Александр Маркьянов - Адепты стужи. Часть 3
Действительный статский советник немного подумал.
— Мы не нарушаем принцип Оккама? [Принцип Оккама, он же бритва Оккама — самое простое объяснение обычно является самым правильным]
— Уверен, что нет, Ваше высокопревосходительство. В любом случае, такой вариант развития событий существует, и его нельзя не учитывать. Удар может быть направлен на нас, на нечто такое что важно и дорого всем нам — кем мы будем, если не предотвратим его.
— Верно… Тогда… прошу за компьютер, капитан… Вы в нем ориентируетесь куда лучше… а я человек старой школы, мне личное дело подавай…
Девяносто процентов секретной информации можно найти в открытых источниках — это не выдумка, это факт. Поэтому, анализ добываемой разведывательной информации должен стоять в приоритете над самим добыванием информации — это аксиома любой нормально поставленной разведслужбы [Автор знает что говорит. К примеру, взять КГБ СССР. Добывание информации там было поставлено так, что после разгрома Абвера только МОССАД мог соперничать с КГБ в этой части, остальные отставали не на корпус — на мили, безнадежно отставали. Недавно читал воспоминания одного из директоров ЦРУ — когда он предложил направить в одну из стран третьего мира разведчика под прикрытием коммерсанта — знаете что ответил ему зам директора по оперативной работе? Он ответил, что США должны добывать информацию только с позиции силы и самоуважения, а потому все американские разведчики должны работать только под дипломатическим прикрытием. И этот бред, услышав который в ПГУ КГБ только пальцем у виска покрутили бы, сказал старший добывающий офицер, заместитель директора по оперработе! А вот по уровню аналитической работы на первом месте было ЦРУ, КГБ серьезно отставал, и добываемая информация не шла в дело, не превращалась в решения, не приносила пользы]. Проблема в том, что информацию, расположенную в разных источниках нужно было собрать, скомпилировать, оценить и перевести информацию в список необходимых действий. Только тогда информация принесет какую то пользу. Обычно за каждое действие с информацией отвечает свой отдел или сектор аналитического подразделения, нас же было только двое — я и действительный статский советник Цакая. Но этого оказалось достаточно…
Искать особенно и не пришлось. Поиски я начал с обычных новостных сайтов, выискивая события или персоны, являющиеся русскими, или имеющими отношение к России — и в то же время которые как то связаны с Великобританией или с Североамериканскими соединенными штатами. Если знать как задавать контекстный поиск — информация ищется быстро. Рядом со мной лежал лист бумаги, на который я выписывал события и персоны, заинтересовавшие меня, а потом пытался определить частоту их упоминаний в СМИ, количество ссылок на них и важность их с точки зрения возможного ущерба. После трех часов безоговорочный лидер информационного потока выявился…
Пятого сентября, в Нью-Йорке, в православной церкви святой Екатерины состоится церемония помолвки наследника Российского престола Николая с известной голливудской актрисой Моникой Джелли. Церемония предполагается закрытой, с минимумом прессы. После этой церемонии Моника Джелли уезжает в Россию, где состоится их венчание в Московском Кремле.
Вот и оно самое. То, что мне нужно. Эх, поросенок, поросенок…
— Старший поросенок пошел на базар… — пробормотал я
— Что, простите?
— Да ничего. Это я так. Агата Кристи, пять поросят. Очень хорошая вещь для детей, не находите…
Каха Несторович посмотрел на меня каким то… сожалеющим взглядом.
— С вами…
— Все нормально — закончил я — даже более чем нормально. Многое проясняется.
— Что именно? Вы предлагаете предпринимать какие то действия на основе трехчасового серфинга во всемирной паутине?
— Их все равно надо предпринимать. Так или иначе.
Цакая улыбнулся
— Вы лучше меня знаете наследника престола. Как он отнесется к предложению окружить его стеной телохранителей?
— Не обрадуется…
— Вы правы князь. Не обрадуется. Ваше поколение другое…
Интересно, было ли на земле хоть одно поколение, которое не ругали его отцы и деды и не считали что оно испортилось…
— Чем же?
— Тем что вы считаете будто все познали. Что вам все подвластно. Вопль сердца у вас напрочь заглушает голос рассудка и шепот опыта…
— Опыт приобретается ошибками. Иногда нужен друг, чтобы не дать совершить их.
