И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Пан Янек Заброжский через два часа после отъезда князя собрал всех мастеров и управляющих на совет. Народ набился в горницу княжьего терема и недовольно гудел, пока поджидали опаздывающих. Лях их понимал. Мастера и управляющие радостно встретили отца их благодетеля "Петюнюшки". А из села утром выехал тать, что разорил захваченный город.

– Ладно, – остановил шляхтич недовольный ропот, – Он хозяин, что захотел, забрал, его право. Давайте посчитаем убытки и посмотрим, как из этого выпутаться. Давай, Дуня, с тебя начнём.

– Через пару дней прибудет купец из Владимира. Мне нужно сделать ему десять горшков ореховых масла, десять селёдочных и пять лекарственных, – сообщила не радостные новости Фомина.

– Что у вас с горшками, – переключился лях на гончаров.

– Партия по десять рыбных горшков и двадцать обычных сегодня из печи выходит, – обрадовал Трофим Лукин, староста гончаров.

– С рисунками, что? – Заброжский повернулся к иконописцу.

– Как горшки остынут, несите сразу к нам, не поспим пару ночей, справимся, – со своего места обнадёжил Иоаким Прилукин.

– Так, староста, – обратился лях к Коровину, – обойдёшь сейчас все дворы и скажешь, чтобы всё молоко несли к Фоминой. Успеешь теперь, Дуняша? – переключился он на маслозаводчицу.

– Должны, хорошо ты всё придумал, пан Янек, спасибо тебе, – Дуня поклонилась Заброжскому.

– Не для тебя стараюсь. Все купцы должны знать, что если в Вершилово обещали, то сделают. Понятно ли? – он оглядел присутствующих.

– Что ж, непонятного. "Пурецкая волость", одно слово, – за всех ответил Коровин.

– С сырами у нас что? – поинтересовался пан Янек у Фёдора Сироты.

– Спасибо Дуняше, успела предупредить, мы почти все сыры попрятали. С заказами купцов справимся, а взял князь всего восемь сыров, – дал полный отчёт сыродел.

– Хорошо. С валенками, что?

– Забрал часть товара князь батюшка, но ничего страшного, к зиме новых наделаю, сейчас-то и заказов почти нет, – успокоила всех Татьяна.

– Ну, тоже не плохо. У тебя Фома, я так понимаю, самые большие потери.

– Я уже успел с плотниками переговорить, собьют они мне четыре щита новых и колоды под медведей. Я им колоды-то больше прежних заказал, ещё больше и грозней мишки будут. И с деяниями князя Владимира совладаем. Повторять-то завсегда быстрее, чем новинку делать. Правда, вот работа над детьми со зверушками, что княжич наказал делать, отложится пока, – разъяснил весь расклад Фома, почёсывая отрезанное ухо.

– Ну, княжич только по осени вернётся. Напрягись, ученикам своим чуть больше воли дай, – подбодрил того Заброжский.

– Ещё у кого какие потери?

Василий Полуяров горестно приподнялся со своего места:

– Думаю, в коневодстве потери восстановить не удастся. Забрал князь племенного жеребца арабского и десять дестриэ.

– А что те пять кобылок, которые купец привёз? – покачал головой лях, оценивая потерю вороного жеребца. Второго такого просто не бывает.

– Кобылки все жерёбые, и ещё с обычными нашими кобылами три раза спарили. Восемь жеребят должны получиться, – вздохнув, рассказал селекционер, – Ну, а по дестриэ вы и так все знаете. По осени уже жеребята пойдут. Только количество возможных вариантов для случки убыло в два раза.

– Ну, тут уже ничего не поделаешь. На то его княжья воля. Есть ли ещё потери?

– Тысячу рублёв из неприкосновенного запаса князь забрал, – огорошил всех Коровин. Ему княжич доверил сохранность всех получаемых без него от торговли денег.

– Как же он прознал про запас? – насупился на него лях.

– Так спросил у пана Лукаша, сколько за последний месяц "перьевые ручки" доходу принесли, а тот и сказал, что тысчу рублей. Князь меня и заставил деньги отдать. Я пытался было отговориться строительством, но он так зыркнет на меня, что пришлось отдать, – повинился староста.

– А есть ли деньги у тебя со строителями рассчитаться, да за материалы заплатить?

