Попал - Никита Дейнеко
— Жива, что ей будет, не старая еще. Ты мне про Гришку расскажи, чем это он так прославился. — требовательно проговорила Баба Ходора.
— Григорий ваш в будущем личность известная. Куча книг о нем написана, фильмов вон про него, сколько наснимали, в том числе и непристойных. Даже водка с его портретом на этикетке одно время продавалась. Возьмешь бутылку в руки, повернешь, а он на картинке тебе и подмигивает.
— Что же он такое натворил, что ты про него такие страсти рассказываешь? И что за фильмы такие? — приступала женщина, прямо с ножом к горлу, так ее любопытство разобрало.
Вот блин снова прокололся. Ну не знает женщина про кино, не изобрели видимо еще. Вот не помню, когда братья Люмьер его изобрели.
— Извини Феодора Савватеевна, все время забываю, что некоторые вещи, о которых у нас известно даже младенцам, еще не изобрели. Фильмы — это такие движущиеся картинки. Про фотографии или дагерротипы ты надеюсь, знаешь? — Баба Ходора утвердительно кивнула. — Ну, а кино, то есть фильмы, это можно сказать дальнейшее развитие фотографии. Подробности потом расскажу.
А насчет Григория ну это прямо песня какая-то. Лет через пятнадцать переберется Гришаня в столицу, познакомится там с какой-то фрейлиной императрицы, кажется Вырубова ее фамилия, та познакомит его с царицей. У них там проблемы с наследником будут. Царевич болен гемофилией, не свертываемость крови это, а Григорию удавалось купировать приступы болезни или еще как-то помогать. Не то он экстрасенс был сильный, не то гипнотизер, не то молитвой помогал, не знаю точно.
Старцем его называли, хотя было ему тогда лет сорок. Освоился Гриня в Петербурге, да и пустился во все тяжкие: пиры в ресторанах закатывал, великосветские дамы в бане его парили, министры к нему на прием записывались, царю Николаю Второму советы подавал, судьбу царской семьи предсказывал, говорил, что пока он жив ничего с ними не случится. Прав оказался. Убили его в конце декабря 1916 года, в феврале 17- го Николая заставили отречься от престола, а 1918 царскую семью расстреляли. Всех. Четырех девчонок, пацана и царя с женой. Даже прислугу с собачкой не пожалели. Вот такие пироги Феодора Савватеевна. А ты мне антихрист, антихрист! Не нужен нам никакой антихрист, сами с усами.
И чего я так завелся? Ну расстреляют и расстреляют, мне то что за дело. Да и нет еще у Николая никаких детей, по крайней мере, законных нет. Не женат даже! Но с детства точит меня этакий маленький червячок. С тех самых пор как узнал впервые о расстреле принцесс и царевича, точит. Ну ладно царя с царицей, а детей-то за что? Гнусный отпечаток накладывает это убийство на светлый образ «комиссаров в пыльных шлемах», да и на Ильича тоже.
Самое смешное, что выгодополучателями этой гнуси были отнюдь не большевики. Выгодно это было как раз белым. Они получили не убиваемый пропагандистский козырь, а генералы и один адмирал командовавшие белыми армиями, и похоже уже примерявшие свои зады к российскому трону, не замаравшись, избавились от потенциальных соперников.
Поверить в то, что среди руководителей большевиков были сплошь клинические идиоты довольно сложно. Тот же Ленин виртуозно провел корабль, именуемый революционной Россией к цели. Наверняка смог бы просчитать отрицательные последствия убийства царской семьи. Тем не менее, расстреляли — грохнули последних представителей трехсотлетней династии. Невольно поверишь и в ритуальное убийство, и в убийство за бабки (царская семья имела изрядные личные вклады в европейских банках, а в случае смерти всех членов семьи и отдавать не надо), и даже в убийство по пьяни (и такая версия имела хождение в интернете).
Писали так же, что приказ о расстреле царской семьи отдал Яков Свердлов, «пламенный революционер» и человек номер два в тогдашнем большевистском правительстве. Мутный товарищ этот Яков Михайлович. Мало того, что царя с семьей угробил так еще и на Ленина вроде покушался. Видимо самому Россией рулить хотелось.
А самое противное во всей этой истории это предательство. В феврале 17 года царя предали все: и генералитет, и высшие чиновники, и церковные иерархи, и даже великие князья. Лишь два, всего два генерала, из всей великосветской шоблы, остались верны присяге — Келлер Федор Артурович и Гусейн Хан Нахичеванский. Вот им надо было поставить памятники. Нет, я ни разу не монархист по убеждениям, большевики мне гораздо ближе всех остальных, а последнего царя презираю за слабость и никчемность, но предателей не люблю. А Колчак и иже с ним, по сути — предатели.
Но, похоже, правителям нашим урок не в прок. Наверняка и в окружении ВВП достаточно харь, примеряющих свою толстую жопу к президентскому креслу. Вот они при случае и продадут гаранта за тридцать серебряников.
А Якова Михайловича, в девичестве Мойшевича возьму на заметочку. Может встречу, где нибудь в году эдак тринадцатом, побеседую душевно о роли личности в истории. Хотя писали в интернете, что Яша был парень крутой. Мол, организовал банду из молодых еврейчиков и те мочили полицейских. Правда это или нет не знаю, но буду иметь ввиду.
Все! Все! Успокоился! А то вон Баба Ходора смотрит на меня как солдат на вошь, что-то бормочет и мелко крестится. Видно проняли старушку мои предсказания.
— Все, все, Феодора Савватеевна закончили вечер воспоминаний! Пацан наружу просится, кушать захотел. Не последний раз встречаемся, поговорим еще.
Баба Ходора поглядела на меня отрешенным взглядом, провела ладонями себе по лицу, как бы стирая что-то, подошла к печи и, открыв заслонку, с помощью ухвата (это такая рогатая штука на палке) достала из печи чугунок (чугунный горшок определенной формы, очень способствующей для манипулирования ухватом), начерпала половником в деревянную миску щей и поставила миску передо мной. Руками отломила от каравая кусок хлеба и подала очень неудобную деревянную ложку.
Пацан мигом выскочил наружу и ловко стал наяривать этой неудобной ложкой, густые теплые щи, закусывая вкусной корочкой. Баба Ходора села напротив, положила руки на чисто выскобленный стол и о чем-то скорбно задумалась, глядя мимо жующего подростка. Я, задвинутый мальцом, в самый дальний уголок сознания, ничем ей помочь не мог. Между тем мальчишка умял не хилую чашку щей, облизав ложку, положил ее на стол и скромненько сказал:
— Спасибо Баба Ходора.
Баба Ходора отмерла, глянула внимательно в лицо пацанчика и спросила ласково:
— Скажи-ка Олешенька — не обижает ли тебя дядька, который у тебя в голове?
— Не а! Он добрый. Давеча, когда рассказывал про царевича, ему больно было. Жалко ему царевича и этих, как
