Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) - Афанасьев Семён

– Во-вторых, я перевёлся на математическое отделение с гуманитарного, – напоминаю.

– Да, Мивако говорила, – рассеянно вспоминает мать. – И что?

– У меня рейтинг из-за перевода две недели ещё неактуален, типа поддержка от школы. Ну и… – я уже освоился, потому просто отправляю матери выписку из своего листа проверочных работ.

– У тебя отлично по двум сегодняшним тестам?! – удивляется мать, глядя на экран широко раскрытыми глазами.

Видимо, не удовлетворяясь моим сообщением, она выхватывает смартфон из моих рук и лично активирует школьное приложение.

– Да, – отвечает она сама себе, растерянно оборачиваясь к Мивако. – Вот учительский реестр, там не отредактируешь…

– Хорошо же ты меня ценишь! – смеюсь, отодвигая от себя пустую тарелку.

– Я говорила, он очень неглуп. И взялся за ум, – батина секретарша вежливо вынимает мой гаджет из рук матери и возвращает мне. Делая незаметные знаки, чтоб я валил.

Её лицо при этом излучает крайнюю степень просьбы.

– Ладно, я понёсся, – с этими словами поднимаюсь из-за стола.

Кога, обнимая мать за плечи, благодарно целует перед собой воздух, глядя на меня.

Я уже почти закрыл за собой входную дверь, когда до меня доносится голос матери из кухни:

– Думаешь, не стоит пока говорить вообще никому, что и у меня может быть ребёнок?

Один из преподавателей спортивных дисциплин Академии Тамагава сегодня уходил позже всех коллег. По заведённым правилам, игровые вечера младшей и средней школы были частью программы образования и преподаватели по очереди дежурили в такие дни, обеспечивая судейство, присмотр и контроль.

Он как раз выпроводил всех, закрыл двери залов и закончил переодеваться в методическом кабинете, когда дверь в помещение открылась.

– Привет, – вульгарно бросил с порога белобрысый Асада. – Слушай, коржик. Ты же не думал, что можешь вот так сыграть против меня – и тебе за это ничего не будет?

– Совсем ошалел? – абсолютно естественно отреагировал преподаватель, не сразу справляясь с удивлением.

Асада ничего не ответил. Вместо этого, он прошёл по помещению и коротким движением выхватил белый пиджак из рук педагога.

– Ой, упало, – изобразил сожаление негодяй, бросая дорогую вещь себе под ноги и наступая на неё. – Ай-яй-яй, – продолжил комедию он, вытирая подошвы об брендовую вещь, словно о половую тряпку.

– Да ты вообще…! – сотрудник спортивного отделения, мгновенно рассвирепев, махнул в воздухе ладонью.

Пытаясь ухватить малолетнего подлеца за шиворот, чтобы призвать к порядку.

Рука преподавателя схватила пустой воздух. А в следующий момент резь в районе живота перехватила дыхание.

Асада, легко уклонившись от руки учителя, всадил в того кулак прямо поверх брючного ремня.

– Подлость всегда должна быть наказана, – хмуро выдал школьник. – Ты был более чем неправ. Ты же учитель, ты должен сам пресекать несправедливость! Неужели это тебе должны объяснять дети?

Пока белобрысый говорил, мужчина справился с неприятными ощущениями. Подгадав момент в середине слова, он резко выбросил вперед уже левую руку, намереваясь теперь точно поймать эту вертлявую сволочь.

Асада мелким чертиком снова проскользнул под рукой, как будто в первый раз это не было случайностью.

В памяти педагога с запозданием всплыл рассказ Начальника спортивной учебной части: вроде как белобрысый демонстрировал что-то такое на днях, в кабинете Начальника образовательного процесса.

Вместе с воспоминаниями, в живот педагога врезался ещё один удар.

– Говорят, если не доходит через голову, гораздо быстрее дойдет через руки, – продолжил монолог учащийся. – Ты только не подумай, что я с тобой свожу личные счеты. По-хорошему, мне на тебя плюнуть – и растереть. Но ты же и других детей калечить можешь. Которые сами не понимают, что делать с такими, как ты, в таких ситуациях.

