Валерий Большаков - Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин
Еще одна отметина появилась на лобовом бронестекле, расходясь этакой «снежинкой».
– Врешь, не возьмешь…
Застучала пушка, потянуло порохом. Трасса прошла чуть в стороне, и Быков довернул, снова вжимая гашетку.
Блеснула звездочка попадания на крыле у «мессера».
Немец переложил машину резко, нервно, уходя влево на вираж.
Энергичным переворотом Григорий ввел «Як» в вертикальное пикирование, шатнул ручку, выводя «Як» на линию огня, дал левую ногу и нажал гашетку.
Белесые, дымчатые росчерки трассеров прошли совсем рядом с «худым», но не зацепили.
Немец шустро пошел вверх, набирая высоту, и Быков мгновенно потянул ручку на себя.
Перегрузка навалилась такая, что он еле видел, но вот «мессер» словно сам вплыл в прицел.
Небольшой доворот, очередь в упор по мотору и кабине.
Истребитель затрясся, и снаряды сказали свое веское слово, изрешетив капот «месса», расколачивая фонарь.
«Худой» вспыхнул весь и сразу, взобрался на вершину «горки» – и обессиленно свалился в штопор, разваливаясь в воздухе.
Готов…
Быков расслышал хрип и не сразу понял, что это его же дыхание.
Вымотал его фриц. Ох, и вымотал…
Под регланом все так и хлюпает…
– Горит, сволочь! – донесся ликующий голос Орехова. – Горит, горит! Командир, уходи домой!
– Не командуй тут… – проворчал Григорий. – Раскомандовался…
– Двенадцатый, двенадцатый! Э-э… «Колорад»! «Колхоз» на связи! Звено «У-2» на подлете! Комзвена лейтенант Савельев. Понято?
– Понято…
– Двенадцатый, это Савельев! Прикройте!
– Прикроем.
«Яки» закружили в небе, дожидаясь, пока легкий биплан сядет на речной лед, подберет хромающего Холодова и взлетит.
– Ведомые, посматривайте… Уходим.
Боевой вылет длился всего-то час, но Быков чувствовал себя тряпкой, хорошо выжатой и вывешенной на просушку.
С трудом отстегнув пояса, он полез из кабины, вытягивая непослушное тело на свежий воздух.
В зеркальце мелькнуло его лицо – серое, глаза красные…
Едва не «капотировав» с крыла, Григорий тяжело спрыгнул на землю – и рухнул на колени.
Ноги не держали.
Чьи-то сильные руки подхватили его, помогли встать. Уцепившись за крыло, Быков разглядел своих – Микояна, Котова, Коробова.
От землянки КП еще бежал кто-то, и Володька Орехов, едва заглушив мотор, ковылял навстречу, сдирая шлемофон и встряхивая мокрыми волосами.
– Команди-ир! – завопил он. – Ты четырех завалил! Трех «худых» и «фоккера»!
– Да и черт с ними, со всеми, – устало проговорил Григорий.
С ним ручкались, ему улыбались – открыто, искренне, уважающе, – поздравляли с победой, а он мечтал лишь об одном: скорее б в душ!
Вода в душевой брызгала едва теплая, но и это было счастьем. Отмыться, освежиться, да еще и с мылом – тяжелый брусок «Хозяйственного» обещал избыть вонь, пот, гарь, пыль…
…На этом участке фронта русским летчикам противостояли асы из эскадры «Мельдерс», одной из самых прославленных в Люфтваффе.
И вот, что интересно – немецкие летчики, попадая в плен, хвастались, что им-де не позволяют делать более двух вылетов в день.
А уж сами они даже не подумают поднять свои самолеты хотя бы в третий раз – зачем? Это ж нарушает их права!
Зато русские совершали по четыре, по пять боевых вылетов ежедневно и почитали сей ратный труд за честь.
Попробуй только, запрети тому же Долгушину такой вылет – обидится насмерть!
Обтеревшись так, что кожа горела, Быков едва не застонал от наслаждения, натянув чистое исподнее.
Вместо дурацких галифе он надел синие бриджи.
Стиранную и выглаженную гимнастерку.
Заученным движением намотал портянки – чистые!
Влез в хромовые сапоги. Затянул ремень. Причесался.
Готов к труду и обороне.
О, и личико порозовело… М-да.