– Да, найдём, пан. Не сумлевайся, это ведь только за последний месяц деньги были, а ведь не один месяц уже "переработками" занимаемся. Слов нет, тысяча рублей огромодные деньги. Только ещё больше пяти тыщ осталось, да в мастеровых запасах ещё больше тысячи лежит. Дай бог князю батюшке лёгкой дороги, – хитро улыбнулся вершиловский староста.

Событие семьдесят девятое

Петер Шваб зашивался. Он ничего не успевал. Началось это около месяца назад, в самом начале июля. Ему принесли грамотку от матери царя, старицы Марфы. В грамотке говорилось, что Марфе понравилась азбука, изданная книгопечатником. Ну, что ж, хорошая новость. Дальше старица "просила" прислать ей десять экземпляров азбуки, для обучения чтению инокинь в Вознесенском монастыре. Эта новость была похуже.

Петер напечатал десять азбук, благо доски с набором сохранились, но ведь рисунки были сделаны иконописцами вручную. Книгопечатник пошёл к знаменщику Иоакиму Прилукину и показал ему грамотку от государыни. Иконописец вздохнул и взял азбуки в работу.

А ещё через неделю пришла грамотка от Патриарха Филарета на тот раз не с просьбой, а с указанием напечатать для него двадцать экземпляров книги с библейскими притчами. Книгу эту задумал княжич ещё перед Рождеством. Он пришёл тогда к Петеру и спросил, есть ли у того Ветхий Завет на немецком языке. Шваб достал и показал ему три большие книги, изданные десяток лет назад в Кельне. Пожарский полистал их и огорошил книгопечатника.

– Нужно нам с тобой Петер издать книгу для чтения детей в старших классах школы. Она будет называться "Библейские притчи". Возьми свою библию и переведи на разговорный русский язык пару десятков историй из Ветхого Завета, те, которые тебе больше понравятся. Когда это сделаешь, то отнеси их отцу Матвею, пусть он их прочитает и исправит, если, что не так. Потом покажешь мне. Я тоже "поисправляю", – усмехнулся тогда Пожарский.

На перевод, пререкания с отцом Матвеем, и окончательную правку княжичем, ушло больше месяца. И в конце февраля 1619 года Петер Шваб начал работа на своей третьей книгой. Закончил он её в июне. Петра Дмитриевича не было, и Шваб решил показать готовую книгу настоятелю их храма отцу Матвею, он ведь тоже был одним из авторов. Через два дня отец Матвей пришёл к Швабу на книгопечатный двор

– Прости меня, Петер, – начал монах, – Не поверил я сначала в эту книгу, как же, думал я, Святое Писание да на простом языке. Кощунство. И потом не верил, когда ошибки в твоих текстах выискивал и собачился с тобой. Теперь же узрел. После святых Кирилла и Мефодия, ты третий на Руси просветитель. Лучше этой книги я в руках ничего не держал. Отпускаю тебе все грехи твои на сто лет вперёд! – Он обнял Шваба и троекратно его расцеловал, – Прими совет от меня недостойного. Отправь пять книг Государю.

Петер совета послушался, и книги царю Михаилу Фёдоровичу Романову отправил. И вот теперь пришло письмо от Патриарха Филарета. Нужно было к тем ста пятидесяти экземплярам, что уже были напечатаны, срочно печатать ещё двадцать.

А ещё через неделю принесли ему грамотку и от Государя. Михаил Фёдорович благодарил Шваба за подарок и награждал дворянством с пятьюдесятью четями земли в Жарской волости Балахнинского уезда. Грамотку эту передал книгопечатнику подьячий Замятий Симанов. Он же указал, где теперь находится вотчина нового российского дворянина Петра Петровича Шваба. Было у Петера теперь прямо на границе с владениями Пожарского деревенька в пять дворов.

Пришлось идти к Вацлаву Крчмару и договариваться с тем, чтобы он построил пять домов по образцу вершиловских со всеми хозяйственными постройками. Обошлось это новому дворянину в приличную копеечку. А ведь потом пришлось и к Полуярову идти на поклон, чтобы он обеспечил скотиной все пять дворов. Опять траты. Только через месяц "хозяин" выбрал время навестить своих крестьян. Помня историю с Фомой Безухим, Петер взял с собой пана Янека и попросил того "по-хорошему" предупредить крестьян о вреде пьянства и лени. Расстались довольные друг другом. Единственное, что потребовал новый хозяин с крепостных, так это доставлять по утрам кувшин молока и раз в неделю кувшин сметаны и кринку масла.