Роза (СИ) - Алексеев Александр

Стадион притих. Рассчитывали как всегда, «малой кровью, могучим ударом», а оно вон как. Первая пятёрка без Тарасова никак не разыграется. У лётчиков — непруха. Вот, только что вдвоём вышли на ворота. Модры закрыл ближний угол наглухо. Шувалов на дальнюю Боброву. Бросок. Хоккейный кульбит в исполнении Модры и шайба, срикошетив, улетает в угол площадки.

Перед окончанием периода чехословаки диагональным пасом защитника выводят своего капитана на бросок. Забродски вновь точен. 0:2.

Трибуны недовольно гудят, когда команды уходят на перерыв.

Чернышов в раздевалке огласил:

— Замены. Тарасов и Сологубов играют в первой пятёрке. Жаров — в воротах.

Партийцы, развернувшись, вышли. Вероятно побежали докладывать о самоуправстве Чернышова.

Второй период прошёл веселее. Ваньят с Аджубеями так энергично кричали «Шай-бу» при выходе команд, что вскоре весь стадион поддержал их порыв. Тарасов и Шувалов отыграли две шайбы. На третий период вышли при счёте 2:2. Тут уж народ не умолкал ни на секунду. Не знаю как там Синявский с Озеровым вели репортаж, но на площадке порой свистка судьи слышно не было.

Тут пришла беда откуда не ждали. Никифоров передо мной сцепился с их нападающим. А тот, наверное, случайно сжал рукой черенок никифоровской клюшки и с размаху заехал мне по сетке шлема. Я чуть не отключился. В этот момент их защитник бросил от синей линии. «Лови» — крикнул кто-то в башке. Но, ловушка поймала лишь воздух. Шайба была уже в сетке. 2:3.

Здесь, то ли я собрался, то ли соперник к концу матча сдулся. Но, больше они меня сильно не беспокоили. Были пара выходов, но шаблонных. Я просто перестоял нападающих, и сел вовремя.

А вот наши лётчики устроили у их ворот карусель. Бабич ворвался в зону. Пас Шувалову. Тот, не глядя, пас назад Виноградову. Пас Боброву на «пятак» перед воротами. Там куча мала. Стадион вопит. Сёва затолкал шайбу в ворота. 3:3.

Последние минуты. Вбрасывание в зоне чехословаков. Бобров, как на тренировке продавливает соперника на вбрасывании, подыгрывая коньком, не глядя, пасует на дальнюю. Шувалов чётко укладывает шайбу в угол. 4:3.

Заканчивается последняя минута. Я прыгаю от радости. Команда высыпает на лёд. Замечаю, как Модры разводит руками, наблюдая наши обнимашки. Стадион дружно кричит «Мо-лод-цы». Подъезжая к скамейке, снимаю шлем. Удивлённый Ваньят щёлкает наведённым на меня объективом. Аджубей вторит ему. Подъехавший Витёк, глядя на мою физиономию выдаёт традиционное: «Херасе».

Я был типа этого.

Глава 2

«Вагонные споры — последнее дело, Когда больше нечего пить, Но поезд идёт, бутыль опустела, И тянет поговорить».

5 марта 1950 года.

Умытый, с найоденным лбом, предстал в военной форме перед вип-зрителями. Навытяжку кривоватой шеренгой рядом стояли: Чернышов, Тарасов, Бобров и Шувалов. Кроме уже знакомых мне трёх маршалов, присутствовал, как позже в том времени называл его товарищ Хрущёв, — кровавый оппортунист Берия. Впрочем, на данный момент, тоже маршал. Генерал Аполлонов, стоящий позади Лаврентия Павловича, что-то шепнул всесильному министру. Тот, последним из маршалов, пожал сборникам руку, и сказал, что если будут предложения по сборной или затруднения — то, он поможет чем сможет. Говоря это, маршал через пенсне смотрел на меня так, что хотелось спрятаться за спину Шувалова. Никита Сергеевич Хрущёв предложил выпить за отца всех наших побед. «За Сталина!» — чокаясь со мной проорал Лёва Булганин. Его отец сурово посмотрел на «тёплого» отпрыска, и тот пробормотав «понял, понял», вышел освежиться. Булганин подошёл ко мне.

— Чем собираетесь заняться, молодой человек? — учтиво спросил меня член партийной элиты.

— Поеду на предсезонные сборы с футбольной командой ВВС. Перед этим хочу съездить в Горький во время отпуска, товарищ маршал, — по-изотовски чеканю я.

— Горький, — задумывается обладатель донкихотовской бородки, — Я там родился недалече. Чекистом в Нижнем в девятнадцатом был на железке.

