Большие надежды - Дмитрий Валерьевич Иванов
Я слабо волоку в экономике — кто на что учился, однако, этот закон мне на интуитивном уровне не нравится. Впрочем, сижу, не вякаю. Знаний по концовке 87-го года сохранилось немного, отчетливо помню драку футбольных фанатов на матче «Спартак Москва» — «Динамо Киев». Спартак, кстати, победил тогда, один-ноль.
— Штыба, Комлев, Овечкин задержитесь, — даёт команду Федирко после завершения совещания.
— Первый вопрос к тебе, Толя. Что у нас там по МЖК? Расскажи, как есть, — просит первый.
— Небольшое опережение графика по первой очереди, дома подняли, до конца года решим вопрос с коммуникациями и остеклим контур. Чтобы не поперемёрзло всё. Зимой-весной будет отделка. Летом, надеюсь, вселимся. По второй очереди только нулевой цикл закончили. Там ещё три дома в стройке, сроки окончания — 90-й год.
— Слышали, может, уже, что финансирование по проектам рубят? — спрашивает нас Федирко. — Вот башня КАТЭКовская построена давно, двадцать шесть этажей, а остеклить не могут. На следующий год ещё в два раза у них финансирование порежут.
«Ещё бы, скучно без водочки», — грустно размышляю я.
— Надо бы заняться плотно стройкой. А у тебя университет, спорт, ещё и отдел в горкоме, — даёт вводную Павел Стефанович.
— Штыба справляется, претензий нет, — сухо вставляет похвалу Овечкин.
— Да даже если и были бы, разве мы не помогли бы? — отмахивается Федирко. — Бюджет готовят новый, я сейчас плотно этим занимаюсь! Надо чтобы край наш не обидели. Между нами — я в конце месяца переезжаю в Москву, на должность председателя правления Центросоюза СССР. Вместо меня Шенин будет. Да где же он? Лида! — Федирко принялся звонить секретарше с заданием найти первого секретаря Хакасского обкома.
— А там вместо него кто будет? — подаёт голос заинтересованный Комлев.
— Бывший зампред облисполкома, Казьмин, — коротко отвечает Павел Стефанович.
— Павел Стефанович, к вам Шенин, — пискнул селектор голосом секретарши после тихого звонка и моргания лампочки.
— Заходи, обыскался уже тебя, — улыбается Федирко вошедшему.
— Сотовых телефонов нам не хватает, так бы позвонить можно было, — вставляю свои три копейки я.
— Баловство это, — машет рукой первый.
Спорить с ним я не стал.
Причина моего, а заодно и Овечкина, приглашения была в том, что Шенин предложил мне перейти в постоянную комиссию при крайкоме КПСС. У нас, кроме отделов типа строительного или торговли и бытового обслуживания, при крайкоме было ещё пять комиссий — идеологическая, аграрная, социально-экономического развития, организационной работы и по выезду за рубеж. Вот в последнюю меня и сватали, замом пока, но глава комиссии — старый коммунист, по слухам ещё лично знавший Ленина, уже стал забываться так, что иногда не помнил, как его зовут. Хоть часы именные дари ему. Так что вскоре откроется вакансия главы этой комиссии. Разумеется, из горкома ВЛКСМ мне придётся уйти.
— По существу, это не повышение, скорее всего на одном уровне должности, — поясняет мне Шенин. — Но вот уже твой зав отделом в горкоме ВЛКСМ ниже по статусу, чем зам зав отделом в крайкоме КПСС. А годика через три и ты будешь готов к такой должности.
— Вместо себя ставь сам, кого хочешь, — зачем-то добавляет Овечкин.
Я соглашаюсь — пару часов в день уделить такой работе в комиссии всегда смогу. Подписывает всё глава, для меня никакого риска, буду просто вникать в работу. А «годика через три» плевать уже всем будет на мою комиссию.
