Боярышня Дуняша - Юлия Викторовна Меллер
поняла, что местные лекари знали, как обихаживать раны, гнойники, простуды, внутренние
болести…
В общем, они даже воздействовали на родники, которые в будущем звали на восточный
манер чакрами и — та-дам! — родников в теле человека, по мнению лекарки, было девять, а не
семь. Вот и как прогрессорствовать в таких условиях? Тут впору не учить, а учиться самой!
Но сестру и брата она немного поучить сможет. Дуняша рассказала, как следует
ферментировать листики и что это не одно и тоже, если просто посушить лист. Пришлось
соврать Маше, что это она вызнала у лекарки Катерины, хотя та оберегала свои знания и, как
показали будущие столетия, напрасно!
Особенно старался собирать листики Ванятка. Ему почудилось, что важно соблюдать размер
и он сосредоточенно выискивал самые правильные листочки, за что получил похвалу от обеих
сестричек.
В этот день они долго гуляли, а вечером с важным видом скручивали «уставшие» листики в
колбаски и накрыв увлажненным полотном, оставили до утра. Утром первым делом
потребовали заварить им оставленные на просушку травяные трубочки, и пили отвар с
причмокиванием, закусывая медовыми шариками. Казалось, что до отъезда в Москву жизнь в
имении ничего не потрясет, но…
Через две недели боярыня выдала замуж всех приживалок! Сначала Матрёну, а потом и
остальных.
Приданое за всех объявили богатое, и женихи слетелись, как осы на мёд. Женщины рыдали, но на их слёзы никто не обращал внимания. Дело в том, что невеста и должна плакать! Надо же
показать семейным духам-покровителям, что невеста огорчена переходом к духам другой
семьи. Да и всем известно, что если не плачешь перед свадьбой, то будешь плакать в семейной
жизни…
Суетно было в эти недели и благодарности за заботу родственницы говорили сквозь зубы. А
вот их будущие свекрови остались довольны приданым и низко кланялись боярыне, выражая
надежду, что она станет крестницей у первенца молодых.
В тереме осталась только ключница, Машина нянька-воспитательница и приставленная к
Дуне Любаша. Дочка сама попросила за понравившуюся ей девушку — и не ошиблась!
Вот с этого момента Дуняша ощутила свободу и начала потихоньку-помаленьку
реализовывать вынашиваемые в прошлой жизни планы. Она же, сидя в «лавке древностей», выпестовала множество вариантов развития своего мнимого попаданства, и пусть часть
фантазий оказались лишь фантазиями, но остались подходящие заготовки для реализации!
— Мам, скажи Фёдору, чтобы он выделил мне кусочек земли для посадок! — уже на
следующий день канючила Дуня.
— Пташечка моя, зачем? Для детского огорода у Маши есть земля.
— У Машки там капуста растет, а мне свой огород нужен и земля для зерна.
— Глупости! Ради баловства хорошую землю…
— Не-не-не, мама я возьму землю у речки. Фёдор сказал, что она уже не родит ничего.
— Так, а тебе зачем такая? — удивилась боярыня.
— Хочу накормить землю и посмотреть, что будет.
Боярыня Милослава засмеялась и потрепала дочь по голове:
— Какая ты у меня выдумщица! Как же ты её кормить будешь? С ложечки или черпака?
— Мам, ты вели отдать мне тот кусочек — и всё увидишь!
— Ну хорошо, свой огородик раскопаешь рядом с Машиным, а детское поле будет у реки.
Скажу Фёдору, чтобы оградку поставил, а то животина всё тебе потопчет.
— Спасибо, мамулечка, ты самая лучшая!
— Беги уж, непоседа!
И Дуня побежала. За кусочек полукилограммового маслица, которое она экспроприировала
на кухне, долговязый подросток Митька натаскал ей ил с речки и раскидал его по полю. Потом
он вместе с Любашей разводил водой в кадке навоз и щедро оплескал им землю. За порчу кадки
Дуне влетело от ключницы, но вскоре боярышня сумела растопить сердце рачительной
женщины. А пока Дуняша велела своим помощникам рассыпать золы и толчёной скорлупы, что
насобирали за несколько дней, а потом посеять горох.
— Так первые числа вересеня уже! — ахнул Митька. — Не успеет горох вызреть.
— А мне не надо. Пусть взойдёт и чутка подрастёт, а потом его нужно будет скосить и в
землю заделать.
— Чудишь ты, боярышня!
— Не тебе судить! — накинулась на парнишку Любаша. — Сказано, что делать —и делай!
Избаловала тебя боярышня подарками. Виданое ли дело: смерду судить дела боярские!
Митька сгорбился, опустил голову. Любка права была, напоминая про съестные отдарки за
небольшую помощь. Где бы сирота ещё так выгодно устроился? Селяне, если брали его на
работу, то все соки выжимали за еду, а боярышня кормила, да ещё с собой давала то, что
продать можно. Масло он на мёд сменял, но после пожалел, потому что давеча боярышня
дивную сладость дала ему попробовать — и мёд после неё простецким показался.
Любка сказывала, что на то угощение, что ему дали попробовать, полная кадка молока ушла!
А всего той сладости плитка размером в две мужеские ладони вышла. Но вкусно! До чего же
вкусно! Даже ключница подобрела и сказала, что попробовала княжеское угощение.
А Дуняша торопилась. Сентябрь набирал силу, а ей хотелось многое успеть сделать. Сирота
Митька вскопал ей огород, а дорожки выложил плоскими камешками. Маша тоже так захотела, и пришлось велеть Митьке ей то же самое сделать.
Всем кухонным работникам Дуня наказала очистки выносить в огороженное жердинами
место, кидать и пересыпать землей, а будут опилки от каких работ — то их ссыпать туда же.
Правда, очисток было мало, потому что всё расходилось животным. Тогда Дуня вспомнила о
ботве. Вот её было много, и Митька запарился сносить всё в одно место, пересыпая землей, листовым опадом, навозом и даже несколько вёдер ила с болотным торфом туда пошло.
Дуня немного запуталась в огородных делах, но решила, что чем больше — тем лучше, всё
перегниёт рано или поздно. Получился целый ряд из компостных горок с неё ростом. Немного
постояв возле своего творения, она велела прикрыть кучи подмокшим сеном. На неё
покосились, но исполнили.
На будущее Митьке велено было не забыть закопать в землю взошедший горох и даже
уплачена копеечка за этот труд.
Погода испортилась, и Дуня с Машей засели на кухне.
Ключница по велению боярыни выделила девочкам место, и под руководством Машиной
няньки-воспитательницы маленькие боярышни учились заготавливать продукты впрок. И тут
Дуняша тоже не постеснялась поэкспериментировать. Она с интересом училась квасить и
солить, а сама в свою очередь научила сестру, её няньку
