Далия Трускиновская - Ничей отряд
Мысль о том, что возвращение домой невозможно, с большим трудом укладывается в голове. У Влада были планы на будущее — еще годик покататься с Яшкой, потом образумиться, бросить цирк, пойти учиться. Дядька Саня звал к себе на завод, а завод не в глубинке, которая за годы странствий с Яшкой уже поднадоела, а практически в Москве — в Печатниках. Можно выучиться даже на конструктора. Конечно, сперва придется потрудиться в сборочном цеху «Автофрамоса» под дядькиным руководством, понемногу осмотреться, определиться… да какой там сборочный цех, какие Печатники?! Всё накрылось медным тазом…
Они шли по узкой, двум телегам не разъехаться, дороге молча, след в след, впереди — Никита, за ним — Влад. Влад принялся считать шаги, потому что надо же чем-то себя занять, пока в голове кавардак. А считаешь — вроде как полегче…
— Ты где попа с крестьянами видел? — спросил Никита.
— Вон там. Но нам туда не надо!
— Ясно. Идем к оранжерее, будем оттуда смотреть — может, высмотрим что путное… Там справа — службы и флигель, где дворня живет, там же кухня, погреба, клети. На ней французы хозяйничают, но сами вряд ли стряпают. Наверно, барских поваров заставили. Хотел бы я знать, где сейчас старый Полянский…
К оранжерее подбирались на корточках и короткими перебежками. Оттуда смогли разобраться: горит левый флигель, никто его не тушит, огонь вот-вот перекинется на барские хоромы, а гренадеры на заднем дворе деловито грабят усадьбу — выносят из амбара при конюшне и складывают на телеги мешки с овсом, вытаскивают из погреба припасы — бочки, бутыли, горшки, укрывают груз роскошными портьерами — не иначе, из бальной залы.
Кухонные девки и бабы пытались отнимать у них добычу, гренадеры орали, отмахивались, раздавали оплеухи. Влад удивился было: а где же мужики? Увидел босые ноги, торчащие из-за мешка, безвольно разбросанные по утоптанной земле ноги, — всё понял.
— Сволочи, — сказал Влад. — Надо угнать телегу.
— Не справимся. Догонят и зарубят.
— А что делать?
— Они куда-то повезут провиант. Пойдем следом, по дороге придумаем, как его отнять. Тут их многовато…
Влад огляделся. Он искал оружие. Тесак следовало оставить Никите, раз уж контрольный агент так ловко с ним управлялся, а себе найти хоть какую палку.
Этот тесак он отнял у парня — бывают такие медлительные плечистые разини, на которых пахать можно, или дать ему в руки оглоблю — роту гренадер раскидает. Но вот клинок парню был чужд, в ладони не держался, выбить оказалось легко…
— Гляди…
Усатый верзила схватил маленькую бойкую девку и поволок к оранжерее. Девка кричала, звала на помощь мать, ту с хохотом удерживали гренадеры.
— Тебя-то нам и надо… — прошептал Влад.
— Убивать его нельзя, — предупредил Никита.
— А придется.
— Ты не имеешь права.
— Имею.
— Ты не аутентичен…
— Ерунда. Нам нужно оружие.
— Ради одной сабли?
— Да.
Ружья у насильника не было — кто же потащит его с собой, когда предстоит возня с девкой? Но тесак имелся, да и мундир мог пригодиться, и хорошие сапоги.
— Нельзя, — мрачно сказал Никита. — Ты что, не понимаешь? Тебя тут быть не должно. Его кто-то другой убьет… наверно…
— Значит, если при тебе, Никитик, девчонку бы насиловали, ты бы не вступился? Нашу девчонку? Этот сукин сын?
— Ну, вступился бы… — буркнул тот. — У нас в аптечках ампулы для таких случаев есть со снотворным. Ампула пластиковая, с иглой, понимаешь?
— Хорошо. Ты беги за аптечкой, а я пока тут разберусь.
Была во Владовой жизни одна неприятная история — еще до армии. Он не сумел защитить подружку — провожал поздно вечером, после кино, и растерялся, когда ее попытались увести два пьяных отморозка. Хорошо, мимо проходила почтенная супружеская пара, и мужчина оказался куда более решительным бойцом. Потому Влад и пошел служить, хотя вполне мог поступить в институт. Он хотел истребить в себе — крепком спортивном парне, лишенном всякой агрессии, — этот ступор, мешающий двигаться в опасной ситуации. Но армия с ее проверками на вшивость — это одно, а реальная необходимость ударить и убить — совсем, совсем другое…
Убивать он, конечно, не хотел. Но иного пути помочь девушке не видел. Если гренадера оставить в живых — поднимет шум. А поблизости — голодные и совершенно не способные организовать сопротивление артисты. Вот двойное сальто на полном скаку — другое дело.
