Оленин, машину! - Дарья Десса
— Согласен, товарищ лейтенант. Если начнём с разведки, это будет безопаснее. Мы можем послать двоих человек, чтобы они поглядели, есть ли в деревне японцы. Как только разведают обстановку, сможем решить, как дальше.
— Значит, выберем пару самых опытных, — подтвердил Добролюбов. — Кто-то из твоих готов рискнуть?
Жилин задумался на мгновение, затем предложил:
— Я бы предложил взять с собой Марченко и Прокопова. Они у нас самые опытные. Из дивизионной разведки перешли в СМЕРШ.
— Согласен, — кивнул Добролюбов. — Тогда пусть готовятся. Будем ждать здесь, пока вернутся с информацией.
Марченко и Прокопов, получив указания командира отделения, быстро приготовились и выдвинулись в сторону деревни. Мы остались с Добролюбовым на месте, наблюдая и проверяя, нет ли подозрительных телодвижений. Глядя, как бойцы перемешаются от одной фанзе к другой, я поймал себя на мысли, что хочу оказаться там, рядом с ними. Всё-таки опыт есть, потому и хотелось помочь парням. Но нельзя. Не то чтобы я ощущал себя таким незаменимым. Просто чувствовал ответственность за лейтенанта. Мне вроде как поручили его не только сопровождать, но и охранять.
Пока Добролюбов наблюдал в бинокль, я сканировал окрестности. Тот, кто убил двоих солдат, наверняка мог следить за нашими перемещениями. Он уже догадался, видимо, что наш маленький отряд на дороге не просто так оказался. Что наша задача — отыскать и уничтожить диверсантов. Но вот вопрос: почему всё-таки они не напали на нас? Окружить и перебить на таёжной дороге, с которой деваться некуда — проще простого. Да хоть гранатами забросать.
Они этого не сделали. «Значит, скорее всего, действовал кто-то один. Уж не тот ли это Кейдзо Такеми — завербованный нами высокопоставленный чиновник в Госсовете Маньчжоу-Го, который решил, что мы его сдали с потрохами? Но чего он тут рыщет? Жену пытается спасти? Так её давно уже наверняка в штаб фронта отправили или ещё куда подальше. В таком случае Кейдзо не тут надо ошиваться, а двигаться вглубь советской территории. Но сделать этого он не может, видимо. Отловят. Значит, ему нужен аргумент для торговли!» — думаю, не забывая следить за окрестностями.
Вскоре Добролюбов позвал меня подойти.
— Кажется, в деревне никого, — сказал он.
Глава 35
Марченко и Прокопов подали нам сигнал, добравшись до центра деревни. Он означал, что весь отряд может спускаться, японцев в деревне не обнаружено. «Или она просто так тщательно замаскировались и только и ждут, когда мы окажемся внизу, чтобы уничтожить всех скопом», — думаю, шагая за лейтенантом. Почему-то не оставляет меня ощущение опасности.
— Стой, Сергей, — не выдержав, я ухватил следака за рукав.
Добролюбов остановился, посмотрел удивлённо:
— Что такое?
— Не нравится мне всё это, — сказал я.
— Паранойя замучила? Да, старшина? — усмехнулся командир отряда.
— Лучше пусть так, чем потом наши родные похоронки получат, — проворчал я, продолжая с тревогой смотреть в сторону деревни.
— Сержант нам что сказал? Марченко и Прокопов — самые опытные. Многое прошли, разведчики. Думаешь, японцы смогли их обмануть?
— Не знаю, — неуверенно ответил я. — Но давай двигаться осторожно.
— С этим спорить не буду, — сказал лейтенант.
Мы двигались осторожно, почти бесшумно, шаг за шагом продвигаясь вдоль улицы деревни. Каждое наше движение было выверенным — никто не спешил. В воздухе стояла неприятная сырость, ощущалась гниль, словно сама земля под ногами пропитывалась тревогой. Дождь недавно закончился, но на земле ещё оставались лужи, в которых отражались низкие облака. Всё вокруг было серым и мрачным, только мокрые стены убогих домишек из глины и палок, крытые рисовой соломой, в какой-то мере оживляли этот гнетущий пейзаж. Тишина была пугающей — не было ни людей, ни звуков.
Я вспомнил, что на современном языке это называется «зачисткой». Только пока этот термин здесь никто не употребляет. Он станет особенно популярным много лет спустя, когда нашим бойцам придётся прочёсывать афганские кишлаки, а спустя десять лет — горные аулы. С той лишь разницей, что первое будет происходить за границей, а второе — на собственной территории. Парадокс современной истории.
Я уже участвовал в подобной операции несколько недель назад, когда наш отряд освобождал один посёлок. С тех пор это стало привычным: прочёсывание, проверка каждого дома, каждого закоулка. Тогда, как и сейчас, в голове держалась мысль — не дать противнику шанса застать нас врасплох. Тем более японцы — ребята отчаянные. Камикадзе нам пока не попадались. Но кто знает, какими эти диверсанты окажутся?
Жилин двигался впереди, его взгляд метался по окнам и дверям. Сержант крепко сжимал автомат, готовый в любую секунду открыть огонь. За ним следовали остальные, каждый контролировал свой сектор. Я шёл немного в стороне, прикрывая фланг. Сердце билось ровно, но внутри всё равно чувствовалась напряжённость. Кто знает, что может скрываться среди этих убогих построек?
Подходя к очередной фанзе, я остановился. Прислушался. Подошёл ближе к окну, но в полумраке ничего не разглядел. Подождал пару секунд, затем медленно потянул расположенную рядом дверь на себя, стараясь не делать лишнего шума. Заглянул, в любую секунду ожидая выстрела. Внутри никого. Тишина, лишь влажный запах дерева и земли. Да, бедно живут китайские крестьяне. Видать, японцы держали их совсем в чёрном теле, не давая разбогатеть. Нищета буквально бросалась в глаза.
Мы двигались дальше, проверяя дом за домом. Деревня выглядела покинутой, но в воздухе всё равно витало напряжение. Лейтенант, шедший рядом, казался таким же сосредоточенным, как и я.
— Чисто, — тихо прошептал Жилин, выходя из очередной фанзы.
Я только кивнул. Но всё равно оставался начеку. Недавняя зачистка в посёлке, где я командовал штурмовым отрядом, не прошла гладко. Тогда мы потеряли нескольких бойцов из-за скрытой засады. Эта деревня тоже казалась слишком тихой, потому я не собирался расслабляться.
Мы дошли до Марченко и Прокопова, которые ждали нас на краю небольшой площади в центре деревни. Кажется, здесь проводится ярмарка — на другой стороне оставались простенькие столы, вокруг которых валялись пустые корзинки и ящики, а ещё луковая шелуха, какие-то другие овощи, уже подгнившие и потому брошенные на землю. Но мой взгляд остановился на яблоке, кем-то оставленном на одном из прилавков.
Яблоко было крупным, красным. Оно очень контрастировало с той серостью и убожеством, что царили вокруг. Пока бойцы поводили стволами автоматов, осматриваясь, я упёрся взглядом во фрукт, не в силах оторваться. Даже сглотнул невольно: как же захотелось
