Олигарх из будущего. Часть 4. Время платить по счетам - Алексей Шумилов
— Чатлах! Порники лакот! — взорвался ругательствами патриарх. Лицо Левона Суреновича из красного стало темно-багровым.
Я подхватил кувшин апельсинового сока, стоявшего рядом с вином, быстро наполнил бокал и подал патриарху.
— Выпейте, успокойтесь.
— Я спокоен, — процедил патриарх, глотая сок. Морщинистый кадык на тонкой жилистой шее ходил вверх-вниз. Я терпеливо ждал, пока он закончит.
Барсамян-старший поставил пустой бокал на стол, глубоко выдохнул и попросил:
— Дальше.
— Эта методичка третьей лежит, за материалами исследований лаборатории, — продолжил я. — Вы можете вдумчиво почитать её позже. Имеются и другие прогнозы о предстоящем землетрясении. Об этом сообщали профессор Тульского института Мартынов, член-корреспондент Академии Наук Таджикской ССР Одеков, учёный-инженер Иваненков и другие специалисты. Прогнозы, кстати, тоже находятся в тех бумагах, которые я вам передал. В настоящий момент они проигнорированы, авторов обвинили в раздувании паники и недоверия к официальным властям.
— Сволочи, — уже более спокойно подытожил дед. — Какие же они сволочи. Хорошо, ты меня убедил, я согласен. Сделаю всё, что смогу. Что предлагаешь?
— Мое предложение простое. С властями или без них, спасти как можно больше человеческих жизней, — ответил я. — Начинать действовать надо прямо сейчас.
— А конкретнее? — Левон Суренович оторвался от бумаг, аккуратно снял и положил на стол очки, устало потер ладонями лицо, и прищурился, ожидая ответа.
— А конкретнее, я уже всё продумал. Вот что мы сделаем….
Примечания:
Чатлах (армян.) — придурок.
Порники лакот (армян. ) — пи…ас пи…вой сучки
Глава 2
— Миша, дорогой, ты не заснул случайно? — бодрый голос Ашота ворвался в сознание, заставляя оторваться от воспоминания. — Мы уже подъезжаем, да.
Я открыл глаза. За стеклом мелькнула знакомая вывеска — «Гастроном». Через пять минут буду дома…
Весной восемьдесят седьмого я, наконец, решил наболевший квартирный вопрос. Ашот, обладающий широкими связями в столице, сначала подобрал мне съемную квартиру, а потом с помощью деда, нашел ушлого маклера — шустрого, и подвижного как ртуть, Григория Моисеевича, лысоватого мужичка лет сорока пяти, с печальными глазами, в которых отражалась вся многовековая скорбь «избранного народа». Несмотря на внешний вид ботаника и МНСа, маклер оказался ушлым и хватким типом, умеющим быстро находить необходимые варианты недвижимости.
Изначально было желание разменять нашу коммуналку с большой доплатой, на четырехкомнатную квартиру в центре и переехать туда с матерью. Но матушка воспротивилась. Она считала — мне нужна отдельная жилплощадь.
«Сынок, ты через годик-другой жену приведешь, будет у вас своя семья. А я лишней стану. Сам понимаешь, двум хозяйкам в одной квартире ужиться трудно», — заявила мать. И никакие возражения не заставили её изменить мнение.
Пришлось просить Григория Моисеевича найти варианты обмена двух наших комнат в коммуналке да две квартиры в сталинках, расположенных недалеко друг от друга. Естественно, с хорошей доплатой.
Задание было нелегким, поиск подходящих вариантов занял четыре месяца. Наконец, после парочки предложений, которые я забраковал, Григорий Моисеевич нашел то, которое нас устроило: трехкомнатную и однокомнатную квартиры в соседних подъездах четырехэтажного сталинского дома. С маклером торговались долго. Григорий Моисеевич хватался за сердце, артистично стонал о лишениях и бедах, которые ему пришлось пережить, выполняя такой сложный заказ, трагически охал, закатывал глаза, изображал полуобморочное состояние, но в итоге с радостью согласился на семь тысяч рублей комиссионных. Ещё двенадцать с половиной наличными пришлось доплатить жителям квартир: девять за трехкомнатную — пожилой еврейской семье, пакующей чемоданы в Израиль, и три с половиной — одинокому старичку. Последний любил выпить, имел подмосковную дачку, маленькую пенсию, и после смерти жены был готов в любой момент переехать в коммуналку. Дороговато, конечно, учитывая советские реалии, но я без колебаний согласился. Григорий Абрамович пояснил: это ещё нормально. Без московской прописки, оформление документов обошлось бы гораздо дороже. Плюс сложность самого заказа — поиск квартир в сталинках, находящихся рядом и выгодное расположение — на проспекте Калинина.
Еврейской семейке требовалось перед выездом срочно прописать и оставить жилплощадь племяннику из провинции, поступившему в столичный ВУЗ, старичок-любитель спиртного нуждался в деньгах, чтобы наслаждаться ежедневным употреблением «красненького» и «беленькой», поэтому все формальности с документами и переездом решили быстро, используя наработанные связи Григория Моисеевича.
Я переехал в трехкомнатную квартиру. Мать поселилась в соседнем подъезде, заняв однокомнатную. Через пару месяцев познакомилась с одиноким вдовцом — пятидесятидвухлетним военным пенсионером Александром Николаевичем. Мужик оказался нормальным, ухаживал красиво: дарил цветы, водил в кино и театр, чуть ли не на руках носил матушку. И она потихоньку оттаяла, начала наслаждаться жизнью…
«Мерседес» плавно остановился у подъезда четырехэтажной сталинки. Ашот повернулся ко мне:
— Приехали.
— Спасибо, что не бросил и подвез до дома, — с серьезным видом поблагодарил я.
— Хорош прикалываться, да, — пихнул локтем друг. — Матушке большой привет передавай. Она у тебя замечательная.
— Как и у тебя дед, — улыбнулся я. — Не забудь: завтра в десять — большое совещание на фирме. После обеда ничего не планируй и ребятам скажи. Поедем к тебе в Подмосковье, будет отдельный серьезный разговор. Сам понимаешь, в офисе не всем и не всё можно говорить. Все важные дела как всегда обсуждаем у тебя. Так что закупай мясо для шашлыков, закуски и готовься встречать гостей.
— В прежнем составе? — уточнил Ашот.
— Да. Ты, я, Олег, Саня и Сергей — как начальник службы безопасности. Возьмем Дениса и Володю, пусть осуществляют общее сопровождение и охрану. Можно ещё пару парней из СБ прихватить на всякий случай.
— Сделаем, — пообещал товарищ. — Я с секретариатом свяжусь, всё подготовим. Мясо купим, в «Арагви» позвоню, чтобы еды вдоволь наготовили
