Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 2
После определения будущих поломоек на жительство, мы занялись работой с пленными. Разделённые на десять групп по количеству сараев, крестьяне уже пришли в себя, поели и собирались домой. Мы объяснили, что на ночь, глядя, выгонять никого на мороз не собираемся, особенно раненых. Вместо вечерней сказки предложили политинформацию в лучших традициях советских времён. Для ускорения процесса мы с Палычем разделились, затем пошли в народ. После обычного вступления, где я выкладывал аргументы, уже напечатанные в листовках, наступал «вечер вопросов и ответов». Обозлённые крестьяне первым делом пытались обвинить нас в убийстве их товарищей, в нанесении ран им самим. Эти претензии я разбивал одним вопросом, «Кто вас просил нападать? Мы тут год живём, никого не трогаем. Не я в твою деревню пришёл, а ты в мою. Кто же виноват, по носу получил, юшка потекла, не реви, терпи, да на ус мотай. Так нас в детстве учили драться?»
После этого выплеска обиды начинался настоящий разговор, с мыслями о вольности крестьянской, о двух извечных русских вопросах, «Кто виноват?» и «Что делать?». Мы договорились не растекаться мыслью по древу, задерживаться в каждом коллективе не больше часа. Мы не пытались за это время сагитировать крестьян в свои ряды, понимая, нужно время и обдумывание наших тезисов, чтобы к нам приходили убеждённые люди, а не жаловались потом на обман. Мне, например, понравилась игра с предложением крестьянам подумать, что будет, если завтра все станут свободными. Благо, время соответствовало, богатейшие чернозёмы юга России ещё были в руках крымских татар. Потому игра была беспроигрышной, выбрав себе жертву, я задавал свой вопрос и вместе с окружающими крестьянами начинал рассуждать.
— Вот, освободили всех крестьян в России, что ты будешь делать?
— Как пахал, так и буду жить, — отвечал крестьянин.
— Так земли у тебя нет, — это беспроигрышное замечание всегда попадало в точку.
— У барина возьму исполу.
— Так ты крепостным и останешься, будешь на барина работать, до смерти долги не отдашь, и детей похолопишь.
— Тогда куплю землю, — пытался найти ответ парень, понимая, что оплошал.
— Так денег у тебя нет, а займёшь, опять кабала будет, не хуже, чем у барина. Случись неурожай, отберут у тебя землю, да в долговую яму сядешь.
— Ну, не знаю, пойду искать свободные земли. На них и осяду.
— Так в России свободных земель нет, только помещичьи, да казённые. Разве монастырские ещё забыл. Чтобы свободные земли найти, надо далеко в Сибирь забраться. На хороших землях, как ты понимаешь, могут быть другие хозяева, или дикари-нехристи, прости господи. (На этом месте мы все дружно крестимся). Придёшь ты туда, поселишься один, ну, с женой. А соседей нет. Случись чего, никакой помощи не добьёшься, попа близко нет, ни крестить, ни отпеть. Кузнеца рядом нет, купцы не приедут. Можно, конечно, поселиться близко к городу, так там опять поборами замучают, да лихие люди из кабаков полезут. Вот так. Куда крестьянину податься, зачем тебе свобода?
— Тебе ведь, свободу ещё не дали и никто не даст, — после некоторого перерыва продолжаю доводить парня до истерики, — кроме меня. Я тебе не обещаю свободу с голым задом, я совсем ничего не обещаю. Я сам ухожу на Восток, в Беловодье, где нет помещиков, земля свободная, климат тёплый. Там собираюсь жить со своими друзьями так, как по Правде Русской положено, без поборов и рекрутства, без рабов и барщины. А на врагов, дикарей-нехристей, прости господи (общее крестоположение), найдётся управа. Пушки наши видел? Вот так-то.
Не агитируя крестьян немедленно переходить под своё начало, я уходил в следующий сарай. Что говорил Иван, я не знаю, но, думаю, его агитация была практичнее моей. Закончили мы свою политучёбу поздно вечером, вымотались, как бобики на помойке. Усилив караулы, попили втроём чай, наши поздние чаепития стали традицией, своеобразное подведение итогов и согласование планов. На этот раз настроение, несмотря на усталость, бодрое, планируем глубокую разведку и окончательный разгром остатков отряда восставших. Под командованием некоего Юськи Антонова, якобы яицкого казака. Жив ли это Юська, мы не знали, оставалась надежда, что он погиб и после ночного разгрома отряд без командира рассеялся. Учитывая, что днём никакого движения в окрестности крепости не замечалось, шансы на мирное изгнание бунтовщиков были велики. На всякий случай, мы обсудили наши действия, согласовали время и условные знаки. Жаль, что радио ещё не изобрели, надо быстрее заняться этим вопросом.
