Евгений Белогорский - Во славу Отечества! Часть II

Едва только Алексеев успел поблагодарить англичанина, как незамедлительно поднялся французский военный атташе и объявил, что, согласно указу президента Франции, присутствующий здесь подполковник Покровский и господин Иванов награждаются орденами кавалеров Почетного легиона. У Корнилова не дрогнул ни один мускул на его скуластом лице, когда он услышал эти слова, а Алексеев сумел скрыть лукавую усмешку, вовремя повернув голову в сторону горца, невозмутимо принявшего весть о своем неожиданном награждении.

Столь неожиданное награждение было обусловлено следующим фактом: желая подсластить русских переговорщиков, союзники заранее расписали между собой, кого и чем будут награждать. Англичане, как всегда проявив свою природную скупость, решили наградить русских генералов менее значимыми орденами, объяснив это несоответствием рангов и заслуг награждаемых для более высоких наград Британской империи. Французы, как наиболее зависимый переговорщик, должны были нести главное бремя по раздаче наград русским союзникам, и поэтому их военный атташе имел три наградных листа ордена Почетного легиона, которыми мог наградить, по своему усмотрению, любого из числа переговорщиков. Поэтому кавказец Иванов и попал в число награжденных, поскольку француз не рискнул обделить орденом столь важного участника переговоров.

Согласно плану французского посла, церемония награждения должна была состояться после начала переговоров, но генерал Алексеев спутал ему все карты, и поэтому раздача наград несколько запоздала.

Оба награжденных поблагодарили правительство и народ Франции за столь высокие награды их скромной деятельности, заверив, что отныне они с ещё большим усердием будут трудиться на благо общего дела. Когда раздача слонов закончилась, исполнив свою миссию, союзники постарались взять быка за рога, или, вернее сказать, ухватить за шиворот медведя.

— Господин генерал продемонстрировал нам, что русские умеют хорошо считать, — начал француз, чуть откинувшись на спинку кресла, — позвольте и нам показать нашу арифметику.

— Перед войной долг русского правительства перед странами Антанты составлял почти миллиард золотых франков. С учётом набежавших процентов этот долг на сегодняшний день составляет миллиард двести миллионов, господин Алексеев.-

Француз на секунду замолчал, желая насладиться мгновением триумфа, однако, страха на лицах своих собеседников он не увидел.

— Если быть точным, господин посол, миллиард сто семьдесят два миллиона триста двадцать одну тысячу, — поправил его Алексеев, а Иванов с готовностью тронул замок своей окаянной папки.

— Вы совершенно верно назвали цифру своего долга, господин Алексеев, и, как любой здравомыслящий человек, должны понимать, что миллиард золотом это очень большая сумма для наших стран.-

— Господа союзники хотят вернуть свои деньги сейчас, или смогут подождать полгода, за которые мы сможем полностью погасить наш долг без угрозы для своего рынка? — невинно спросил Иванов, невозмутимо набивая новой порцией табака свою кривую трубку.

Посол сильно смутился, он только хотел отыграться за свои прежние обиды и сделать русских более сговорчивыми. Он знал, что привыкшие к войне генералы плохо ориентируются в вопросах цифр и всегда пасуют в разговоре, боясь выдать собеседнику своё невежество. Так было почти с каждым из них, вне зависимости от национального мундира, надетого на военного.

Однако, Иванов явно не был военным, и цифры долга его совершенно не пугали. Он однозначно выпадал из всей русской колоды переговорщиков и, вместе с тем, был её козырным джокером.

— Так в какие сроки Вы желаете получить этот долг, господин посол? — впервые за всё время переговоров подал свой голос Корнилов, холодно посмотрев на француза.

