Илья Стальнов - Ночь пяти стихий
Народ Атлантиды забыл слишком многое. Когда-то эта ночь почиталась как великий подарок Космоса. Но со временем это знание и чувство ушло. Сначала еще справляли обычный праздник, но потом его окончательно забыли. Теперь только избранные знали о Ночи пяти стихий и использовали ее в своих целях.
Да, народ Атлантиды вел в эту ночь себя как обычно. Кто-то предавался оргиям. Кто-то устал от тяжелого труда и отдыхал. Кто-то топил свою пустоту в вине. Но и раб, и военачальник, и пьяница, и начинающий маг-все чувствовали, что в мире что-то происходит. Неземное спокойствие исходило от природы. Приятная грусть овладевала даже самыми черствыми натурами. У всех все получалось как-то по-иному. Спящие видели прекрасные сны. Любовники никогда раньше не испытывали такого наслаждения. Маги в своих лабораториях легко получали вещества и процессы, над которыми бились давно и без успеха. Души поэтов рождали на свет чудесные, полные неясного ожидания стихи. В эту ночь приоткрывались истины, которые искали долго и уже потеряли надежду найти. В эту ночь просыпались воспоминания, которые так долго пытались вернуть себе люди. В эту ночь сбывались желания, соединялось разъединенное и разделялось соединенное насильно. В эту ночь пробуждались мечты, которым предстояло вести людей вперед и вдохновлять их, расцвечивать бесцветное существование. Мало кто понимал, в чем именно секрет.
В Ночь пяти стихий казалось, что мир наконец пришел в соответствие с человеком и так будет продолжаться и дальше. Вся новизна мира, все вспыхнувшие чувства так и останутся с людьми. Но следующей такой пришлось бы ждать еще одиннадцать лет. И мало кто поверил бы, что этих одиннадцати лет у Атлантиды нет. Никто не верит в изменения и катастрофы, пока они не сметают дом и не уничтожают все.
Видящий маг стоял перед Монументом старых богов. Его серебряный плащ с золотым подбоем был усеян знаками стихий. Этот плащ Видящий маг создавал пятнадцать лет, готовя его к мигу освобождения Саамарита. Старая магия, мощные заклинания, секреты превращения веществ – все было использовано для создания этого одеяния, готового защитить, уберечь мага в момент опасного ритуала. Луна играла своими пальцами-лучами с плащом, высекала на нем тусклые блики, которые завораживали, притягивали к себе, призывали глядящего принять участие в этой игре света, провалиться сознанием в неведомое.
В эту ночь Хакмас лучился силой, которая разливалась от него мощными потоками. Никогда не был он так величественно одухотворен. Принца, стоящего рядом и умеющего наблюдать невидимое для неискушенного взора, поразили насыщенность и золотой цвет ауры, особенно сильные вокруг головы и рук Видящего мага.
Да и сам принц изменился. И внешне, и внутренне. Он распрямился, худоба обернулась изяществом, некоторая неуклюжесть движений грациозностью. Но больше изменился его дух. Спали обручи дурных мыслей и воспоминаний, волнений, ушла тьма из души. Принц стремился в будущее. Его грела надежда.
Схожие ощущения были и у Пантеомона, чернокнижника и шпиона, в прошлом слуги Картанага. Эта ночь смывала грязь с его души, волны раскаяния – не отчаянного и терзающего, тянущего вниз, а светлого, чистого, зовущего вперед, приподнимали его душу, избавляли от страхов и никчемных страстей, глупых стремлений, злобы и алчности. Раскрывалось то лучшее, что жило в нем всегда – стремление к мудрости, знанию, совершенству. Сейчас душа его была отдана полностью Видящему магу, подарившему ему этот чудесный миг.
– Сила пяти начал сойдется в круге мудрости, – произнес Видящий маг.
Время самого главного настало. Хакмас поставил на Монумент «подсвечник» – круг мудрости. Раскрыл серебряную шкатулку, стоящую на земле. Извлек гладкий шар, внутри него пульсировала черная клякса. Это был камень «Черная Заря» – первое начало. Он занял свое место в одном из гнезд «подсвечника». И тут же в ночной тиши зазвучало пение сверчка.
– «Черная Заря», камень силы, созданный на далеких звездах. Воплощение стихии железа, – заговорил-запел Видящий маг. – Ты – мощь разума, способная гасить звезды, ты, призванный разрывать оковы и сокрушать стены. Я призываю тебя!
После этого Хакмас открыл следующий ларчик – платиновый. В свете луны сверкнул «Бриллиант Таримана». Свет луны переливался в нем и мерцал – загадочно, маняще, гипнотически. Будто заплескались-зашелестели вдали морские волны – они накатывали и отступали.
