Александр Антонов - Звёзды против свастики. Часть 2
В других местах Берлина сопротивление мятежникам было не столь велико, и подавлено, стало быть, не столь жестоко. Тем не менее в памяти немецкого народа события ночи с 5 на 6 марта 1944 года в Берлине закрепились как «Ночь огнемётов».
Проснувшиеся на следующее утром немцы узнали сразу несколько новостей. Во-первых, жили они уже не в Третьем рейхе, а в несчастной Германии, ищущей быстрого мира со всеми воюющими с ней странами. Во-вторых, ни правительства, ни парламента у них больше не было, а появилась хунта, временно принявшая на себя руководство страной, во главе с тремя популярными командирами. Сухопутные силы представлял генерал-фельдмаршал Роммель, военно-морские – гросс-адмирал Дёниц, военно-воздушные – генерал-фельдмаршал люфтваффе Кессельринг. В-третьих, бывшая правящая партия НСДАП объявлялась распущенной. В-четвёртых, были объявлены погибшими: рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, начальник РСХА обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, и ещё десятки видных функционеров НСДАП, СС и СД. А было ещё и в-пятых, и в-шестых, и далее по счёту. Короче, жить немцам стало если и не лучше, то точно веселее.
* * *От души повеселил соотечественников смещённый хунтой с поста рейхсминистра Имперского министерства авиации, рейхсмаршал Герман Геринг. Избежавший благодаря своему удивительному чутью гибели в «Ночь огнемётов», Геринг, опираясь на поддержку сохранивших ему верность офицеров штаба люфтваффе, провозгласил себя преемником Гитлера, и призвал всех сторонников бывшего канцлера встать под его сомнительные знамёна. Как ни странно, на призыв откликнулись некоторые части Ваффен-СС. Как потом выяснилось, лишь для того, чтобы, заняв без единого выстрела штаб люфтваффе, арестовать Геринга.
Здесь необходимо пояснение. Ещё до «Ночи огнемётов» руководители заговора осторожно прощупали настроение командиров некоторых частей Ваффен-СС, тех, которые не были причастны к расправам над мирным населением на захваченных территориях. Сразу после переворота им предложили занять как минимум нейтральную по отношению к хунте позицию в обмен на гарантии освобождения от судебного преследования в дальнейшем. На примере Геринга видно, что некоторые командиры пошли много дальше, чем просто остаться нейтральными.
Москва
В этом году Международный женский день отмечался – и, думается, не только в СССР – с особым размахом. Особый смысл придавало ему, разумеется, известие о прекращении боевых действий на Европейском ТВД. Официально о прекращении войны с Германией объявлено не было, но по всему выходило, что никаких серьёзных боестолкновений в Европе больше не будет. Руководство СССР, подчёркивая свою в этом уверенность, решило даже наградить особо отличившихся воинов. 7 марта был опубликован соответствующий указ, и сегодня многие солдаты и офицеры спешно вертели дырки на кителях и на погонах, чтобы предстать перед матерями, жёнами, сёстрами, дочерьми в новом обличии. Насчёт кителей я немного погорячился, так быстро ордена и медали не выдают, а вот вставить новую звёздочку в погоны – дело нехитрое. Потому в доме Абрамовых, где сегодня должен был состояться большой сбор, новенькие погоны блеснули сразу на нескольких мундирах. Впервые с начала боевых действий вместе собрались все члены трёх семейств, и даже с избытком…
…– Ты, я вижу, решил от молодёжи не отставать, товарищ адмирал флота? – маршал Абрамов кивнул на четвёртую в ряд звезду на шитом золотом погоне.
– Грешен, не удержался, – чуть смущённо признался Берсенев. – А если уж совсем по правде, так это Любаня настояла.
– И правильно сделала, – заметила оказавшаяся рядом Наташа. – Заслужил – носи!
Было видно, что она очень гордится братом. Маршал Ежов с улыбкой смотрел то на жену, такую сегодня нарядную в новом платье, то на шурина, сделавшего к пятидесяти годам блестящую карьеру. Вспомнил, как в далёком 17‑м вытаскивал молоденького мичмана из передряги, спасая от расправы, которую пыталась учинить над ним пьяная матросня. Вспомнил и о том, как буквально месяц назад помогал вытаскивать адмирала Берсенева из кресла командующего Тихоокеанским флотом, куда он уже корнями врос, чтобы пересадить упрямца в кресло первого заместителя командующего ВМФ СССР. И, признавался теперь Ежов самому себе, сделать второе было куда труднее, чем первое.
– … когда Звезду наденешь?
