Роман Злотников - Царь Федор. Еще один шанс…:
Кроме того, я повелел собрать по своим вотчинным и черносошным деревням и посадам еще около четырех тысяч крестьянских и посадских отроков возрастом от четырнадцати до шестнадцати лет «для услужения в посольствах». В этом возрасте дети куда как шибко восприимчивы, так что хотя бы из какой-то их части вполне могли получиться неплохие младшие специалисты. А возможно, кто-то окажется способен вырасти и до высшего уровня. Конечно, слегка осложняло ситуацию то, что эта категория была совершенно не обучена языку страны пребывания, да и базового образования не имела практически никакого, даже письму и счету не были обучены, но тут уж деваться было некуда. Я и так выжал из доступного мне пула учителей и иноземцев все что только мог. Для увеличения контингента преподавателей в этот момент просто не было возможностей…
Большинство же лекарей, отправляясь с посольствами, на самом деле ехали напрямую в наиболее известные европейские медицинские школы. В первую очередь в гремевшую на всю Европу Падую, а также в Париж, Мон-пелье, Болонью, Оксфорд, Базель, Гейдельберг. Все они были обеспечены деньгами на оплату учебы и проживание. Кроме того, для исполнения своих непростых задач все выпускники царевой школы получили по три тысячи рублей золотом, для чего мне пришлось выгрести практически все наличное золото, какое только удалось наскрести в царской казне и выменять у купцов. Поскольку, как выяснилось, золото в эти времена было очень редким металлом и на Руси почти не водилось. Но деваться было некуда, поскольку серебром подобная сумма весила бы почти шестнадцать пудов…
Также вместе с посольством, отправлявшимся к свей-скому королю, ехал и дьяк Иван Тимофеев сын Семенов со своими людьми, решивший начать именно с Швеции. Даже самое малое из посольств, в Речь Посполитую, вышло числом за пять сотен человек, а то, что отправлялось в Соединенные провинции, вообще превысило полторы тысячи душ. Ну а суммарные расходы на подготовку и финансовое обеспечение дальнейшей деятельности посольств и агентов составили почти семьсот тысяч рублей. То есть более половины годового бюджета страны. Чудовищные деньги, ажжуть берет… Слава богу, благодаря батюшке у меня в казне скопилось почти два миллиона рублей, да еще монопольная торговля меховой рухлядью, добываемой в Сибири, приносила около шестисот тысяч ежегодно. Так что пока концы с концами сходились. Правда, первый военный год (а я считал расходы на войну с начала прошлой зимы, с момента первого военного устроения) уже слизнул из казны дополнительно почти двести тысяч рублей, из них возместить удалось только сорок тысяч. Ну да то ли еще будет…
Каждого из послов я проинструктировал по два, а иных, например, главу посольства к римскому кесарю, хитрована, собаку съевшего на интригах, князя Федора Мстиславского (ну потому на это посольство и поставили), и по три раза, четко обозначив им задачи и пояснив, насколько далеко распространяются их права. Это, конечно, не гарантировало от эксцессов, но ежели мои питомцы за все время обучения не научились разруливать конфликтные ситуации, то, значит, грош им цена и все равно они ни хрена толкового сделать не сумеют. С каждой закрепленной за отдельным посольством командой своих бывших соучеников я также встречался по два раза, на первой встрече определяя цели и задачи, а на второй рассматривая и уточняя составленные каждой командой планы. Тут я жестко требовал планирования «на бумаге», как и на будущее таковых же подробных бумажных отчетов. Я и в своем ушедшем будущем не признавал подхода: «Я все понял — разрешите идти?» Если понял — оформи все, что ты понял, на бумаге и положи мне под нос. А я прочту, задам уточняющие вопросы и только после этого смогу быть уверен в том, что ты не только понял, но и действительно все, а также именно так, как это и требуется. И, поверьте мне, такой подход появился вовсе не от того, что я такой уж буквоед и педант, а после очень и очень многих потерь и глупых пролетов, случившихся как раз вследствие того, что кто-то «понял» совершенно не то, что я «сказал», или понял не до конца, не так и не о том.