– «Бриллиант Таримана» – порождение стихии воды. Рожденный в глубинах вод, омытый всеми океанами, долго же ты дожидался своего часа. Ты, не дающий Мощи разлиться без предела, ты, сдерживающий реки, ты выпущен на свободу. Я призываю тебя!
Распахнулся следующий ларец, и сверкнуло «Жало Змея». Видящий маг водрузил его на положенное ему в Круге мудрости место.
– «Жало Хрустального змея» – рожденный в глубинах жарких вулканов, вобравший в себя соки благословенного шара, вращающегося в глубинах космоса – Земли.
Будто звон тонкого металла поплыл над парком странной варварской мелодией.
– И ты, «Живой камень», – Хакмас вынул и торжественно водрузил на место четвертый камень. – Ты – порождение стихии дерева. В тебе – соки жизни. В тебе – стремление к совершенству. В тебе – преодоление хаоса и смерти. В тебе сила, заставляющая прорастать колосья и зеленеть рощи. В тебе мудрость жизни. Ее бесконечность. Ее торжество.
По парку прошел шелест, будто ветер кружил прошлогодние листья и играл в кронах деревьев, но ветра не было и в помине.
– Я призываю всех вас, чтобы сломать двери тюрьмы. Чтобы выпустить на свободу Саамарит. Чтобы вернуть надежду нашему роду.
Странная мелодия из звуков, сопровождавших появление камней, усиливалась. Но она не разрушала тишину, а была ее неотъемлемой частью. А вместе с камнями пели и души троих людей, собравшихся здесь. Мир распускался благоухающими бутонами, и Великая Пустота во всей ее бесконечности и блеске касалась сознания каждого. И в этой пустоте было добро и обещание лучшего.
В подлунном мире ничто хорошее не длится долго.
Ночь была нарушена человеческими криками и лязгом металла,, Принц очнулся от наваждения и негромко произнес:
– Они пришли. Они помешают нам. Я остановлю их.
– Не обращай внимания, – отвлекся на секунду Видящий маг, – они не изменят ничего. Освобождение началось.
Он открыл глаза и произнес громко:
– Последний камень. Камень стихии Огня. Где ты? Будто ожидая, что ему ответят. Видящий маг промолчал, потом воскликнул:
– Тебя нет! Так пусть же мое сердце послужит ему заменой!
И тут все и началось. Лучи Луны сошлись на камне стихии железа, заметались в нем, набрали мощь и разлились, заполняя камень стихии воды. Там свет вошел в берега, собрался в точку и ударил в камень стихии земли. Тамон померк, изменился, приобрел Новые цвета и вонзился в камень стихии дерева. Там луч стал ярок, пожелтел и вонзился в грудь Видящему магу. Круг Мудрости был замкнут!
Видящий маг вздрогнул, качнулся, но удержался на ногах. Его тело переполнилось безумной болью, терзающей каждую клеточку. Все пытки, которыми баловались в Атлантиде, были просто милыми и безболезненными по сравнению с тем океаном боли. В этот миг вся черная ненависть демонов Темной Реальности, вся мощь их заклятия, державшая тысячелетия Саамарит, обрушилась на Видящего мага. Кто из людей способен устоять перед такой болью, да еще продолжить начатое? Нет таких. Кроме Видящего мага. Он поборол боль. Он преодолел нахлынувшее на миг отчаяние и сомнения в том, что он сможет сдержать обрушившуюся на него тяжесть.
Принц, глядя на окаменевшего учителя, тоже верил, что тот сможет побороть проклятия. Но только ценой жизни. Его сердце, послужившее вместо камня Огня, сгорит. Принцу хотелось плакать. Но он вдруг увидел, что искаженное болью лицо Видящего мага озарилось радостью. Хакмас смог перебороть боль. Смог перебороть себя. Он готовился сломать заклятия. И он ликовал. Он погибал счастливым…
РУСЬ. ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА
Немало тяжелых мыслей пришлось передумать боярину Матвею после того, как он едва не стал жертвой покушения. И выводы напрашивались сами собой. Он наконец распутал тот клубок, который враги сплели вокруг него.
Матвей принял меры, чтобы обезопасить себя в дальнейшем. Дворня его была воспитана в строгости и послушании. И владела воинскими премудростями. Она в лучшую сторону отличалась от принадлежащих столичным вельможам многочисленных слуг, которые славились наглостью и вороватостью и порой сами были замешаны в разбойничьих делах, грабя по ночам простой люд и нагоняя на окрестности страх. Теперь дом Матвея охранялся строго и бдительно, а сам дворянин не появлялся на улицах в одиночку, ходил лишь по открытым местам, избегая темных закоулков. Он был уверен, что если следующее покушение будет совершено, то встретит он его во всеоружии и вряд ли даст врагам довести свой подлый замысел до конца.
