Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии
— Кто это? — дёрнулся лётчик.
— Сиди спокойно, — успокоил я его. — Пока я тут в деревне собирался к отходу, то успел набрать людей в отряд. Правда, пока из двух человек. Меня и внука бабки Глафиры. Курсант артиллерийской школы оказался. Полезный паренёк. Сейчас он на НП находится, отслеживает ситуацию на обеих дорогах, что ведут в деревню. Во-он с той крыши.
— Немцы едут?
— Может и они, — рассеянно ответил я, вставая и отряхивая штаны. Одет я был в форму красноармейца, но со знаками различия старшего лейтенанта и стрелковыми эмблемами. Только они да кобура с пистолетом на боку выбивались из образа. А так с виду самый настоящий красноармеец, у меня даже каска была закреплена сбоку. Я же говорю, эти полицаи были изрядными барахольщиками.
— Сюда!.. — продолжал надрываться Иван. — Восточная дорога!..
— Ну вот, хоть указал, откуда едут. Учишь их учишь, — проворчал я и, подхватив прислонённую к крыльцу винтовку, направился к калитке, но сделав пару шагов, остановился, крикнув возившейся у сарая хозяйке:
— Глафира Ивановна, мы уезжаем через пару часов, подготовьте лётчика. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула та, и горестно вздохнув, направилась к крыльцу, где штурман, цепляясь за перила, пытался встать.
— Я помогу, — упрямо склонив голову, известил тот.
— Сиди помощник, у меня три дня было, чтобы создать тут оборону. А в этом я неплохо разбираюсь, уж поверь мне. Вряд ли там большая группа, отобьёмся. Лучше готовься к транспортировке. Через часок Иван подгонит к вам телегу, будете грузиться. А сейчас извини, мне спешить надо.
Выйдя на улицу, я быстрым шагом поспешил в сторону восточной дороги. Похоже, комендачи объезжают владения и собирают дань, пользуясь тем, что дороги просохли, именно в той стороне находилась комендатура. Что ж, встретим их со всей широтой русской души, я действительно успел подготовится к их приходу.
Шагая по улице, с НП было видно на восемь километров обе дороги, тем более с биноклем, так что пока немцы подъезжают, я успею занять позицию. Так вот торопливо шагая по улице, я с улыбкой вспоминал, как прошли эти три с половиной дня. Надо сказать, прошли они очень даже хорошо для меня, с прибытком. Теперь у меня было с чем двинуться к фронту. Запасов было подготовлено достаточно.
После того как мы доставили лётчика к бабушке Ивана, было уже совсем темно, ничего не было видно, поэтому я оставил осмотр обоих домов на завтра.
Внука, Глафира Ивановна отправила по соседям, чтобы привёл помощь, бабульки они с большим жизненным опытом, помогут, а меня послала в баню. В прямом смысле этого слова.
Банька была подтоплена, и я почти полчаса просидел на полке парилки, чувствуя, как открываются поры на коже от жара, что шёл от каменки. Я натуральным образом отогревался. Кто побудет под землёй несколько месяцев, откапываясь, тот меня поймёт. Чуть позже ко мне присоединился Иван и подлив водицы на каменку, стал приготавливать замоченный в медном тазике веник.
Так что мы с Иваном хорошенько попарились, даже похлестали друг друга берёзовым веником. Там же в предбаннике при свете двух свечек, что я взял из хаты полицаев он меня наголо побрил, как ни удивительно при отсутствии опыта, даже не порезал.
Насчёт того что в оба дома залезут воры Иван меня успокоил, в деревне жили всего тридцать человек, да и то или древние старушки или детишки до двенадцати лет, а последним как раз матери или бабушки не дадут сделать такую глупость. Да и по домам они сидят вечерами и ночами. Так что выспались мы спокойно.
Утром, когда Иван ушёл к хате полицаев, я его отрядил туда на пост, в часовые, Глафира Ивановна подошла ко мне, я как раз заканчивал со скудным ужином. Весна, зима прошла тяжело, и есть в деревне после всех поборов полицаев было фактически нечего. Так вот, старушка подошла ко мне и поинтересовалась судьбой Ивана, своего внука. Я рассказал ей о его желании.
Та горестно повздыхала и попросила забрать внука с собой, пояснив, что не сможет долго его прятать, немцы изведут. Или сам что натворит. Когда после тяжёлого ранения он восстанавливался, ещё спокойным был, а как ходить начал только, мол, и разговоры о том, что уйдёт к фронту и будет бить немца.
— Хорошо, возьму, раз вы отпускаете его — кивнул я, вставая из-за стола. — И прослежу, постараюсь, чтобы он не сгинул, но тут вы сами понимать должны, война.