— Собственно говоря, на вас я и рассчитываю в этом вопросе. Его величество имел беседу с наследником, где настойчиво говорил об осторожности. К сожалению, взаимопонимания в разговоре они не нашли. Возможно…
— Увы, невозможно — подытожил я — Николай не слушает отца, не будет слушать и меня. Если он принял решение поехать — значит, поедет. Н с ним должен быть кто-то… кто бы смог защитить его в случае опасности.
— А Лондон?
— Я не говорю про себя. Под то, что они задумали, нужен высококлассный специалист. Исполнитель. Его уже подобрали. И я кажется, знаю, где…
Лейтенант Дориан Грей содержался на правах гражданского лица в одной из одноместных кают корабля. За ним присматривали — но именно присматривали, а не содержали под арестом. Ему выдали обычную матросскую повседневную одежду без знаков различия, дверь в его каюту была открыта, и у двери поста не было. Трижды в день ему приносили еду в каюту, с обычного матросского стола. Что с ним делать пока никто не знал…
Предстоящий разговор был для меня важным — критически важным, одним из самых важных в моей жизни. Я не был вербовщиком — этому учатся годами — и тем не менее, я должен был завербовать его. Не на деньгах, не на биографических рычагах — на понимании праведности предстоящего дела. Это — высший пилотаж разведывательной работы, самые лучшие агенты работают не столько за деньги, хотя и за деньги тоже — сколько по идеологическим мотивам. Выполняя свою работу, агент должен искренне верить, что находится на стороне сил добра, вербовщик должен нарисовать перед ним такую картину, в какую бы агент поверил сразу и безоговорочно. А все эти шантажи или дешевые психологические приемы типа нейролингвистического программирования — чушь собачья. Все равно, что пара гамбургеров против обеда в дорогом ресторане…
В моем случае усугублялось, причем серьезно тем, что объект вербовки принадлежал к военной аристократии. Завербовать аристократа намного сложнее, чем обычного человека, в аристократах с детства воспитывается понятие долга и чести. Предательство же делает человека бесчестным, бесчестие для аристократа хуже самой смерти. Лучшая вербовка идет тогда, когда ты не ломаешь человека, а помогаешь осознать ему новую правду… Даже не так… Озвучиваешь то, о чем он догадывался, но боялся осознать до конца.
Но было и кое-что, что играло в мою пользу. Если бы мне предложили завербовать Дориана Грея месяц назад — отказался бы без колебаний, шансов почти нет. Но сейчас… Сослуживец предал его и пытался убить — в то время как предатель и агент противника спас жизнь. Государство объявило его преступником и террористом — его, аристократа голубой крови, чьи предки отдали жизнь за свою страну. Рухнул весь мир, мир военного братства, мир долга перед родиной, все повернулось с ног на голову. И теперь мне предстояло помочь ему построить для себя новый мир и новую систему координат…
Перед схваткой — это была именно схватка, пусть интеллектуальная, я переоделся во все новое. Со вкусом, одну за одной, выпил три чашки самого крепкого черного чая, какой кок смог заварить…
Все. Пора…
Бесшумно отошел в сторону ведущий в каюту люк…
Знаете… В рукопашной схватке опытный боец обычно еще до начала боя — стоит только встретится с противником глазами, понимает — сможет он его одолеть, или быть ему битым. Только вошел в каюту и сразу понял — смогу. Этот день мой.
Посидели. Напротив друг друга, Грей смотрел в пол, молча и я смотрел тоже. Помолчали.
— Мы должны спасти человека. Верней не так — ты должен его спасти… — начал я.
Грей молча смотрел в пол.
— Служить и защищать [Девиз полиции], помнишь?
Только не молчать. Тот кто заговорил — уже стронулся с места. Только не молчать…
— Эй… — я встряхнул его за плечи, Грей не отреагировал — ты можешь думать обо мне любое дерьмо. И ты имеешь на это полное право. Но скажи — я честный коп? Я честно работал для того, чтобы людей не убивали на улице, не стреляли в них, не взрывались бомбы — и все из-за того, что несколько веков назад один феодал победил другого. Тебе не кажется, что я не зря отпахал четыре этих проклятых года и по крайней мере заслуживаю ответа?!
— Мой ответ что-то изменит?
Есть!
— Он изменит все. Или не изменит ничего. Но для меня он точно кое-что изменит. Скажи — я честный коп?