Утром мы попрощались с нашими постояльцами, выдали им листовки, да и выгнали за ворота, указав дорогу на Прикамск и Бабку. Конные разъезды резво прочесали округу, подтвердив наше предположение об отступлении восставших. Судя по следам, расходились бунтовщики по всему направлениям небольшими отрядами. Надо полагать, решили заняться реквизицией продуктов у крестьян, пленные жаловались на плохое питание последние дни. В лесу нашли свежую братскую могилу, хорошо, хоть на это хватило совести у разбойников, не бросили своих подельников на поживу волкам. Что здесь будет твориться через полгода, после рейдов царских карателей, страшно представить. Солдаты точно не будут хоронить расстрелянных и повешенных бунтовщиков.
Мы двумя взводами на конях двинулись по дороге в Прикамск, желание освободить посёлок, а, главное, завод, было огромное. Нам нужна продукция завода, полгода без дела сидеть нельзя, завод должен работать. Мне было всё равно, кто будет продавать нам полуфабрикаты и жесть, лишь бы поставки шли регулярно. Искать другого поставщика в это время не только бесполезно, опасно, весь Урал охвачен восстаниями. Надёжней работать с испытанным заводом, тем более, самым близким. На полпути к посёлку мы увидели на дороге два замёрзших трупа, судя по ранам, погибли от потери крови. Видимо, они шли последними, и похоронить некому. Забросали трупы хворостом, захороним позже, двинулись дальше, выслав вперёд четверых всадников разведки.
Окраина посёлка выглядела пустынно, чтобы не попасть в засаду, мы обогнули по лесу окраину. Я с Чебаком спешился, пробираясь к крайним избушкам. Хозяева домов были нам знакомы, но, бережёного бог бережёт. Мы скользнули во двор, где Чебак сразу проверил надворные постройки. Кроме скотины, никого в стайке не было, что внушало надежду на отсутствие засады. В самом деле, не будут же в каждом доме засаду устраивать. Так и вышло, хозяйка оказалась в доме, узнала меня и поделилась новостями, пока Чебак мёрз во дворе. Известия, однако, стоили того. К моему удивлению, завод работал и выпускал продукцию, а рабочие сами выбрали временного управляющего. С ума сойти, всего пятнадцать лет назад половина этих рабочих насильно была рекрутирована в завод из крестьян, столько лет они ворчали, выражали недовольство принудительными работами. Сейчас же, едва получив свободу, сами выбрали управляющего и добровольно работают. Интересные дела получаются, как же угнетение уральских рабочих, описанное Бажовым и другими пролетарскими писателями? Хотя, Прикамск никогда не был Уралом, где на Демидовских заводах действительно в кандалах работают. Сам видел подобное в Оханске, на заводе пресловутого промышленника Коркина.
— Семейство Шадриных, как? — интересовал меня грешный вопрос.
— Да, никак, работают на заводе, Кольку похоронили, да и вернулись на свои места. Правда, сейчас никого не задирают, ходят тихие, молчат всё больше.
— А пугачёвские отряды где, вчера должны были проходить через посёлок остатки их отряда.
— Эти были вчера, так твои же бывшие парни окружили их, с ружьями, да и спровадили дальше по Сарапульскому тракту. Так и живём, да ты сам съезди в управу-то, да поговори с Михалычем, временным управляющим, помнишь, поди, его.
— Так и сделаю, Степанида, прямо сейчас поеду. Только, не застрелят ли меня ваши охранники?
— Да ты что, они и так переживали из-за тебя, слышала, передрались между собой. Нет, не должны стрелять, любят они тебя.
— Спасибо Степанида, мужу поклон передавай.
Полученные сведения давали надежду на успех нашей поездки без всяких конфликтов, если заводская охрана промолчит. Поделившись информацией со своими ребятами, я поехал к заводоуправлению во главе нашего отряда. Палыч в нашей поездке не участвовал, остался в крепости, контролировал зачистку окрестностей от оставшихся мелких отрядов. Так, что решение принимать мне одному, мои парни не могли возражать. Медленно, словно в американском вестерне, наш отряд выехал на площадь перед заводоуправлением. Парни остановились, занимая круговую оборону, я спешился, направляясь в управу. Из дверей здания вышли четверо моих бывших учеников с ружьями в руках.
— Здравствуйте, Андрей Викторович, — дружно поклонились ребята.
— Здравствуйте, Михалыч на месте?
— Да, проходите, пожалуйста.
