Санкт-Петербург - Михаил Леккор

Вот ведь шутник, пся крев. Что-то Петр сегодня скудноват. Водка, что ли, излишне трезвая? Царь ведь предлагал, говоря светским языком, чтобы священник в церкви выполнял не только просьбы и требы окружающего населения, но и различные государственные процедуры. А их тогда в религиозном средневековье с участием попа тьма-тьмущая!

И главное, зная родимое государство и самого Петра, как его персонального представителя, Дмитрий прекрасно понимал, что теперь черта с два он их (попа и государство) выгонит из собственной церкви. И вообще, ты еще докажи, что здание церкви твое, что земля под ней не украдена у государства. Кстати, а ведь земля не куплена, не арендована. Точно оприходует церковь!

Хотя, с другой стороны, Дмитрий может под этими условиями за церковные требы вообще не платить. Он дал церковь, поп на государственном жалованье, что еще ему надо? Мало — проси с прихожан. Он сам, как простой прихожанин, с барского плеча рублик скинет.

Так-то. Как государство с ним, так и он будет с государством. Как говорится в будущем на Западе, на войне, как на войне.

Дмитрий повеселел и уже повеселевшим голосом подтвердил:

— Ай, и прав ты, государь! Пусть будет по-твоему.

Царь самолично налил водку по стаканчикам, предложил личный тост Дмитрия:

— Вздрогнули, панове!

Попаданец саркастически улыбнулся, на что Петр сердито и как-то обиженно произнес:

— Что там не по-твоему сказал, опять лыбишься?

У Дмитрия хватило трезвости не встревать в пьяную болтовню. Вместо этого он медленно выпил свой немалый стаканчик, поднял его, показал, опрокинув, что ни капли не осталось. Решившись, заговорил теперь о колодниках.

— Зачем они тебе? — сообразил Петр, несмотря на пьяное состояние, о каких колодниках идет речь, — решил, завтра повешу. Пусть сам господь решает, хорошие они люди или плохие. В рай им идти или ад. От меня больше не дождешься, надоели. И они, и ты.

Его товарищи по кумпанству, все, как один, сильно пьяные, загомонили, закричали, одобряя мнение царя.

Дмитрий суетливо передернул пальцами под столом. Что ж они здесь все такие кровожадные-то! Людей убить, как комара прихлопнуть. А те ведь еще много чего доброго могут сделать!

— Бог с ними, колодниками, — вкрадчиво заговорил он, — сами по себе они и меня не интересуют. Но, государь, смотри, с другой стороны, какой город без булыжной мостовой? И Санкт-Петербурх должен иметь каменную мостовую! Что б никакой дождь не мешал. Должен? — требовательно обратился он к царю.

— Должен! — твердо ответил царь. Колодники его тоже не интересуют. А вот за свой парадиз он всем глотки перегрызет. Все лучшее в него!

Хорошее начало. Теперь перейдем к логическому выводу. Дмитрий так же вкрадчиво спросил:

— А кто будет булыжники возить, делать их из твердого камня, А? Работа-то каторжная! Ежели этих каторжников повесить, придется других создавать. А людей нет. Я своих никого не дам, работы много. Вон Александр Меньшиков пусть даст, он больше всех скалится от радости казни.

Меньшиков сегодня непонятно какой пьяной радости, а, скорее всего, из желания подфартить Петру, действительно больше всех требовал повесить колодников.

Однако, услышав Дмитрия, увидев заинтересованного в людях царя, он задумался и осторожно предложил царю:

— Может, этих колодников и поставить на каторжные работы? Пусть больше мучаются, а то сразу вешать. Пару раз дернутся и на тот свет. Маловато. И Дмитрий пусть страдает с ними, сам за них радел. Работу ему отдать по снабжению сырьем строительство санктпетербурхской мостовой.

— Будь по сему, — сказал Петр, которому эта история с колодниками уже весьма надоела, — отныне ты за них в ответе. Пусть работают. Не будет булыжников — сам будешь в ответе. И виноватых мужиков, если что, вешать тоже ты будешь.

Дмитрий недовольно покривился, хотя такой поворот событий его только радовал. И люди целы, и денег много, и город растет.

На следующее утро он с несколькими приказчиками и людьми из собственной охраны приехал в лес с колодниками. С ними поехал и царь «со товарищи», дескать, вообще-то, еду по своим делам, ну и сюда заеду. На самом деле, он откровенно поглядывал за князем Хилковым.

Попаданец понимал,что Петр колеблется. Решение-то он принял, но не знает, во благо ли или во вред оно пойдет? А злу только дай прорасти — потом не сотрешь.

Пусть смотрит, он царю не указ. Хотя самому тут страшно. Какие же эти колодники ужасные и противные. С комами волос на голове, с большими грязными бородами, одетые в непотребное тряпье. Бросают злобные взгляды, в глаза не смотрят. Какие из них работники? Бандиты есть бандиты, зарежут, не поперхнуться.

Понятно дело, колодников надо для сначала хотя бы нормально накормить, дать им умыться, постирать одежду, постричься, сводить в церковь. А уж потом толкать вечное и доброе о добре и зле, какие они стали злые и какие они могут быть добрыми.

Он посмотрел в след Петру, который даже не попрощался с Дмитрием. Похоже, он поставил крест на этих людях и обозлился на вылезшего Дмитрия. Право же, какой царь поспешный. Ничего еще не кончено. В ХХ веке и хуже было. И нечего их боятся. Их с десяток, они вместе и с оружием. А колодников много, но они не знают, что им делать и совсем без оружия. Даже без вил и топоров.

Он весело заговорил:

— Эй, православные! День сегодняшний мы начнем сначала. И начнется он с хорошего обеда — новомодной перловой каши с сушеным мясом. Кто у вас ныне кухарничает?

Оказалось — никто. В самом деле, если еду не готовят, какие могут быть повара. Своим личным приказом он назначил на сегодня кухонных работников и главных поваров, вроде бы понимающим что-то в кухарничании.

Пока они возились с едой, не обращая внимания на настороженные и колючие взгляды — возможная прелюдия ножа в спину или топора в голову — он разогнал колодников — кого на строительство домов и хозяйственных построек, кого, самых откровенно слабых и искалеченных — с сетью на лесные