Отвлёкшийся на свои мысли, Ежов услышал лишь конец фразы, которую произнесла жена Берсенева. Тоже по-своему красивая бабёнка, и тоже, разумеется, в новом платье. Чуть не ответил «иди, куда шла, ответ ведь тебе всё одно известен», но вовремя сдержался и предпочёл отшутиться, благо было за чей счёт:
– А мне, Любаня, не к спеху. Это Михаил Макарович у нас ветеран Золотой Звезды, а я ещё накрасуюсь!
Абрамов улыбнулся – то ли шутке друга, то ли тому, что ему не задали аналогичный вопрос, ведь Героев им присвоили одним вчерашним указом. А вот Жехорский, как уже привык, в штатском, но со Звездой над приличным набором орденских планок, слегка поморщился. Ежов, чтобы загладить вину, тут же подкатил к другу с вопросом:
– Шеф, когда вылетаешь?
– Так сегодня в ночь и летим, – ответил сразу подобревший Жехорский. – Завтра ведь первое заседание…
Оба имели в виду открывающиеся 9 марта в Женеве мирные переговоры, где СССР представлял Госсекретарь Жехорский.
– Будешь отстаивать самые жёсткие требования к противной стороне? – полюбопытствовал Берсенев.
– Ты ведь знаешь, Вадим, хотя бы из наших рассказов, что для СССР эта война получилась совсем другой, чем в ТОМ времени. Потому для ожесточения у нас особых причин нет. Вся жёсткость исходит от наших союзников по коалиции, а мы лишь поддерживаем их требования. Если хотите, могу озвучить, тезисно.
– Валяй, – сразу согласился Ежов. – Я, конечно, отчасти в курсе, но послушать всё целиком не откажусь.
– Да мы тут все отчасти в курсе, – сказал Абрамов, пододвигаясь к другу.
Берсенев от комментариев воздержался, приготовился слушать молча.
– Сразу за прекращением огня будем требовать от немцев вывод войск и возврат Германии в догитлеровские границы.
– Ишь ты, в «догитлеровские», – сразу прицепился к слову Ежов. – Сам придумал?
Жехорский на секунду задумался:
– Не помню, может, от кого услышал. Это важно? Мне пойти выяснить?
– Не надо, – вмешался Абрамов. – А ты, Ёрш…
– Всё, я нем, как рыба, – поднял ладони вверх Ежов.
– Смотри, – предупредил Жехорский, – ты пообещал… Так вот. Войска смогут убраться восвояси, прихватив лишь личное оружие офицеров и знамёна. Всё остальное вооружение и техника остаются на месте.
– Круто, – прокомментировал Ежов, и с деланым испугом зажал рот ладонью.
– Да нет, нормально, – парировал Абрамов. – Продолжай, Шеф!
Жехорский отвесил в сторону Ежова долгий взгляд, но на словах ничего добавлять не стал.
– Вторым требование станет полный запрёт на деятельность НСДАП и СС, что частично, как вы знаете, уже выполнено.
– Это коснётся и Ваффен-СС тоже? – спросил Берсенев, под одобрительный кивок Ежова.
– Разумеется, – подтвердил Жехорский.
– А это не…
– Ничего это не вызовет, – вмешался Абрамов. – Переименуют части, сменят погоны и нашивки да поменяют знамёна, делов-то!
– Действительно, – согласился Берсенев. – Делов-то…
– После того как будут выполнены первые два требования, – продолжил Жехорский, – хунта в трёхдневный срок передаст власть в стране гражданскому правительству, состав которого должен быть согласован с коалицией.
– Читай, ею же и создан, – заметил Ежов.
– Верно мыслишь, – усмехнулся Жехорский. – Все остальные вопросы, как вы понимаете, будем решать с новым правительством Германии.
– А какие гарантии будут даны членам хунты?
– Гарантии одни: не будут преследоваться участники боевых действий и представители оккупационных администраций, если они не замешаны в уголовных преступлениях и преступлениях против человечности.
В другой комнате тусовалась молодёжь. Здесь все были в форме, даже Машаня, которая приехала в Москву «Красной стрелой», оставив крохотного Глебку на попечение няни.
Подполковник Анна-Мария Жехорская о чём-то оживлённо беседовала с подполковником Александром Ежовым. А два полковника, два Героя Социалистического Союза, Глеб Абрамов и Николай Ежов, вели степенный разговор с Петром Ежовым, который, разумеется, был в штатском. Конфуз… Извините меня, сказавшего, что в комнате все были в форме. Засмотрелся на погоны и соврал. Пётр Ежов, будущий священнослужитель, был в штатском, хотя и при орденах. Только что он вкратце пересказал свою историю Глебу Абрамову, который слышал её впервые. Дослушав, покачал головой:
