Новый старый 1978-й. Книга седьмая (СИ) - Храмцов Андрей

Вот такой дефицит мне и продали, чему я был несказанно рад. А Серега пришёл сам, благо жил рядом. Когда мы подъехали к моему подъезду, он уже там стоял и ждал нас. Вот так, сразу вчетвером мы и завалились к нам в гости. Цветы у нас после вчерашнего концерта ещё стояли, поэтому я сказал ребятам их не покупать. Солнышко очень обрадовалась приходу друзей и переживать по поводу сегодняшних событий полностью перестала, занявшись обязанностями гостеприимной хозяйки.

— Мы сегодня будем праздновать нашу успешную сдачу экзаменов, — объявила довольная Солнышко.

— И не только, — ответил я, раздвигая стол и расстилая на нём скатерть. — Сегодня у нас есть ещё два торжественных повода, поэтому всем в этот раз разрешено выпить по бокалу красного «Мартини» с апельсиновым соком.

— Ура! — образованно захлопали девушки такой новости и потом хором спросили. — А что ещё за два события успели произойти у вас сегодня?

— Очень положительных события и я о них скажу позже, когда накроем на стол и все дружно рассядемся.

Заинтригованный народ стал активнее заниматься сервировкой и буквально через пять минут было всё готово. Торт мы решили оставить к чаю, а к «Мартини» подали различную мясную и рыбную нарезку.

— Солнышко, — обратился я к своей невесте, — скажи тост про экзамены, а два остальных скажу уже я.

— Хорошо, — ответила довольная Солнышко, так как я ей поручил открывать застолье, что делаю всегда я, как мужчина. — Вы все знаете, что мы сегодня утром сдали экзамены за восьмой класс на отлично и были переведены в девятый класс. Как вы знаете, в следующем учебном году из трёх восьмых классов сделают два девятых. Так что мы останемся в своём классе «Б». Надеюсь, что Дима тоже успешно сдаст через две недели экзамены и перейдет в девятый. И я хочу выпить ещё за Машу, которая нам в этом помогла и уж точно продолжит учиться с нами.

Мы с удовольствием выпили божественный напиток и приступили к закускам. Вот так, я сегодня снимаю стресс не только женщинами, но и вином. Девушки восхищались коктейлем, а меня постепенно отпускало. Есть такое замечательное свойство у вина, но главное в этом деле — не переборщить. И мы это делать не собирались. Все с нетерпением ждали две вторые новости и я решил их не томить.

— А теперь второй тост. Я сегодня был в Кремле у Брежнева и он меня попросил кое-что передать моей невесте, — сказал я и при всех достал из сумки две такие знакомые Солнышку коробочки.

— Это мне? — округлившимися от удивления глазами посмотрела на меня она.

— Тебе. Теперь ты тоже Герой Советского Союза. Медаль «Золотая Звезда» и орден Ленина мне поручил вручить тебе сам Леонид Ильич. Поздравляю с ещё одним Героем в нашей семье.

Сказав это, я поцеловал вконец ошалевшую Солнышко в губы. Что тут после этого началось. Все бросились поздравлять Солнышко с наградами. Маша её всю обцеловала, а потом раскрыла оба футляра.

— Ух ты! — воскликнула Маша. — А за что?

— Это военная тайна, — ответил я и легонько щелкнул её по носу. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Вот читай грамоту Президиума Верховного Совета СССР, где чёрным по белому написано «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с врагами Родины».

Все стали рассматривать грамоту, а Солнышко всё не могла поверить в то, что сейчас увидела и услышала.

— А ты? — спросила она меня под конец, понимая, что Брежнев своё спасение так не оставит.

— И мне перепало, — ответил я и показал ещё одно удостоверение. — А это тема для второго тоста. Сегодня меня избрали кандидатом в члены Политбюро.

— Ого, — сказал Димка, — Теперь ты в элите элит. Да, теперь перед твоей фамилией кучу званий и должностей придётся писать.

— Не в них дело. А дело в том, что мне теперь приходится решать серьёзные задачи государственного уровня и эти звания мне очень помогут в этом. И главное, чтобы на самом верху не почувствовали в моём лице угрозу своим партийным амбициям.

— В каком смысле?

— Я так предполагаю, что Леонид Ильич готовит меня в свои преемники. А на это место рвутся многие. Поэтому меня могут начать опасаться, как конкурента. Но политический вес у меня пока небольшой и без поддержки Брежнева, Суслова и Андропова я из себя, в плане государственного руководителя, пока ничего не представляю. Вот лет через десять, когда я стану настоящим номенклатурным работником и обрасту связями, вот тогда я буду для некоторых очень опасен.

— А Звезду тебе что, не дали? — опять спросила Солнышко.

— Дали, — сказал я и протянул ей новенькую Звезду.

— Четвертую? — радостно спросила Маша.

— Третью, — ответил я.

— У тебя же их уже три, — удивлённо сказал молчавший до этого Серега.

— Мне выдали дубликат третьей.

— Ты её что, потерял? — опять встряла Маша.

— Ну что с вами такими любопытными делать? Поклянитесь, что о том, что вы сейчас увидите, вы будете молчать.

— Клянёмся, — ответили все, кроме Солнышка, так как она сама была участницей недавних событий.

— Смотрите, — сказал я и протянул им свою Звезду с пулей в центре.

Ребята ахнули и с удивлением, смешанным с восторгом, посмотрели на меня. В глазах двух верных моих подруг читалось безграничное обожание.

— Больше ничего говорить не имею права, — продолжил я свою речь, забрав назад покорёженную Звезду. Маша не выдержала и, всё-таки, спросила:

— Эта пуля попала тебе в грудь?

— Да, — ответил я. — Если бы не эта Звезда, которую мне вчера вручил Брежнев, я был бы сейчас мертв.

— Это что же получается, — сказал что-то подсчитывающий в уме Димка. — Эта война произошла сегодня утром, что ли?

— Без комментариев. Если не хочешь сесть в тюрьму лет на пять, то лучше не спрашивай больше ничего.

Все помолчали, понимая, что прикоснулись к какой-то очень важной государственной тайне, о которой они знать не имели права. Им было жутко интересно, особенно Маше, но вопросы задавать больше не стали. Я видел, что Маша судорожно пытается вспомнить, был ли у меня шрам на груди или синяк, но его к тому моменту, как мы плюхнулись с ней в постель, уже не было. Я ей улыбнулся и покачал головой. Она поняла, что я догадался, о чем она думает и смутилась.

Но тут зазвонил телефон, корый мы на длинном проводе перетащили в гостиную. Причём звонили по межгороду. Теперь определить, кто звонит, было сложнее. Если в самом начале, как только мы сюда с Солнышком переехали, это могли звонить только мои родители из Хельсинки, то теперь это мог быть Стив, принц Эдвард или Ротшильд.

Когда я снял трубку, я услышал из неё голос Стива:

— Привет, сэр Эндрю. Как дела?

— Дела идут неплохо, — ответил я и в ответ спросил. — А ты как?

— Тоже всё хорошо. Звоню тебе по поводу твоей типографии. Её готовы отправить уже завтра грузовым самолетом вместе с десятью специалистами для её установки и наладки.

— Так это очень хорошо. Встретим в аэропорту специалистов, а оборудование доставим в наш Центр.

— Есть одна проблема. Самолёт военный, американский.

— Это случайно не военно-транспортный самолёт Lockheed C-130 Hercule?

— Он самый. Они хотели сначала на Transport Allianz C.160 Transall тебе всё отправить, но у него грузоподъемность не подходит. Он с максимальной нагрузкой в 16 тонн летит только на 1200 километров, а до Москвы из Парижа почти две с половиной тысячи километров.

— Ну да, и подошёл только военный, который с 18 тоннами долетит до Москвы за четыре часа и керосина даже на обратный полет хватит.

— Или тогда поставка морем, что будет долго. Железная дорога тоже не выход. Они планируют завтра вылететь в час дня по Москве. Сможешь решить эту проблему со своими властными структурами?

— Постараюсь. Давай подробные данные на американца и фамилии с именами французов, которые к нам прилетят на монтаж нашей типографии. Я всё узнаю и тебе перезвоню.

Я всё записал и подумал, что придётся сделать кучу звонков, а может всего только два.

— Как там наши клипы и последние две песни?