— Нет, господин Корнилов, речь, конечно, не идёт о немедленном погашении всей суммы вашего государственного долга. Просто, следуя примеру господина Алексеева, мы также решили навести ясность в наших финансовых отношениях с вашей страной и, очень рады убедиться, что Россия по-прежнему является нашим достойным политическим и экономическим партнёром.-

— Ну что же, я рад этому и думаю, что пришла пора поговорить о наших совместных действиях против кайзера Вильгельма и императора Франца. Мы уже выполнили все, взятые на себя обязательства перед союзниками, проведя наступление в Румынии для оттягивания на себя части сил нашего противника. Я уже слышал ваши горячие просьбы начать новое наступление, ради спасения Франции, но неудача майского наступления очень осложнила и без того напряженное положение внутри страны. Ещё одна неудача на фронте, и я не смогу полностью ручаться не только за спокойствие в истерзанной войной России, но и за её возможность продолжать войну. Вспомните, каким катастрофическим было положение России в августе 1917 года, когда, только благодаря героическим действиям корпусов генералов Крымова и Деникина, мне удалось удержать страну от полного развала. Только опираясь на верные штыки, неохваченные большевистской заразой, Крымов смог навести порядок в Петрограде, а «железный корпус» Деникина удержал фронт от развала. И бросать в бой сейчас свой последний резерв я не могу.-

Корнилов замолчал, давая возможность французскому послу осмыслить сказанное, и выложить свои соображения по этому поводу. Тот глубокомысленно помолчал, а затем, сведя брови, трагически произнес:

— Значит, генерал, Вы отказываетесь помочь истекающей кровью Франции. Это Ваш окончательный ответ?-

— Наша страна не меньше Франции страдает от людских потерь, господин посол, — перехватил нить разговора Алексеев, опасаясь, что Корнилов с солдатской простотой может наговорить лишнего, — и Вы напрасно так однобоко трактуете наши слова. Господин Верховный командующий чётко и ясно дал Вам понять, в каком состоянии находится наша страна на данный момент, и не более того. Мы вовсе не против того, чтобы оказать помощь своему боевому союзнику, но, вместе с этим, мы не хотим кидать своих солдат на пулеметы и колючую проволоку врага полностью неподготовленными. Такие кровавые жертвы, ради временного ослабления немецкого давления под Парижем, Россия себе позволить сейчас не может. По моему глубокому убеждению, для коренного изменения ситуации нужно полномасштабное наступление на австрийцев, к проведению которого наша армия будет готова только к средине августа и не ранее.-

— Но недавно генерал Дроздовский провёл успешную операцию по освобождению Риги, при поддержке кораблей Балтийского флота, — язвительно заметил британский атташе, — значит, всё же русская армия может успешно наступать?-

— Не надо путать удачную операцию местного значения со стратегическим наступлением, господин Гордон, — холодно одернул его Алексеев, — мы вынуждены были провести эту операцию для устранения тех негативных последствий среди населения, вызванных неудачей румынского наступления. По сути дела мы только отбросили немцев с позиций, которые они занимали до августа 1917 года, и не более. Только благодаря тому, что всё было подготовлено заранее по приказу ставки, наступление не было связано с большими потерями.-

— Я прекрасно понимаю, что штурм Риги был инициативой господина Корнилова, который считал её сдачу личным оскорблением, — поспешно сказал посол, — но, неужели Вы предлагаете нам терпеливо ждать до августа, когда Франция требует помощи сейчас. Что я должен сообщить своему президенту по окончанию нашей встречи? Что господин Корнилов предлагает подождать и обойтись своими силами. А не допускаете ли вы, господа, падение Парижа и выхода Франции из войны? —

— Напрасно Вы так драматизируете положение, господин посол. В своей последней речи президент Клемансо заявил, что он будет драться и за Парижем и никогда не пойдёт на капитуляцию с бошами. Кроме этого, смею напомнить Вам, что сейчас под Парижем сражается наш Русский легион. Его солдаты и офицеры храбро бьются и мужественно гибнут в боях с немцами, но не подпускают врага к стенам вашей столицы. Я знаю, что фельдмаршал Фош постоянно бросает его на самые опасные участки фронта, не считаясь с его потерями, и наши воины не ропщут и до конца выполняют свой святой долг. Это ли не реальная союзническая помощь, господин посол? —

Француз что-то хотел возразить, но Алексеев властным жестом остановил его и продолжил свою речь:

— Повторяю ещё раз, сейчас я не могу двинуть на помощь Франции ни одного своего солдата, ни на одном из фронтов, но мы готовы помочь своим союзникам на другом важном участке борьбы против врага — на Балканском фронте. Ради этого, мы готовы полностью подчинить свой экспедиционный корпус союзному командованию и ударить по болгарам, чьи воинские качества очень низки. Немцы и австрийцы будут вынуждены отреагировать на эту угрозу, и снимут свои войска с Западного фронта.-