– Пошёл вон отсюда, – с трудом прохрипел преподаватель, наливаясь гневом всё сильнее.

Ответом был еще один удар над брючным ремнем.

– Ты завтра напишешь заявление о собственном увольнении. – Говоря как ни в чём ни бывало, Асада продолжал обрабатывать корпус взрослого мужчины кулаками.

Для этого он ловко выбирал моменты между его взмахами рук.

– Да пошёл ты, – всхлипнул от боли и бессилия физкультурник через долгую минуту.

– Твоё дело. Тебе жить. Но ты же не сможешь постоянно ходить с кем-то? Чтоб тебя охраняли? А вот я к тебе в любой момент могу зайти, когда рядом никого не будет, – многозначительно пообещал негодяй. – М-да, таки есть в местном школьном буллинге и свои плюсы, – добавил он, по всей видимости, самому себе. – Ну что, продолжаем беседу?

Когда через пятнадцать минут измученный преподаватель, глотая слёзы, попытался посмотреть запись круглосуточно работающей камеры, к его удивлению, отсутствовала сама соответствующая директория на сервере Корпуса.

Причём, согласно журналу изменений, коррекция была внесена с внешнего источника и именно в то время, когда Асада находился рядом.

– У этой твари ещё сообщники есть! – в бессилии выдохнул педагог.

Начальник спортивной учебной части был слегка удивлён, когда после девяти вечера, уже в неурочное время, ему позвонил один из его преподавателей.

– Что-то случилось? – мгновенно предположил он, увидев крайне необычный вид младшего коллеги.

– Да. Он меня избил. Унизил. Угрожал. – Потерянным тоном сообщил звонивший.

– Кто? Где? Когда? – сказанное было так невероятно, что даже в голове с ходу не укладывалось.

– Асада. Только что. В методическом кабинете.

– А-а-а… понял. Так, помолчи секунд пять. Дай я подумаю…

Высказавшись начальнику, пострадавший преподаватель почувствовал, что на душе стало легче.

– Я сейчас не готов тебе что-то ответить, – честно признался шеф. – Особенно в свете того, что камера, как ты говоришь, не работала. Что думаешь насчёт гласного разбирательства? Может, вызовешь полицию и заявишь официально? Он же не сирота, сам понимаешь, что там за семья…

– Тогда всплывёт и сегодняшний инцидент. Когда я пустил наших в методический, чтоб ему мозги прочистили, – хмуро возразил подчинённый. – Он же тоже молчать не будет. Он так и сказал: «У нас с тобой обоюдка. Если будем разбираться по закону – значит, будем разбираться по закону».

– Да, его родители пока заявления не подавали, – согласился шеф. – Хотя-я-я, это ничего не значит. Там какая-то баба из них пострадала. Муроя всерьёз думает переводиться, от греха подальше, – огорчённо добавил он, не зная, чем ещё поддержать подчинённого.

– Директор же говорил, полиция с Асадами, вроде всё утрясла? Ну, по крайней мере, сейчас можно не опасаться? – с надеждой в голосе оживился пострадавший учитель.

– Не знаю. Мне так не показалось, – не стал обманывать коллегу Начальник спортивной учебной части. – Слушай, а вот какая только сейчас в голову идея пришла…

Настроение, в котором я пришёл домой вечером, можно охарактеризовать как превосходное.

Кажется, я поймал какое-то подобие волны в управлении процессами обмена веществ через концентратор. Понятия не имею, как оно должно осуществляться в оригинале; но лично для меня изменения в собственных ощущениях очевидны.

Из-за школьных пертурбаций, мы с Цубасой в местные ясли и детский садик пока так и не ходили. Однако, я не перестаю время от времени делать упражнения, которые она задала: представить красный куб и удержать картинку в течение полуминуты, вообразить объёмную кошку, и так далее.