегда были с русскими в мире. Напавшие хунхузы – это пришлые бандиты-китайцы, которым всего пару десятилетий как открыли в те края дорогу. Отмечают, что к этой трагедии могут быть причастны как японцы, так и англичане – очень уж профессионально был организован налет, и отходили бандиты на расположенную всего в двадцати пяти километрах японскую территорию.
Знаю, что были у нас те, кто стал обвинять русских в случившемся. Но совершенно ясно, что они не правы. Русские в Северной Маньчжурии полностью выполняют те соглашения, которые при посредничестве нашего президента были достигнуты в 1906 году в Портсмуте[77]. Они не имеют там власти, растягивая свои силы вдоль единственной железной дороги, и, естественно, не имеют законного права искоренять банды за пределами отведённой им полосы. В Китае же множество правительств, которые прямо в эти дни ведут бои за Пекин[78]. Такое положение не может быть более терпимым!
Пора пересмотреть ограничения, наложенные на русских в Портсмуте! В последние годы они явно сняли всякие сомнения в своей принадлежности к нациям цивилизованным, став не