Ухмыльнулся, видимо, вспомнив что-то. Подозвал, не успевшего взять со стола бокал, сына:

— Лев, вот товарищ спортсмен едет в Горький. У тебя там пять тётушек. Им мою доверенность на родительское наследство нужно отвести и подарки. (ко мне) Возьмёте его с собой? А то он один, я боюсь, от поезда отстанет…

Вздыхаю, и говорю:

— Так точно, товарищ маршал.

Выхожу со стадиона. Стайка детей и девушек подлетела едва я перешёл границу оцепления.

Расписываюсь в протянутых бумагах, билетах, тетрадях. Одна ловкая дамочка, улучив момент, хватает меня за уши и смачно с оттягом целует.

(https://youtu.be/NYSrqYYwq_k «Он мне нравится… Ты мне его… Чтобы каждый день ко мне! „Женитьба Бальзаминова…“»)

Под хохот девушек вытираюсь и, улыбнувшись, говорю:

— Будете хулиганить — домой пойду.

Подхожу к общежитию. Принимаю поздравления за матч. Проставляющийся Попандопуло травит армейскую байку товарищам:

— Был я значит в училище дежурным по роте. А на «тумбочке» дневальный-новобранец. Заходит генерал со свитой. Я рядом с дневальным стою, и собираюсь рапортовать начальству. А «дярёвня» как заорёт: «Смирно! Дежурный по роте на выход!» Все встали смирно. Генерал аж рот открыл от удивления. Потом скомандовал своим «на выход», а мне:

— Ну ладно, я выйду и ещё раз войду, а вы товарищ старшина отойдите в сторонку, чтоб «на выход» можно было разбежаться…

Лейтенант Дёмин вставляет:

— Командир училища дал утром команду выделить людей на уборку территории от снега. Днём вышло солнце, снег сошёл без следа. Стоим мы с лопатами, ждём команду. Командир роты капитан Кищенко досадливо посмотрел вокруг и в сердцах выдал: «Да, растаял… Надо было утром убирать!».

Попандопуло сообщил, что товарища Финкера в мае переведут с повышением на другой склад. Стёпа этому гешефтману подарил пушистого щенка, которого тут же прозвали Воротник или просто Вор, за то что стащил со стола завсклада кусок колбасы.

Я выпил за столом символически, а Колобок, братаясь в очередной раз с авиаторами, крепко набрался. Но, ведь зараза ещё и гитару принёс. Абрамян тут же попросил местного звездилу:

— Давай что-нибудь героическое. Стёпа же будет помогать корейским коммунистам биться против буржуев.

Тут Васечка врубил новую «выклянченную» у меня песню.

(https://youtu.be/eD9B37yjLPA?t=1 Песня «Ничего, ничего, ничего» из фильма «Бумбараш»)

Насчёт того, что за нас весь шар земной я бы поспорил. Но, лётчикам было не до того. Они вышли в коридор и в колонну по двое стали маршировать как на параде под васечкину песню. Тётя Клава поднялась посмотреть и резюмировала:

— Хоть сейчас на парад. По трезвянке так не споют…

Колобок завалился в люлю, а я газеты у настольной лампы почитываю. На первой странице «комсомолки» заголовки: «Имя Сталина носят в своём сердце юноши и девушки страны социализма», «Организатор всех наших побед», «Нам счастье дал великий Сталин», «Самый родной человек», «Лучший друг, отец и учитель советской молодёжи», «Творец зажиточной жизни». Смотрю на дату 16 февраля. А-а, понятно, к выборам газету сделали… Всё равно дурею от такого культа личности… Лишь на третьей странице статья о правах советских людей. Автор поэт Евгений Долматовский. Хоть и здесь пропаганда выглядывает из каждого абзаца, но читать приятно и даже интересно, что большая редкость для центральных газет… На четвёртой странице репортаж о нашей громкой игре с ЦДКА. Про меня одно предложение: «После перерыва в ворота „ВВС“ встал молодой вратарь Жаров.»

Беру газету посвежее. Первая и вторая страницы — списки товаров на которые снижаются цены и в конце фамилии благодетелей Сталин и Маленков. Люди и правда искренне радуются реальному улучшению жизни. Так… Рубль переводится на золотую базу. Грамм золота стоит четыре рубля сорок пять копеек. Курс доллара снижается с пяти рублей тридцати копеек до четырёх рублей за единицу американской валюты… Перевожу свою зарплату на гипотетические доллары(пятьсот баксов). А ничего так для этого времени. Ведь в США машина эконом-класса продаётся в районе тысячи долларов…