Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая (СИ) - Akhmerov Farid

- Товарищ Ахмеров, завтра я встречаюсь на полигоне в Кубинке с командным составом, предполагаемым к назначению на должности командующих соединениями. Не хотите составить компанию?

- С удовольствием, товарищ нарком. А как на это посмотрит товарищ Сталин?

- Товарищ Сталин не возражает. - Ответил вождь, продолжая думать о чем то, своем.

Тем временем все закончили обедать, и вдруг подполковник вспомнил о чем-то важном и, попросив Сталина и Ворошилова подождать несколько минут, почти побежал в свою комнату. Через две минуты он вернулся к столу, неся в руках объемный полиэтиленовый пакет с чем-то не очень тяжелым. Сев за стол он открыл пакет и достал часть содержимого. В руках Ахмерова оказалась мочалка.

- Я знаю, это люфа, у нас на Кавказе ее тоже выращивают, - опять Сталин проявил свою осведомленность, - и для чего она нам?

- Товарищ Сталин, давайте спросим у товарища помощника начальника генштаба, чем заполнены топливные баки самолета Су-25, для предотвращения взрыва, в случае попадания в бак зажигательной пули или снаряда.

- Подполковник Нуритдинов, разрешите доложить. Баки Су-25-го заполнены пористым материалом типа полиуретановой губки. Она не позволяет образоваться топливно-воздушной смеси и предотвращает взрыв бака.

- Пока полиуретановой губки у нас нет, можно заполнить люфой. Тоже пористый материал, легкий природный доступный. – После доклада Нуритдинова продолжил Ахмеров. – Конечно, надо провести проверку, не растворится ли материал в бензине или соляре. Но я думаю, ничего с ним не случится, целлюлоза она и есть целлюлоза.

- А вы что думаете, товарищ Чкалов?

- Не знаю, товарищ Сталин. Надо проверять. То, что он легкий и пористый это видно.

- И вес будет, явно меньше чем вес установки подачи выхлопных газов в баки самолета, - продолжил отстаивать свою идею Ахмеров.

- Тогда поступим следующим образом – товарищ сержант госбезопасности обеспечит вас двумя емкостями с бензином, и оружием, заряженным бронебойно-зажигательными патронами, и вы товарищ Чкалов вместе с товарищем сержантом в тире проведете испытания. Разрешаю присутствие всех желающих. Не забудьте огнетушители.

- Товарищ Сталин, разрешите использовать автоматы, которые товарищи с собой привезли.

- Разрешаю. Идите, товарищ сержант госбезопасности, договаривайтесь с комендантом кремля, а потом, когда все будет готово, пришлете бойца за остальными участниками экспериментов. А мы, пока, продолжим беседу. Мы с вами, товарищи, остановились на возможности оздоровить руководство СССР, перед большой войной.

- Да, товарищ Сталин, чуть не забыл о товарище Шапошникове Борисе Михайловиче, - постарался исправить свою ошибку Ахмеров, - ему будет труднее, чем многим, в нашей реальности он не дожил до победы полтора месяца.

- А кем его заменить? Сейчас ведь нельзя надолго оставаться без начальника генштаба. – Это Ворошилов включился в разговор, пока время эксперимента не подошло. Ему очень хотелось посмотреть, как будут чувствовать себя емкости с бензином под огнем из автомата. Да и пострелять очередным разом из оружия будущего хотелось.

- Товарищ Сталин, в генштабе есть много талантливых офицеров, извините, командиров.

- Ладно, уж, между нами можете говорить, как привыкли, - разрешил Сталин, - например.

- Например комбриг Василевский, полковник Антонов, майор Штеменко.

Алексей Иннокентьевич Антонов (15 [27] сентября 1896, Гродно — 18 июня 1962, Москва) — советский военачальник, генерал армии, член Ставки ВГК, начальник Генерального штаба в 1945—1946 годах, первый начальник Штаба Объединённых вооружённых сил стран ОВД. Прославился как талантливый штабной офицер. Участвовал в разработке практически всех значимых операций советских войск в Великой Отечественной войне с декабря 1942 года[4]. Участник Ялтинской и Потсдамской конференций союзников.

