Связь без брака - Дмитрий Викторович Распопов
* * *
Вечером, я привычно направился на занятие к профессору и Анне Константиновне, проходящие по очереди у него на квартире, и мы снова до поздней ночи втроём засиделись. Причём после самих уроков, стало стандартным чаепитие, с тем, что мы с Анной Константиновой принесём с собой. За распитием ароматного напитка мы просто болтали об археологии, истории, ничуть не касаясь тех тем, в которых все трое трудились. Помогая накинуть пальто с лисьим воротником на плечи Анне Константиновне, мы простились с профессором и спустились вниз. Обычно её там ждала белая «Волга» из гаража МИД-а, проводив которую взглядом, я потом бегом возвращался в расположение части, никакой транспорт к этому времени уже не работал.
— Нет машины, — вздрогнула она, растерянно смотря по сторонам.
«Блин, а у меня даже денег нет, чтобы поймать ей машину, — подумал я».
— А где вы живёте?
— В Хамовниках.
— Далековато, — признался я.
— Ладно, придётся идти пешком, — она ещё раз рассеянно посмотрела по сторонам, ожидая, что машина появится, но кругом была тишина.
Она зашагала в нужном направлении, а я пошёл рядом.
— Иван? — она посмотрела на меня, — что вы делаете? Вам в другую сторону.
— Глубокая ночь, одинокая девушка, дальше аналогии проводить?
Она задумалась, но покачала головой, и мы молча пошли рядом.
— Но это ничего не значит, — через тридцать минут прервала она молчание.
— А что это должно было по-вашему значить? — удивился я.
Она не ответила, и мы молча шли, стараясь идти по освещённым тротуарам, но Москва 1966 была ещё слабо электрифицирована, поэтому вскоре мы зашагали по парку, слабо видя перед собой дорожку. Слева внезапно раздался шум взлетающей птицы и ко мне сбоку испуганно прижались, схватив за руку.
— Анна Константиновна? — удивился я, поскольку за эти месяцы нашего знакомства, она вообще первый раз ко мне прикоснулась. Даже здоровалась она и прощалась, не протягивая руки. Она ничего не ответила, но руку не отпустила.
Когда она радостно показала рукой на дом, который был в двухстах шагах от нас, и я уже вздохнул, что мы дошли спокойно, без приключений, как с лавочки, возле ближайшего дома встали три фигуры и перерезали нам дорогу.
— Ого, какая фифа, — присвистнул один из них, — парень давай деньги и свободен, а с твоей подружкой мы хотим познакомиться поближе.
— Тем более, что она больно взрослая для него, — ощерился второй, чьё лицо я едва видел из-за темноты, — а вот для нас будет самый раз.
Спутница рядом со мной вздрогнула и затряслась. Я аккуратно дотронулся до её руки, и с трудом, но разжал её побелевшие холодные пальцы. Она опустила голову, и я увидел, как задрожали у неё колени. Она едва стояла на ногах.
Повернувшись к подходящим трём взрослым, я чуть пригнулся и стартовал, как на стометровку, только плечом вперёд. Скорость и рывок были такими, что первый, ближайший ко мне противник, не успел даже дёрнуться в сторону, как улетел от столкновения метра на два назад и упал, ударившись головой, неподвижно замерев на месте. Увидев на тропинке два камня, я тут же подхватил их, кинув первым в одного, попал, и когда он схватился за голову, я быстро кинулся к нему, ударив вторым ещё раз в область уха, потом ещё и ещё, пока третий, парализованный быстротой с какой два его друга выбыли из строя, расширив глаза смотрел на это. Он внезапно повернулся и побежал, крича о помощи, мой последний камень догнал его, опрокинув на землю, а затем я ещё и добавил с ноги, чтобы он замер в позе эмбриона и не голосил больше.
Но его вопли всё же успели донестись куда нужно, потому что от дома где они сидели, послышались вопросительные возгласы и крики. Поняв, что к ним может прийти подмога, я бросился к девушке, быстро подставил ей спину, и когда она сцепила руки у меня на плечах, подхватил её под коленки и бросился бежать. Груз был лёгкий, сильно не стеснял мне движения, поэтому я набрал приличный темп и только что не стрелой вылетел на освящённый участок перед нужным домом.
— Стой, — над ухом раздался тихий голос, — там консьерж, мне нужно спуститься, а то будут вопросы. Хотя и так…
Я отпустил её ноги, и она стала рядом, всё ещё дрожа.
— Ключи где?
— В сумке.
Пришлось порыться, найти связку и взяв её твёрдо за руку, провести к подъезду, позвонив в дверь. Открыл мне недовольного вида дед, который только открыл рот, чтобы обматерить меня, но увидев позади Анну Константиновну, закрыл его, и лишь любезно с ней поздоровался, давая пройти внутрь. Мы поднимались наверх, а он все ещё удивлённо смотрел вслед, после того, как запер за нами дверь.
Открыв ключом квартиру, я провёл нас внутрь, разулся сам, усадил трясущуюся девушку на стул, разул её, затем снял пальто, в которое она вцепилась так, будто я собрался снять с неё трусы, затем я нашёл кухню, поставил на газовую плиту чайник и затем вернувшись в прихожку, провёл её за собой на кухню, усадив за стол.
— Так, что у нас тут, — по-хозяйски рылся я по холодильнику и шкафам, вытаскивая чай, кусок сахара, колбасу, хлеб в пластиковой хлебнице и масло, — о, отлично, даже сыр есть.
Сделав четыре небольших бутера, я положил их на два блюдца, найдя затем заварник, дождался, когда закипит вода в чайнике. Налив ей крепкого горячего чая, я кинул туда пару кусочков кускового сахара и вручил стакан в руки Анне Константиновне, пододвинув одну из тарелок с закуской.
Она схватилась за горячий стакан и дрожь стала немного ослабевать.
Жадно поедая вкусную копчёную колбасу, которую я тут ещё ни разу не пробовал, я запивал всё чаем.
— Эх, вкуснотища! — наконец я, доев всё своё без остатка, откинулся на стуле, впервые осматриваясь вокруг.
— Может бросить этот бег, и подастся в дипломаты? — огласил я вслух, — за эту колбасу, я готов на многое.
— Даже жить в сорока пятиградусной жаре со сколопендрами? — рядом послышался слабый голос.
Я задумался, затем нагло стянул с её бутерброда один кусочек колбасы и укусил его.
— Да, готов, — твёрдо заявил я.
С соседнего стула раздалось фырканье.
— Ну и да, Анна Константиновна, поскольку консьерж всё равно видел, как мы с вами были вместе, да ещё и держались за руки, — напомнил я ей, — простите, но я останусь у вас до утра. Что-то не хочется мне встречаться с вашими радушными соседями неподалёку отсюда.
— Вы трус