И вообще, в течение всего времени подготовки посольств ощущалась просто катастрофическая нехватка профессионалов сего дела, поскольку практически весь Посольский приказ почти подчистую был вывезен в составе двух первых посольств — к туркам и крымчакам. Я рассчитывал, что посольство к крымчакам во главе с дьяком Елисеем Стремянным вернется зимой, в крайнем случае ранней весной, но они появились только в середине августа. Оказывается, хитрый Газы Герай приказал задержать их в Бахчисарае до того момента, как его войско тронется в набег, а затем отправил кружным путем — по Южному Бугу, через Подолию и Речь Посполитую. Так что народ попал, что называется, с корабля на бал… вернее с корабля — снова на корабль. Ну да куда деваться… я и сам себя не жалел, и никому другому себя пожалеть не позволю. Причем, вот ведь суки, посольство еще и ограбили. Дьяку Стремянному были даны деньги, аж три тысячи рублей, на выкуп пленников, так вот крымчаки никого выкупать не разрешили, а деньги попросту отобрали. Мол, чего тут с этими урусами церемониться — подумаешь, посольство, тут страну их грабить идем!
В общем, я так замотался, что, когда посольства сразу после «Первого дня во Году» наконец-то в течение двух недель были все отправлены, закатился в Белкино и почти неделю только отсыпался, отъедался да тешил похоть с Настеной. Кстати, едва на сем не прокололся. Поскольку никаких внебрачных детей я не хотел, потому как из истории известно, что судьба у них чаще всего складывается очень горемычно — по разным причинам, например потому, что такие дети — лакомая добыча всяких авантюристов от политики… а распространять в народе сведения по методам контрацепции не собирался, то сразу же взял на себя труд самостоятельно прикидывать безопасные для сего дела дни, исходя из ее циклов. Так вот, дорвавшись после всей этой бешеной круговерти, так сказать, до тела, я настолько отключил мозги, что едва не заделал девчонке ребенка. После того как я за два дни отоспался, я накинулся на вошедшую в самый сок и приятно округлившуюся Настену, и три дня у нас с ней был лихой, безудержный секс. Так что я только на четвертый, насытившись, додумался уточнить, как там у нее с месячными циклами. Как выяснилось, все эти три дня выпали как раз на пик вероятного зачатия. Я жутко перепугался, слинял от Настены'на охоту, а затем все девять месяцев дергался, при встречах щупая девчонке живот и в промежутках засылая в Белкино доглядчиков. Но, слава богу, все обошлось…
Кроме того, сразу же после битвы при Ельце были отправлены гонцы к Власьеву в Истамбул с повелением шибко нажаловаться османскому султану на подлых крымчаков, пошедших зорить Русь. В ту же копилку пошел и жареный факт ограбления посольства. Первой задачей Власьева, который возглавил посольство к османам, было, как и у посольства к крымчакам, создание у турок впечатления, что Русь слаба, в стране смута и почти безвластие. Справедливо, как теперь уже стало ясно (ибо в вешах погибшего Газы Герая были найдены письма турецкого визиря), полагая, что те не удержатся и надавят на крымчаков, и так уже готовых ринуться в поход при таких вроде бы сказочных условиях. Уж больно в глубокой заднице находились финансовые дела османов, расстроенные бунтами и почти беспрерывными войнами. И попытка хоть как-то, пусть даже частично поправить их с помощью торговли богатым и вроде бы столь легко добытым ясырем была слишком уж соблазнительной. И он с этой задачей справился. Но это был лишь начальный этап игры.
Следующий же должен был быть подготовлен тем, что Власьев буквально с первого дня должен был всемерно и неустанно поднимать и поднимать тему как раз этих самых татарских набегов на Русь. Заявляя, что царь-де и весь народ русский от сих набегов так страдают, что до крайнего предела дошли. И что теперь уж моченьки нет. И что, мол, мировое общественное мнение крайне возмущено и твердо заявляет категорическую неприемлемость подобного подхода… кхм, да… это уже из другой оперы. А теперь, после состоявшегося, хотя и неудачного набега, неудачу которого, впрочем, Власьеву было велено изрядно преуменьшить, заявляя, что мы насилу отбились, а многие города и деревни после него «пожжены, а тако же впусте и разоре пребывают» (что, впрочем, формально было верно, ибо спешно восстанавливаемые сейчас Царев-Борисов, Белгород и остальные крупные центры и острожки самой южной засечной черты действительно были пожжены и пребывали «впусте»), громкость воплей необходимо было увеличить. Короче, у османов должно сложиться твердое убеждение, что царь со велики бояры поставлен в такие условия, что либо бунт всенародный, либо им придется разбираться с крымчаками. Что такое угроза бунта, Ахмед I понимать был должен. Из-за начавшихся еще при его отце Мехмеде III восстаний Ка-ра-Языджи и Дели Хасана, последние очаги которых он долавливал едва ли не до сих пор, он лишился изрядного куска страны, захваченной Аббасом I.
