Кровь над короной (СИ) - Романов Герман Иванович

Иван Антонович присел в свое кресло за столом, посмотрел на задумавшегося фельдмаршала.

— Приказ был дан такой — сразу по прибытию осмотреться на месте. И выработать план с помощью офицеров, что туда по суше задолго до того отправлены были. Ты о том не знал, но дело сие подготовила Адмиралтейств-коллегия. А там спровоцировать драку между англичанами и венецианцами и захватить всю Которскую бухту. Так что — начнешь сразу воевать или задумаешься, будь ты дожем?!

— Пожалуй, вначале отправил бы людей на переговоры. У Венеции вся сила в прошлом осталась. Не думаю, что флот большой под рукою тоже имеется. Да и время опять требуется, чтобы армию собрать, наемников нанять, да корабли для перевозки войск подготовить.

— Вот и мы о том мыслили. Далее интереснее будет. А тебе там скажут, что черногорский царь Стефан, хоть младший брат русского монарха Иоанна Антоновича, но горячо любимый, и при этом сам был императором и самодержцем Всероссийским, добровольно отказавшимся от престола. У тебя возникнет закономерный вопрос — появится сразу! А за какие плюшки он отказался от трона, и насколько ему благодарен за это решение венценосный кузен Иоанн, третий этого имени?!

— Еще бы не появился, — усмехнулся Миних. — Одно дело с черногорцами воевать, другое дело с нами. А если еще и австрийцы в это дело вмешаются, то дожу совсем скверно станет.

— Ты прямо пророк, — зловеще улыбнулся император — фельдмаршалу при виде этой оскаленной улыбки всегда становилось хорошо на душе. Она означала, что государь придумал какую-то особенную пакость для недружелюбных к России правителям. Так что Христофор Антонович внимательно посмотрел на своего молодого друга и сюзерена.

— Ты знаешь, но в Вене с пониманием отнеслись и решили тоже поучаствовать в этой увлекательной игре…

Глава 16

Черногория

Посланник императора Иоанна Антоновича

бригадир и кавалер

князь Юрий Долгорукий

утро 6 октября 1767 года

— Скоро начнут, князь, надо только подождать, чтобы молодое вино хорошо легло на старые дрожжи! Лишь бы крик не испохабили, все верно произнесли, да громче кричали! Нажрались они порядком, и сейчас душа их драки требует! Совсем как наши морячки, в Бога, душу мать их коромысло — на своей шкуре хорошо знаю!

Юрий Владимирович посмотрел на Алехана — граф излучал полную уверенность в деле, прямо просветлел лицом, и ведь не скажешь, что последние двое суток он практически не спал. По крайней мере, сам князь, не сомкнувший за это время глаз (в длительном морском переходе выспался), не видел, чтобы Орлов почивать изволил.

Вчера с утра собралась Скупщина, народное собрание — до семи тысяч черногорцев, от седобородых стариков до повзрослевших юнаков с едва пробившимися усами, что только достигли нужного возраста и получили полное доверие со стороны общины, собрались на большом поле у Подгорицы, резиденции митрополита Саввы.

В полном молчании Юрий Владимирович прочитал им обращение императора Иоанна Антоновича, о принятии под свое покровительство младшего брата царя Стефана, со всем черногорским народом и землей, на котором он проживает. Если князь и опасался поначалу зловредных выкриков, то такого не случилось — на лицах собравшихся выступила откровенная радость. Стоило произнести последние слова, как над полем пронеслась мощная здравница в честь русского царя — «Живе!»

Вот и вся процедура принятия подданства, все очень просто. Да и здешний народ ему нравился все больше и больше с каждым днем — суровый, честный и храбрый. Ему даже не верилось в рассказ Алехана о том, что еще год назад здесь черт знает что творилось.

Сейчас о творившихся безобразиях все жители забыли напрочь — ни убийств с разбоями, ни воровства.

Будто ничего и не было!