— Я понимаю, но тут я его не удержу, а сам он дойти не сможет. А вот вы справный командир, я это сразу поняла.
— Благодарю, — кивнул я вставая, на сегодня у меня было запланировано множество дел, так что следовало поторопиться.
— Как там лётчик?
— Бредит, — вздохнула старушка. — Сейчас с ним Лиза сидит, соседка моя, холодные примочки на лоб ставит, жар у него… Я, что ещё спросить хотела. У побитых полицаев живности в сараях много, почти всё там наше, отобранное.
— Кроме лошадей и нескоропортящихся продуктов, всё остальное планирую раздать местным жителям, — ответил я, застегивая ремень, и проверяя, как висит кобура.
— Там мне кинуть клич, что будет раздача? — встрепенулась старушка.
— Конечно, только чуть позже, сперва нужно проверить и записать все, что они награбили. Пусть подходят к дому полицаев часам к девяти. Я ещё спросить хотел, полицаи местные были?
— Гришка с матерью да, а остальных я не знаю. У Ирки-то трое сыновей. Старший, командир Красной Армии, воюет где-то, среднего, Гришку, вы побили, а младший в Москве учился. Сейчас даже не знаю где.
— Понятно. Созывайте людей. Я сперва к дому схожу, где убитые лежат, осмотрю его, потом к дому полицаев подойду, пусть пока за калиткой ждут, потом начнётся распределение живности и продуктов.
— До драки может дойти, есть у нас пара склочных баб, — к моему удивлению весело хмыкнула старушка.
— Ну-ну.
Глафира Ивановна как в воду глядела. Когда я собрал совет из трёх самых уважаемых жителей деревни что начали выдавать людям продукты и живность, начали разгораться споры. Вела их одна женщина лет сорока, ещё одна поддакивала, остальные больше молча благодарили и, забирая выданное уходили, после чего некоторые возвращались в надежде, что найдутся их вещи. Полицаи не только продукты забирали.
В конюшне находились три коня, одного сразу забрали хозяева, я был не против. Но двух других, верхового и тягловой я забрать не дал, мне они были нужны самому. Корова и вся живность сразу разошлась по рукам, и Глафире Ивановне досталось шесть курочек с петушком и молочная коза. Это была её живность, однако она убивалась о корове, которую полицаи осенью увели в районное село и сдали комендатуре.
Потом началась дележка по вещам. Всё армейской я сразу убрал в сторону и пока деревенские делили всё барахло, что мне было не нужно я сидел на табурете у сарая, поглядывая на весеннее небо и на вынесенном из дома столе перебирал ручной пулемет. Рядом занимался разборкой пулемёта "Максим", Иван. Он его хорошо знал. Оказывается во время учебы на артиллериста, он что-то натворил и его инструктор на месяц прикрепил к одному из учебных пулемётов. Так что он эти "Максимы" теперь знал от и до. Так что у меня появился второй номер.
С этими пулемётами были проблемы. Ручник, который я нашёл в хате под койкой, был не пехотный вариант ДП, а танковый, то есть — ДТ. К тому же к нему было всего два диска на шестьдесят три патрона каждый. Мне его компактные размеры, пистолетная рукоятка и выдвижной металлический приклад понравились, и я решил его использовать как личное оружие. Однако полицаи доставая его из танка подзабыли о сошках, или не знали о них, так как их в хате я не нашёл, видимо они остались в раскуроченном танке откуда вытащили пулемёт.
В сарае среди оружейного хлама был Иваном найден ещё один ручник, ДП, неремонтопригодный, но зато с сошками. Так что я их скрутил и прикрепил к своему пулемёту.
После этого мы совместно занялись "Максимом". Проблемы с ним были, причём более серьёзные, чем с моим ДП. У него не было станка и щитка, хотя последний и не особо нам нужен. Но без станка стрелять было проблематично. Не с рук же.
Пришлось поломать голову. Станок я решил сделать деревянным, надолго его естественно не хватит, но хоть что-то. Пока Иван столярничал, создавая станок, я занялся другой работой. Несколько комплектов формы, что я принёс из дома, где лежали убитые полицаи и их пособница были свалены в доме изменников. Так что я занялся подбором формы. Подобрал себе красноармейскую и Ивану. К вечеру мы закончили.
Не думайте, что всё это время мы находились без присмотра. Да погода начала налаживать и за тот день не было ни капли дождя, однако об опасности прибытия немца я знал, вернее предполагал, поэтому отрядил наблюдать за обеими дорогами двух мальчишек лет десяти.
К вечеру я и Иван переоделись в красноармейскую форму. У меня в петлицах были кубари старшего лейтенанта и пехотные эмблемы, у Ивана только эмблемы.