— Не смей его убивать, — сказал Никита. — Это запрещено.
— Ты, значит, будешь его защищать?
— Ну, буду.
— Очень хорошо.
Никита не успел даже замахнуться тесаком — Влад скрутил его и повалил, лицом в хорошо унавоженную землю оранжереи. Этому его в армии научили.
— Вот только мявкни, — сказал он, выворачивая Никите руку, чтобы тот выпустил рукоять тесака. И тут в проломе, где раньше была дорогая, большими стеклами застекленная рама, появился гренадер.
Нельзя было, чтобы он закричал, требуя помощи, просто нельзя. И ударить острием тесака в грудь — тоже нельзя, какая-то сволочь, сидевшая в голове, не пускала. Погибать, однако, тоже нельзя…
От неожиданности гренадер ослабил хватку, и девушке удалось, вырвав руку из его загорелой лапы, отскочить. Видимо, ей приходилось работать в оранжерее, она знала, что за полуоторванной дверью должны стоять лопаты. И тут же вооружилась, выставив перед собой округленное и довольно острое лезвие лопатного полотна.
На вид ей казалось лет семнадцать, не больше, домотканый пестрядинный сарафан был коротковат и уже узок в груди, холщовая рубаха от ворота разорвана. Круглое румяное лицо с нахмуренными бровками Влад не назвал бы красивым — такие лица десять лет спустя приобретают чересчур сытый вид и второй, коли не третий, подбородок, глаза превращаются в щелки. Но сейчас, готовая драться, она была привлекательна — как молодой и решительный зверек.
Гренадер шагнул назад, а Влад выпрямился, сжимая рукоять тесака. Никита вскочил — грязный, страшный и очень недовольный.
— Не тронь! — крикнул он, а кого имел в виду, возможно, и сам не знал.
Тогда гренадер закричал, призывая товарищей. Были эти товарищи буквально в сотне шагов.
Одновременно Влад кинулся на него с тесаком, а девушка — с лопатой. Влад ударил по плечу, девушка — лезвием в живот. Общими усилиями француза повалили. И Влад добавил кулаком в солнечное сплетение.
— Бежим, молодцы, — сказала девушка. — Да бежим же! Туда, туда…
Оранжерея была довольно длинным сооружением. Девушка, не выпуская из рук лопаты, побежала по узкому коридору между высокими ящиками, в которых росли кусты и деревья, Влад — за ней, и даже не обернулся, потому что был очень зол на Никиту. Но Никита догнал их у выхода, выход же был у нижнего пруда.
— Скорее, скорее, — торопила девушка. — Догонят же, ироды!
Оказалось, к прудам в три яруса, разделенным деревянными плотинами, примыкает небольшой парк, разбитый в старинном вкусе, с беседками, павильонами и даже лабиринтом. Туда-то и повела девушка своих спасителей. Влад затею оценил: подстриженные кусты, составлявшие все загогулины лабиринта, были ему по грудь, присесть на корточки — никто и никогда не найдет…
Лабиринт, если смотреть сверху, был как круг с коридорами, которые соединялись немногими узкими проходами, но чаще — заводили в тупики. Было в нем несколько полянок — на одной стояла белая женская фигура на постаменте в половину человеческого роста, на других — колонны, каменные скамейки, крошечные деревянные павильончики. Посередке рос огромный дуб с многоярусной кроной.
— Благодарствуем, красавица, — сказал девушке Никита.
— А ты бы постыдился телешом бегать, — ответила она.
Дальше разговор был самый практический: Влад объяснил, куда идти, чтобы встретить крестьянский отряд, возглавляемый попом, и попросил провианта.
— Да как же? — спросила девушка, прислушиваясь к крикам за ветвяными стенками лабиринта. — Нешто как солнышко закатится? Я тогда прокрадусь…
— Если эти скоты хоть крошку оставят, — буркнул Влад.
Девушка вздохнула.
— Всё подчистую выгребают, — пожаловалась она. — Только у нас для людей ржаные ковриги третьего дня пекли — так их не взяли, побрезгали.
— Их-то нам и нужно.
— Да как? Их, поди, наши бабы уж растащили.
— Ну уж спроворь как-нибудь, — попросил Никита. — И портки мне хоть каки…
Влад смотрел на него с удивлением. Выговор девушки показался ему странноватым, а Никита вмиг усвоил особенности простонародной речи. Не сразу Влад понял, что этому контрольного агента учили в каком-то невообразимом будущем.
— Что-то они притихли, — сказал Влад, имея в виду гренадеров.
Девушка знала в лабиринте не только ходы и выходы, но и дырки. Раздвинув мелкие веточки, она протиснулась в соседний коридор и исчезла.