Наоборот, ему рассказали историю, что два месяца назад царь Стефан положил на камне пистолет и несколько золотых монет — все черногорцы знали о том, но не один из них не польстился на царское добро, проходили мимо. Князь не поверил, но его туда отвели и показали — вот тут Юрий Владимирович и обомлел.

Даже легенда по горам ходила — пока лежат царские вещи на камне, то Черногорию османы никогда не захватят! И глядя на золотые червонцы с пистолем, можно было что угодно принять на веру!

Преступников, если они появятся, то на Скупщине решили не убивать, а пусть семья их сама забивает насмерть, или веревку накинув, отводит в Скутари или Бар и продает туркам рабом на галеру. Али девает куда, но на черногорскую землю нога его больше не ступит никогда, а имя будет вычеркнуто из памяти народной.

И в такое лютое наказание верилось охотно!

С прибытием в Черногорию, вчера ему дали прочитать отписки о царской деятельности. Сам митрополит отозвался так — «начал между народом черногорским великое благополучие чинить, и такой мир и согласие, что у нас еще никогда не было».

Внимательно Юрий Владимирович прочитал письма русских послов самому митрополиту Савве о царе Стефане, отметив, что на момент отписок они не знали, что царь настоящий, и могли посчитать его самозванцем. Родной дядя, посол в Вене, отозвался так — «черногорцы, примирясь между собою, простили один другому обиды».

Посол Российской империи в Константинополе Алексей Михайлович Обресков, которого князь Долгорукий безмерно уважал, написал митрополиту Савве собственноручно следующие строки, в которых определил свое мнение — «прекратил между славянским народом разных званий издревле бывшие между ними вражды».

Поглядывая на торжество, посланник вздыхал с облегчением — ему не пришлось кривить душой даже в самой малости. Черногорский государь Стефан, то есть Петр Федорович, который действительно оказался сбежавшим императором, о чем он вчера в Петербург и отписал. А сейчас внимательно смотрел за развитием событий.

Таким же громким приветственным криком черногорцы одобрили все предложенные императором Иоанном Антоновичем законы, потом началось награждение. И прошло она довольно быстро, за какой-то час. Вручал деньги и медали воеводам и старейшинам сам царь Стефан, в котором легко узнавался природный монарх (князь старался теперь даже мысленно называть его по новому имени).

Раздачу серебряных медалей возложили на них двоих. Главный воевода граф Орлов, с красной лентой через плечо, выглядел очень грозно. И он сам, в парадной форме с крестом Владимира третьего класса на ленточке, приколотой к мундиру, не раз замечал, как черногорцы внимательно разглядывали, с завистью, русский орден.

Все остальные члены Скупщины получали деньги из кованных сундуков, долго разглядывали монеты с профилем Иоанна Антоновича, и расходились с самым довольным видом.

Но это оказалось только прелюдией к бурно разворачивающимся событиями. Они с графом направились в Котор готовить выступление, на котором настаивал император в своем послании к царю Стефану. И только прибыв в городок, князь понял, что за долгие месяцы его друг Алехан времени зря не терял. Предусмотрительный хитрец уже обзавелся здесь множеством верных людишек, которые приходили к нему в неприметный городской домик чуть ли не каждую четверть часа.

Разного возраста и облика, эти тайные доброхоты русского императора или черногорского царя, тихо говорили с генералом о секретных делах — и так прошел вечер и вся ночь…

— Сейчас начнется, — пробормотал Алехан, и князь увидел, что пара десятков венецианцев отправилась утихомиривать разошедшихся не на шутку английских моряков. Причем, как прибывших на британском корабле, так и состоящих на русской службе.

Возникла яростная перепалка, а потом началась самая банальная драка, какие можно было всегда увидеть в портовых кабачках, в том числе и Петербурге. Отличие только в том, что размах побоища оказался гораздо больше, чем поначалу думал князь, пристально разглядывая развернувшиеся представление в раскрытое окно.

Вскоре к венецианцам прибыло подкрепление, и яростно сопротивляющиеся англичане стали медленно отступать, оставляя лежать на камнях избитые древками алебард тела.