Годы, как и размер, имеют значение.
В дверь постучали, и тут же в комнату заглянул Микоян.
– Разрешите? – растянул он губы в улыбке.
– Входи. Скоро вылет?
Степан замахал руками.
– Какой вылет, дарагой? – воскликнул он, коверкая русскую речь. – Бабков дает передых до завтра. Слушай, Вась…
Посерьезнев, он присел на подоконник.
– Я не только сам по себе ворвался… – сказал Микоян, приоткрывая форточку. Спохватившись, он спросил: – Можно?
– Кури.
Степан закурил.
– Тебя то шило не беспокоит? – осведомился он.
– Шило? – не понял Быков.
– Забыл, что ли? Четыре, нет, пять дней назад! Помнишь? Шило в твоем «Яке» нашли, оно еще тяги клинило.
– А-а, это… И что?
– Охотятся за тобой, Вася, – строго сказал Микоян. – Облаву устроили. Меня наш замполит подослал, чтобы тебя как бы… это… подготовить. Скоро он сам придет…
В дверь постучали.
– Разрешите?
– Заходите, товарищ майор!
Вячеслав Георгиевич Стельмашук, замполит командира полка, был истинным комиссаром.
Он полагал, что главное в борьбе с врагом – это должным образом проводимая ППР – партполитработа, включая охват масс выпусками стенгазеты.
Осанистый и упитанный, одетый по форме, как на парад, майор вошел и отдал честь.
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Рассупонивайся, – по-простому ответил Быков, – не в штабе.
Стельмашук снял фуражку и аккуратно повесил ее на гвоздь.
– По «делу о шиле»… – продолжил Григорий. – Новости есть?
– Новостей по делу о шиле нет, – ответил майор. В его голосе явно чувствовался украинский говор. – Однако есть мнение, что немецкие диверсанты могут повторить попытку…
– А с чего вы взяли, что шило подсунули немцы?
– К-как?
– Да так. Наш это был.
Микоян почесал в затылке, сбивая фуражку.
– В общем-то, да… – протянул он. – Открыто подойти к самолету и ковыряться в нем мог только человек, на аэродроме давно известный, примелькавшийся. Тут у нас десятки «Яков». Что ж, немецкий диверсант будет ходить и искать нужный истребитель? Да и откуда ему знать, куда шило совать? Он что, нашу машину изучал?
Майор заволновался, поглядывая то на Сталина, то на Микояна.
– Т-товарищ полковник, – еле выговорил он, – вы что же, наших подозреваете? Среди коммунистов полка, комсомольцев и беспартийных не может…
– Может! – осадил его Быков.
Рассудив, офицеры решили устроить ловушку диверсанту.
Степан должен был распустить слух, что сталинский «Як» на сегодня в ремонте.
Так, дескать, подтянуть кой-чего надо на «двенадцатом», дырки залатать, сальники набить…
А замполиту было поручено устроить засаду, прямо на стоянке. Подогнать полуторку, выставить бочки…
Будет, где укрыться парочке скорохватов.
– А что? – взбодрился Стельмашук. – Может сработать!
– Сработает.
– Никуда, гад, не денется! – поддакнул Микоян.
– Действую по вновь утвержденному плану! – торжественно провозгласил замполит.
Из речи тов. Сталина 7 ноября 1941 года на Красной площади:
«…Три четверти нашей страны находились в восемнадцатом в руках иностранных интервентов…
У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, – мы ее только начали создавать, – не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования.
14 государств наседали тогда на нашу страну…
В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь.
Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов…
Теперь положение нашей страны куда лучше, чем 23 года назад. Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьем, чем 23 года назад.
У нас есть теперь союзники…
Мы имеем теперь сочувствие и поддержку всех народов Европы, попавших под иго гитлеровской тирании.
Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот… У нас нет серьезной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании.
Дух великого Ленина… вдохновляет нас теперь на Отечественную войну так же, как 23 года назад.
Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?
Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики…
Если судить… по действительному положению Германии, нетрудно будет понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой…
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки!
На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожать грабительские полчища немецких захватчиков.
На вас смотрят порабощенные народы Европы, как на своих освободителей.
Великая освободительная миссия выпала на вашу долю.
Будьте же достойными этой миссии!
Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая.
Пусть вдохновит вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!
