Димыч - Последний князь удела

Оказавшись впервые за рублеными стенами крепости, я с любопытством оглядывался вокруг, словно турист на экскурсии. Сразу за воротами находился длинный мост через ров, за которым раскинулась торговая площадь с двумя каменными храмами. Далее притулились дома, прятавшиеся за высокими оградами из почерневших бревен и кольев, выглядели явно беднее, чем те, что видел раньше внутри кремля. Были они сплошь одноэтажными, с небольшими оконцами под самой крышей, крытые лубяным тёсом, с множеством прилепившихся по краям хозяйственных построек. На удивление не было видно печных труб, хотя на некоторых избах, на крышах имелись некие деревянные конструкции. Дорога была ничем не мощённой, грунтовой, но в нескольких местах наблюдались подобия тротуара из расколотых пополам бревен. Учитывая совсем небольшое количество зелени и пыль поднятую всадниками, общее впечатление от Углича было крайне унылым. Город довольно быстро закончился земляным валом с тыном и отряд по наезженной дороге двинулся вдоль берега Волги.

Я попытался завязать разговор с конвойными, но они странно поглядывали на меня и явно дичились. Спустя несколько минут к нам подскакал старший отряда, и слегка склонив голову, представился

— Азм царёв ловчий Дмитрий Ондреев сын Замыцкой, указал царь честию везти тебя к собе, в силах ли ты честную речь вести, дабы государю тщеты и докуки не было?-

К моим заверениям, что в силах, он отнесся с явным недоверием. Задав еще пару вопросов и не услышав на них вразумительного ответа, придворный отъехал со словами

— Вестимо, хвор телом и скорбен разумом ты, княжич, но мыслю, есть ты прямой дурак-

Больше никто со мной общаться не пытался и через несколько километров мы прибыли к перевозу через Волгу, где все принялись спешиваться. Моя попытка соскочить с коня, не дожидаясь помощи, привела к тому, что я грохнулся на землю, зацепившись мыском сапога за стремя. Посмеиваясь, сопровождающие освободили меня из глупого капкана, и отвели на плотик для переправы. Плавсредство было явно сделанным на живую нитку, бревна, того и гляди, грозились расползтись, да и к тому же оно постоянно кренилось в разные стороны.

Моментально вспомнив, что в прошлой жизни не умел плавать, я занервничал. Да и разыгравшаяся фантазия стала подбрасывать сюжеты устранения конкурента за власть одним толчком руки. Так что, оказавшись снова на левом берегу реки крестился я, вместе с сопровождающими, совершенно искренне. Проделав на потеху конвою клоунский номер с посадкой в седло, постарался принять гордый вид, и мы двинулись в сторону видневшегося на холме монастыря. Заезд в обитель шел через мощные ворота, с надстроенным надвратным белокаменным храмом. Величию ворот явно не соответствовала хиловатая бревенчатая оградка, окружавшая монастырь.

Въехав на соборную площадь, невольно залюбовался огромным красавцем-собором, устремившим ввысь свою блестящую главу. После того как служки приняли и начали уводить лошадей, меня повели к палатам, пристроенным к другой каменной церкви. Пока ноги несли месту встречи с царственным родственником, мозг напрягался и вспоминал сведения из прошлой жизни. Помимо всего прочего, я за время своего первого существования бывал в туристических поездках по Волге, и не смотря на злоупотребления алкоголем в путешествии, забыть такой набор величественных зданий не мог. И это еще более укрепило в убеждении, что данный мир не идентичен тому, в котором я был рожден.

В душе крепло сильное желание сообщить царю, какие либо сведения о грядущем и тем обезопасить себя, как ценного советника, от покушений хотя бы на время. Однако из школьного курса по этому периоду истории на ум приходили лишь отрывочные данные о первом общегосударственном, антифеодальном, крестьянском восстании. Да и то помнилось только из-за того, что когда школьный друг отвечал по этой теме у доски, я ему так весело подсказывал с учебника, что допомогался до похода к директору с родителями. В памяти сохранились лишь причины обострения классовой борьбы на тот период — сильный многолетний голод, да усилившаяся в связи с этим эксплуатация крестьян, выраженная в форме их закрепощения. Ну еще помнил о последующей оккупации, и несколько имен — Минин, Пожарский, да Иван Сусанин, но последний скорее герой из анекдотов, чем из учебников. Основная проблема состояла в том, что когда это всё произойдет, наш претендент на роль провидца не смог бы рассказать даже под пыткой. Собственно из временных ориентиров было лишь то, что голод будет при правлении Годунова, а крестьянская война после смерти. Но тиран Борис будет царствовать лишь после гибели всех законных наследников, то есть и меня, царевича Дмитрия. Вот это ребус, а учитывая, что даже нынешний текущий год неизвестен, он фактически не разрешим.