Единственный из всех советских военачальников, награждённых орденом «Победа» в звании генерала армии, и единственный советский кавалер ордена, которому не было присвоено звание Героя Советского Союза.

Серге́й Матве́евич Штеме́нко (7 [20] февраля 1907; станица Урюпинская Донской области, Российская империя — 23 апреля 1976; Москва, РСФСР, СССР) — советский военный деятель, начальник Генштаба ВС СССР (1948—1952), начальник Главного разведывательного управления ГШ ВС СССР (1956—1957), генерал армии

Трижды кавалер ордена Ленина, четырежды — ордена Красного Знамени.

Алекса́ндр Миха́йлович Василе́вский (18 [30] сентября 1895, село Новая Гольчиха, Кинешемский уезд, Костромская губерния, Российская империя — 5 декабря 1977, Москва, СССР) — советский полководец, Маршал Советского Союза(1943), начальник Генерального штаба, член Ставки Верховного Главнокомандования, главнокомандующий Главным командованием советских войск на Дальнем Востоке, министр Вооружённых сил СССР и военный министр СССР. Член ЦК КПСС (1952—1961).

В годы Великой Отечественной войны в должности начальника Генерального штаба (1942—1945) принимал деятельное участие в разработке и осуществлении практически всех крупных операций на советско-германском фронте.

С 20 февраля по 26 апреля 1945 года командовал 3-м Белорусским фронтом РККА ВС СССР, руководил штурмом города и крепости Кёнигсберг (6—9 апреля 1945 года).

Во второй половине 1945 года являлся главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке в войне с Японией. Один из крупнейших полководцев Второй мировой войны. Известен также тем, что является единственным военачальником Великой Отечественной войны, формально не потерпевшим ни одного поражения.

В 1949—1953 годах — Министр вооружённых сил и Военный министр СССР.

Дважды Герой Советского Союза (1944, 1945). Кавалер двух орденов «Победа» (1944, 1945) и восьми орденов Ленина(1942, 1944, 1945, 1945, 1955, 1965, 1970, 1975).

Они все, в разное время руководили генштабом, и неплохо руководили. Можно начать со старшего по званию Василевского, назначить его исполняющим обязанности начальника генштаба на время болезни Шапошникова.

- Если, уж мы продолжили о военных руководителях, - хотел закончить свою мысль подполковник, - то неплохо было бы что-то решить и с высшим командным составом, который «гостит» в заведении товарища Берии. Как показал опыт войны, большинство из них отлично воевали, оказались хорошими командирами.

- Что вы там лепечите «гостит»? Говорите прямо – арестованы. – В голосе Сталина прорезались железные нотки. Или стальные, но хватило бы и железных.

Фарид Алимжанович увидел, как поежился Владимир Иванович. Самому ему было как-то уже все «фиолетово». Ощущение огромного давления у него не проходило в течении всего разговора со Сталиным.

- У вас есть списки хорошо воевавших из числа «гостей»?

- Полных списков, конечно, нет, но можно поискать.

- Климент Ефремович, возьмешь у Ахмерова списки, кого он найдет, а с остальными придется разбираться с товарищем Берией. Не надо нам плодить «жертв режима», особенно перед войной. Пусть работают, а то нашли время, когда сидеть.

В это время прибежал посыльный от сержанта и сообщил, что все готово к эксперименту. Ворошилов посмотрел вопросительно на товарища Сталина, тот махнул рукой и маршал с Владимиром Ивановичем, с видимым облегчением присоединились к группе экспериментаторов.

Ахмеров остался продолжать беседу с вождем.

- Ну, хорошо, освободим мы их, а дальше что?

- Товарищ Сталин, а может собрать из них дивизию или бригаду и на переучивание в качестве рядовых бойцов в один из учебных центров у нас, под Ташкентом. Ознакомить их на практике с тактикой ведения боев во время войны, с немецкой тактикой и техникой, с новым оружием и так далее. Они тоже слегка подлечатся, подкормятся на армейском режиме. Заодно и подучатся. А потом дать им любое вновь формируемую часть или соединение. Их же много придется формировать. От дурных мыслей ничто так не избавляет, как режим и умеренная солдатская нагрузка. Наши инструкторы это умеют.