XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц
Толстое лицо Перпонше расплылось в довольной улыбке.
— Еще как! От клиентов нет отбоя! У нас заказов уже на месяц вперед, поэтому нужны дополнительные фиакры и люди. Вот только есть проблема… — он слегка замялся.
— Говори!
— Мне сказали, что наш успех уже вызвал зависть некоторых жалких людишек, и со дня на день должно открыться еще несколько подобных предприятий.
В этот момент я порадовался своей предусмотрительности. Если Ришелье не отменил распоряжение, то у нас имелось разрешение на монополию в «службе такси» по городу Парижу. Нужно только в срочном порядке получить соответствующие бумаги, и дело в шляпе. Для этого мне нужен мой молодой друг, адвокат мэтр Жоли. Интересно, съехал он со своей квартиры в более пристойную? Вот и узнаем.
— Те парнишки, которых я отправил к тебе, как они себя проявили?
Перпонше вновь заулыбался.
— Хмурые малые, как зверьки. Недоверчивые, угрюмые. Но дело знают и, удивительно, но не воруют. Я их приодел за счет конторы, и теперь с утра до вечера они раздают листки с «рекламой» — кажется, так вы это называете?
— Пошли одного из них от моего имени рано с утра к мэтру Жоли. Он проживает на улице Турнон. Пусть сразу идет сюда, мне нужно с ним срочно переговорить.
— Будут ли еще распоряжения?
— Пока нет. Подавай ужин, я дико голоден.
— Будет исполнено, мой господин, — Перпонше направился к выходу из комнаты, но по пути хлопнул себя по лбу и воскликнул: — Ой, совсем забыл! Пока вы мылись, вам доставили письмо от господина д'Артаньяна.
— От д'Артаньяна? — удивился я. — Мы же только распрощались с ним час назад.
— Посыльный передал на словах, что господин д'Артаньян обнаружил это письмо у себя в комнате, когда явился домой. Но предназначено оно для вас.
— Давай уже, балбес, скорее! Забыл он!
Перпонше вручил мне свернутый лист бумаги, запечатанный на сгибе сургучной печатью, и скрылся с глаз. От письма неуловимо приятно пахло. Я аккуратно вскрыл печать и развернул листок.
Изящным женским почерком на нем было выведено следующее: «Милый друг! Вы так искали новой встречи со мной, поэтому сообщаю вам, что я уже вернулась в Париж. И если вам будет угодно, я буду ждать вас в ближайшую субботу в шесть часов вечера в доме номер три на Королевской площади. Назовите свое имя, и вас пропустят! R.L.»
Ребекка! Моя незнакомка с портрета! Она все же написала и пригласила меня на свидание!
Письмо датировалось вчерашним числом, значит время еще не упущено, до субботы оставалось еще несколько дней. Но вновь, уже в который раз за последнее время судьба вела меня на Королевскую площадь — место, где обитают исключительно сильные мира сего.
Что же, если меня не убьют до субботы, то я обязательно наведаюсь в дом номер три на Королевской площади.
В дверь постучали.
— Да что там еще! — недовольно спросил я.
И вновь в приоткрывшуюся дверь просунулась круглая голова Перпонше. На этот раз он и сам выглядел слегка озадаченным.
— К вам посетители, мой господин… точнее, хм, посетительница.
Кого еще принесла нелегкая? Неужели, герцогиня не сбежала из Парижа и каким-то образом вычислила мой адрес? Маловероятно. Но тогда кто? Иных близких знакомых женского пола в Париже у меня не имелось.
— Зови!
Перпонше пошире отворил дверь шире и, чуть бочком, в комнату зашла весьма знакомая мне девица.
Лулу, чертова рыжая ведьма! Но как она здесь оказалась?
— Мой господин, — она притворно потупила глаза, изобразив смущение, и присела в глубоком книксене, — вы же простите вашу скромную рабу за ее былые прегрешения? У меня совершенно не заладились дела в Гавре, и я решила поискать свое счастье в Париже!
Глава 21
Я даже потерялся немного от такой смеси наглости и непосредственности.
Выглядела ведьма гораздо лучше, чем при нашей последней встрече. Новое платье, хоть и не по последней моде, но чистое и опрятное. Корсет подчеркивал ее тонкую талию, низкий вырез на груди был отделан кружевной тканью, а волосы сложены в замысловатую прическу.
Лулу повернулась сначала одним боком, потом другим, демонстрируя все свои достоинства. Но все равно, когда она улыбалась, отсутствующий клык бросался в глаза, не давая забыть о ее простом происхождении.
— Ты, дорогуша, украла у фон Ремера пятьсот пистолей и лошадь. Помнишь ли ты об этом?
— Глупости! — отмахнулась Лулу. — Ничего я не крала! Ваш товарищ сам предложил мне вознаграждение за то, что я прогуляюсь с ним на ближайший сеновал. Он просто не обозначил границы этого вознаграждения. Так же он не обозначил действия, которые намеревался совершить со мной на упомянутом выше стоге сена. Поэтому, когда я посчитала, что выполнила свои обязательства, а именно дошла до стога, позволила себя облапать и обслюнявить с ног до головы, то решила получить обещанную награду. Надеюсь, у вас нет ко мне иных претензий, мой господин.
Боже! Да ее бы в помощницы к мэтру Жоли, в адвокатуру, уж там бы она дала жару своими речами. Жаль, что до женщин-адвокатов еще много столетий вперед.
— Где ты научилась так складно изъясняться? — с любопытством спросил я, придвинув табурет для Лулу.
— Мой отец — дворянин, он обрюхатил мою мать, когда ей было всего пятнадцать лет. Бедняга умерла родами. Но отец не оставил меня умирать, пристроил в монастырь и даже оплатил мое содержание. По крайней мере, так мне рассказывали монахини. Имени своего родителя я не знаю, но в монастыре получила достойное образование. Умею читать, писать и считать. Знаю церковные гимны. Могу вести приходно-расходные книги. Но из монастыря я убежала. Стыдно сказать, но монашки начали приставать с глупостями. Потом жила то тут, то там, вышла замуж за одного хорошего человека. Не повезло, его убило упавшим деревом. Дальнейшее вы знаете. Хотели пустить по рукам — не далась. Тогда решили сжечь — вы спасли.
Интересно, придумала она свою биографию сейчас на ходу или действительно рассказывает правду? По большому счету, мне все равно, и все же…
Я задумчиво смотрел на нее с минуту, а потом произнес:
— Из-за того, что ты исчезла с деньгами, у нас были большие неприятности.
— Я решила, что такие бравые господа, как вы трое, легко справятся со всеми сложностями. Неужели, я