Из этих раздумий вывел голос игумена Давида, вопрошавший ладно ли мы доехали. Покивав головой и пробормотав

— ладно, весьма ладно-

я потопал за ним в помещение, сопровождаемый ловчим с парой подчиненных. В первой же большой комнате нас встретил высокий, широкоплечий, крепкий мужчина с окладистой чёрной бородой.

— Здрав буде конюший и боярин Борис Федорович — степенно склонили голову сопровождавшие меня служивые.

— И вам здравствовать — ответил тот и пристольно посмотрел на меня — А ты, княже, чесо ради не приветишь добрым словом?-

Пока я размышлял, как ловчее ответить, он продолжал:

— Онемел аль невежда ты?-

Пришлось выдать незаконченную фразу:

— Многия лета здравым бысть, Борис Фёдорович-

Потенциальный заказчик моего убийства слегка помрачнел:

— Сице же хоть и мал летами, а досаждение творишь. Но отдаю я тебе вины твои за малолетство, что чин мой в отечестве не поминаешь — и продолжил — К государю однакож вежество яви, а то иногда уж сиживал удельный князь углицкой сорока годами в железах за кичение своё-

Закончить так жизненный путь не было желания и я, пользуясь своим детским видом, начал жалобно оправдываться:

— Прости, боярин, вельми хвор был, память отнялась-

— Грех гневаться на умом кротких и ты прости, княжич- царедворец развернулся и пошел к дальней двери.

Туда же тронулась и свита, подхватив мою реинкарнацию под руки. Так меня провели через несколько караулов, стоявших у каждой двери, на второй этаж. Перед очередными амбалами с топориками, подпирающими дверной косяк, толпа царедворцев резко поредела и в большие светлые палаты попали только я да Годунов. В правом углу этой комнаты крестился перед иконой, стоящей на переносном подставце, невысокий, полный человек в тёмном одеянии, а по стенкам на лавках сидело несколько придворных, одетых по высшему разряду местной моды.

Кто здесь царь стало ясно когда молящийся оглянулся и двинулся к нам, осеняя себя крестом.

— Уж не чаял тебе живым узреть, брате, токмо господа Бога молил о здравии твоея- прочувственно проговорил самодержец и протянул ко мне руки.

Вспомнив о наказании за неподобающее поведение, решил перестраховаться.

— Помилуй мя, царь всея Русии, не вели казнить сироту твово- с этим воплем рухнул на пол и обхватил руками колени опешившего от такой выходки сводного брата.

Тот бросился поднимать меня, восклицая:

— Николиже впредь не бысть обиды тебе-

Для закрепления образа несчастного младшего родственника решил поплакать, но отроческое тело оказалось весьма к таким потугам восприимчиво, слёзы хлынули ручьём. На удивление царствующий родственник тут же присоединился к моим рыданиям. Толи он слишком впечатлителен, толи слишком хитер, промелькнула мысль. Наплакавшись, государь начал воздавать хвалу господу, благодаря его за спасение невинного младенца. Глядя на его простодушие, казалось, что умственным возрастом он сильно младше своих истинных лет. После прослушивания речей монарха подозрение переросло в уверенность. Задержка в умственном развитии явно присутствовала, хотя в слабоумие не превратилась. Реагировал на новости царь слишком эмоционально и с полным отсутствием критичности, но вполне целесообразно. Надежда заручиться его поддержкой угасла, поскольку спустя непродолжительное время, он был способен вполне переменить свои взгляды под влиянием окружения.

— А холопей твоих царских, чим попущением погибель на царевича едва не приключилась, в приставы пояти надобно и отослать на украйны сибирские — вещал один из советников царя.

Тут мне стало совестно, мало то, что оклеветав Волохова, я приговорил кучу людей к смерти, так сейчас еще и их семьи сошлют. Начал упрашивать царя никого не карать, на что вскоре получил согласие. Пользуясь моментом, попросил и учителей, поскольку ходить в слабоумных из-за незнания прописных истин не хотелось.

— Будут к тебе казатели, ради наставления книжного- согласился и с этим государь.