Уехал я окрылённый новыми задачами, размышляя, на кого оставить отдел? Замша моя— Жанна из Норильска, сам её уговорил в своё время переехать в Красноярск, с работой вроде справляется. Но личные отношения с ней не сложились. В плане интима. Есть у неё мужик, тот самый моряк-одноклассник. А я имел виды, вот и обижаюсь, хотя сам себе в этом не признаюсь. Может Киму предложить? Он как-то говорил, что у него в планах переход со своей должности в райком инструктором. Нет, Ким — это не мой человек. А кто мой? Александра, Илья, Ленка, Аркаша. Бейбут и оба Петра уехали. Илья точно не потянет, а жаль, идеальная кандидатура. Стоп! Жанну зав отделом, а Илью её замом, пусть набирается опыта! Теперь осталось уговорить… нет, не Илью, а Ленку. А уж вредная красотка найдёт способ убедить мужика. Внезапно вижу знакомую остановку «Универсам». Это я по привычке сел в другой автобус? Не страшно, тут в гору минут пятнадцать, и я в общаге. Хотя… зайду сначала в гараж. В гараже беру тушёнку, паштет из гусиной печени, пачку чая, конфеты, пару шоколадок, небольшой набор посуды из старой общаги, и в последний момент швейцарский складешок-мультититул, который я привез ещё из Дании на подарки, но так никому не отдал. Он острый, хорошо режет даже мягкий хлеб. Помимо ножа там ложка, вилка, штопор, консервный нож. В походе незаменимая вещь. Я в поход не собираюсь, но есть мысль о том, как навести порядок в комнате, не разбивая соседям физиономии. Будем прибираться в комнате по очереди, кто лучше других будет с этим справляться, тот и получит нож!
Поднимаюсь вверх через смешанный сосново-березовый лес, и я дома. А у нас гости! Три второкурсницы с биофака. Живут тут же, на девятом этаже, и моих «орлов» с плохой стороны ещё не знают. Лена Веремеева из Шарыпово — красивая, стройная томная евреечка с третьим размеров груди, тонкой талией и округлыми бёдрами. Мечта поэта! Люда Прошкина — жизнерадостная, крепко сбитая деваха из Минусинска, и Жанна, фамилию и место жительства свои пока не озвучила. Жанна — спортсменка-волейболистка, высокая, выше меня и Юрика, и атлетично сложенная. Вроде и без изъянов в лице, но не в моем вкусе.
Играют они в «крокодила»! Это когда загадывают слово и нужно оное показать своей команде жестами и мимикой. В комнате, как всегда, бардак. Я ставлю чайник на плиту и начинаю демонстративно прибираться.
— Толь, давай с нами играть, потом подметёшь, — дружелюбно предлагает Люда.
— Любишь сидеть в грязи? — подкалываю я.
— Да ладно, вы же мальчики, — неуверенно спорит со мной Жанна.
— Давай я помогу, — Веремеева легко соскакивает, показывая природную грацию, и начинает помогать мне, собирая грязную посуду. На общей кухне ставлю вариться макароны, потом на сковородке обжариваю лук, который принесла из своей комнаты Леночка, и делаю макароны по-флотски. Быстро и вкусно. Наше появление со сковородой еды было воспринято на ура. Разумеется, игра прервалась, и все весело сели за стол, пододвинув его к кровати.
— О, у вас тут еда! — в комнату заваливаются без стука два парня, наверное, привлеченные запахом еды.
— Вас стучаться не учили? — соскакиваю с кровати я и иду к двери, с целью не пустить лишние рты.
Хорошо бы ещё врезать! Да пока особо не за что, но «хвосты» нам не нужны, тем более такие борзые.
— Толя, Толя, всё хорошо, мы поняли, — щемится от меня один из вошедших.
Вспомнил! Видел его на физре, и он, очевидно, слышал про мои титулы, поэтому так быстро ретировался.
— Тебе что, жалко? Вот у нас в детдоме… — презрительно пыжится в мою сторону Жанна.
— Да, мне жалко, я не мать Тереза, всех жалеть, — спокойно отвергаю презрение я, садясь опять за стол.
Что тут на семерых? Червяка заморить только.
— Хоть мать Тереза та ещё мразь была, — как ни в чем не бывало начинаю я рассказывать про интересные, как мне кажется, факты истории.
Но мой запал быстро пропадает, ведь присутствующие про неё и не слышали раньше.
— В начале 80-х она посетила Гаити, где правил жестокий диктатор, и выступила со словами одобрения в его адрес, заявляя, что «покорена любовью правителя страны к своему народу» и что «народ платит ему полной взаимностью». За что получила от гаитянского диктатора деньги в размере 5 миллиона долларов и была награждена орденом, — бесполезно разоряюсь я.
— Да в жопу монашек, — сыто и логично резюмирует Юрец. — Давайте в карты играть!
— На раздевание! — хором добавляют похотливые Артём и Вадик.
— Я не буду, — тут же отказывается Лена.
Жанна и Люда нескромно молчат.
— Лен, пойдём на «ветрак», покурим, — предлагаю я.
Ни я, ни Лена не курим, но это не помешало нам полчаса провести на железных ступеньках лестницы запасного выхода целуясь.
— Хочешь, я попрошу девочек переночевать где-нибудь? — вдруг спрашивает уже распалённая Лена.
— Не, я так быстро не могу, у меня и девушки не было никогда, — беззастенчиво вру я.
И мне верят!
— У меня
