На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3) - Михаил Леккор
Думаете, конец европейскому «прогрессу»? как бы не так, скоро появятся дроны с бомбами и кинокамерами. Спортсменов они, естественно, бомбить не станут (хочется верить), но снимать будут еще тщательнее и чаще. А для связи (не только зрителей, но и самих спортсменов) появятся мобильные телефоны. Благодать, блин, с такой цивилизацией только материться хочется.
Ну вот пришел! На финише, правда, кроме бочки меда была изрядная ложка противного дегтя — журналисты. Что же, они меня не невидят, они просто зарабатывают деньги. Деньги, герр, не пахнут, их надо зарабатывать в поте лиц.
Все это правильно, мне одно непонятно — тут, собственно, при чем? И ведь это Германия, тут из всего делают деньги. Трое журналистов на показ стремятся ко мне бедному. Дело дошло до драки. И посмотрите, драка вежливая, нет крови, разбитых камер, упаси боже, они стоят немаленьких денег. Так, отмутузили немного, волосы подернули, выстроились по ранжиру, подошли ко мне.
А там свой кошмар, теперь уже незапланированный журналистами. Русский варвар (любить и жаловать, пожалуйста, интервьюировать фигушки), оказывается, не знает человеческого (то есть, немецкого) языка. Радостно поприветствовал, скаля зубы, и помахал обоими руками. Все амебы журналистские, пока, я пошел отдыхать!
Ха, в последний момент нашли переводчика. Я уже почти ушел, но толпой задержали, буквально вцепились. Грешным делом, думал, бить будут, но вышло гораздо хуже — через переводчика — русского немца из первой волны — начали спрашивать.
Вот ведь гады. Они не стали получать серьезную информацию, они спрашивали, что интересует рядовых немцев. А что хотят знать европейские обыватели почти совсем не ведающие россиян из железного занавеса. Ох, я сильнее вспотел, чем на трассе.
Вот ведь свол…нехорошие люди!
Глава 24
От финиша я отошел красный и вспотевший, как после жаркой бани, когда не моешься, а только согреваешься. Или нет, как пятнадцатилетний девственник после немецкого порнофильма, будет даже вернее.
А проблемы прошли еще и другие. Оргкомитет вдруг решил, что нечего тут проводить процедуру после каждой гонки проведем оптом, когда-нибудь…
На этот раз прямой и открытой был не я, а какой-то чиновник из окружения всея Руси, в данном случае генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева. И сам он на немцев жестко посматривал и что-то даже цыкал.
Оргкомитет в свою очередь мрачно… молчал, стараясь зря не спорить. Это ведь не пьяная стычка, тут не получится говорить только «Нет». Логические доводы нужны, хотя бы слабенькие, а их у хозяев не было.
Собственно, я их понимал. О спортивных соревнованиях в Оберхофе, «почти» в ФРГ, в Западной Германии говорили много. Даже больше, пускали специальную рекламу по телевидению, наглядные стенды были во многих городах. А тут такой казус, русские в первой же гонки взяли золотую медаль (это я), и бронзовая ( А. К. Орехов).
После этого одна серебряная медаль была как смачный плевок в лицо немецкого общества. А у них, между прочем выборы. Ну, на счет настоящей демократии на Западе я бы тоже помолчал, те еще политики, но вот то, что противники Коля, воспользовавшись ситуацией, попробуют провести свою игру, и гадать нечего.
Я бы сказал, какого х… хм, дьявола мою золотую медаль зажиливаете. Но посмотрел на ускользающий взгляд Горбачева, с которым он «советовал» кричать о медали, и передумал.
Объяснил, что все это внутренняя политика чужого государства и нечего туда влазить, сами разбираться. Тем более, медаль ведь не опротестовали, награда будет моя, просто позже, буквально через несколько дней.
Товарищи из наивного ХХ века начали с жаром мне говорить, что уж это-то невозможно. Прилюдно выиграл, как теперь можно официально отобрать. Это уж не спорт будет, а что-то нечто!
Ха, подождите еще, в XXI веке и не то станет. Тлетворный Запад же. Они своим поведением словно говорят, не лезьте в капитализм, это такая клоака!
Ну в общем утихло все на какой-то странной ноте. Роде бы и разобрались и не разобрались. Не знаю, но, по-моему, Гельмут все же сунул немного марок (относительно, конечно). То ли Раисе на шубы, то ли стране на пару эшелонов с продовольствием. Больше ни Горбачев, ни окружение не ныли.
А я страдал уже с очередной проблемой. Новая гонка была командной. И тут мы не только были слабее немцев, так еще они на Западе постоянно меняли правила, аж сами путались.
Что делать, с командной гонкой мы немного поработали в декабре, пока времени хватало, как физически, чтобы ноги не устали, так и психологически, дабы те же ноги не дрожали. А вот правила…
Короче говоря, я, как капитан советской команды, официально заявил. Что в связи с неоднократными изменениями юридической базы немецкий оргкомитет должен представить нем в письменном виде существующие правила. Официально, то есть с подписями и печатями на каждой странице. И после этого немецкая сторона станет юридически отвечать.
Отвечать ни оргкомитет, ни потом министерство спорта ФРГ категорически не хотели. Ведь одно сунуть пару листов с какими-то правилами, от которого можно в любой момент отказаться. Мол, не знаем мы такой редакцией и чиновника, давшего ее, никогда не было.
А вот если официально же, с привлечением федерального министра ФРГ, это будет скандал почти эпический! Встревать туда никто не хотел и сопротивлялся всеми силами.
И пошла мазута. Все детали я, разумеется, не знал, слишком уж высоко и вонько там было с обеих сторон. Но логично представил. Оргкомитет соревнования или даже самого министерства, скорее всего, вышел на бундесканцлера Гельмута Коля. К того было два варианта — либо напрямую переговорить с мной через какого-нибудь чиновника, либо надавить через Горбачева.
И он пошел последний. Горбачев был сильно обязан Колю, тем более вежливый и по характеру западный. Пусть-ка давит на своего подданного, отрабатывает авансы и ФРГ, и Запада в целом. Заодно покажет действительно он сторонник западной цивилизации или просто болтун какой.
Я это предполагал, хоть и в очень плохом случае. И ведь так и стали развиваться события. Мое, так сказать, заявление я огласил до обеда. После этого чиновники обоих сторон как воды в рот набрали. А после ужина мне попросили (читай, приказали) явится в особняк генсека.
Отказ не предусматривался уже по смыслу. Как юридически, как вежливо я был обязан прийти. И я пришел, диссидентом как-то хотелось быть. Тем более, куда бежать — в Китай?
Мыли мне шею в узком составе политбюро — сам М. С.
