Александр Авраменко - Смело мы в бой пойдем…
На лестнице веселый топот. Кузьмин играет с моими «бойцами» во что-то радостное и подвижное. И откуда у них только силы берутся? Увидев меня, они прекращают скакать и квартальный секретарь интересуется — «Ну, как?», хотя ответ можно прочитать по моему лицу.
— Делайте своё дело, соратник. Упорствующий…
А в новом ресторане и в самом деле оказалась прекрасная кухня. И отменное мороженое. На следующий день, возвращаясь из академии, я увидел у дома старый обшарпанный пикап с кучей барахла и старуху Гершензон, сидящую на этой куче с видом Юдифи. Доктор стоял рядом, сжимая в руках зонтик, точно пытаясь изобразить какой-нибудь военный приём…
Пойдем, Макс, лифт уже подошел. Впереди нас ждет теплый прием и вкусный обед.
Мы всякую жалость забудем в бою,Мы змей этих в норах отыщем,Заплатят они за могилу твоюБескрайним японским кладбищем!
К. СимоновВитторио Леоне. Доброволец. 1939 год
Наша часть формировалась в Палермо. По гвардии Дуче был объявлен приказ. Требовались помощь нашим русским друзьям и единомышленникам. Им сейчас приходилось тяжело — шли жестокие бои на Востоке. Японцы и китайцы лезли, словно взбесившись, и не считаясь ни с какими потерями. Особенно японцы. Этих то понять можно было: сами они в боях участвовали редко, гоня перед собой толпы китайских солдат. Подкрепляя их энтузиазм рисовой водкой и заградительными пулемётами позади шеренг. Поскольку я служил в элитной дивизии «чернорубашечников», то нам иногда говорили больше, чем остальным итальянцам. Иногда даже показывали кинохронику, снятую под пулями отчаянными кинооператорами из русских рот пропаганды. Даже на экране это выглядело жутковато: груды мёртвых тел, самоубийцы-камикадзе, с минами на бамбуковых шестах, беспрерывные цепи наступающих, перемалываемые на жерновах русских укреплений. Резня на Востоке шла жуткая. Если бы не генерал Слащёв, перешедший к активной обороне, русские укрепления просто завалили бы горами мёртвых китайских тел, закрыв сектора обстрела. А отборные японские части прорвались в глубь Сибири и лишили бы наш Союз новейших заводов и богатых ресурсов. Сдача Дальнего Востока была смертельной для нашего нового Союза. Это понимали все, и русский Верховный Правитель, и германский Фюрер, и наш Дуче. Поэтому все старались облегчить ношу русского союзника, чем только могли. Фюрер, например, отдал почти половину своих полугусеничных тягачей, лишая германскую армию мобильности. Часть его транспортной авиации так же в поте лица трудилась на Дальнем Востоке, снабжая обороняющиеся из последних сил части всем необходимым. По темноватым слухам, упорно циркулировавшим в наших войсках, в боях принимали участие и германские добровольцы. Самое главное, что, несмотря на то, что львиная доля ресурсов шла на нужды войны, Верховный Правитель выполнял практически все взятые на себя Союзным договором обязательства. Бесперебойно в Италию поступали топливо, сталь, алюминий, удобрения. Так что, когда был кинут клич: Поможем русским братьям, — откликнулись многие. Причём, очень многие! Добровольцев было столько, что пошли Дуче в Россию всех желающих, итальянским женщинам пришлось бы искать себе мужей за границей…
Мне — повезло. Я попал во вновь формируемую часть, особую фашистскую дивизию «Джузеппе Гарибальди». В её состав входили два мотострелковых полка, танковый полк, артиллерийский полк, части снабжения и обеспечения. Со всей благословенной Италии было собрано лучшее, чтобы не ударить лицом в грязь перед союзниками: наши лучшие танки, лучшее стрелковое оружие, новейшие пушки. Все солдаты прошли строжайший отбор по физическим и политическим качествам. Это были отборные бойцы. В своей новёхонькой оливково-зелёной форме, в ботинках на тройной подошве ребята выглядели просто великолепно. Напутствуемые лозунгами и речью самого Дуче, летним июньским вечером мы погрузились на специальное судно и отправились за славой, как нам казалось. Врезались в память слова из прощальной речи Муссолини: не посрамите славу ваших великих предков, основавших величайшую в мире империю! Будьте их достойными преемниками! Вся Италия, весь мир, и я, Дуче, смотрю на вас! Вперёд, мои верные чернорубашечники, вперёд, к славе и подвигу!..
Впрочем, мы и без подобного напутствия были полны решимости помочь русским. К России нас отношение особое ещё со времён национального героя, чьё имя носила наша славная дивизия. Все мечтали о том, как покажут, на что способны потомки римских легионеров, о том, как разнесут вдребезги этих желтокожих. Мечты, мечты…
Хотя вначале всё шло хорошо. Более того, нам даже очень понравилось, когда вместо четырёх положенных рыбных дней в неделю нас стали кормить до отвала, как только мы пересекли границу России. Едва мы выгрузились в Одессе, как нас сразу перегрузили в поезд, и мы двинулись на Восток. Русские не теряли ни минуты. Те из нас, кто подцепил морскую болезнь, ещё не успели прийти в себя на твёрдой земле, как оказались в вагонах. Ехали мы долго. Даже успело надоесть. Зато собственными глазами убедились в правоте тех, кто говорил о бескрайних просторах России. Пейзажи за окнами казались нескончаемыми. Степи, леса, рощи… Огромные города. Индустриальные пейзажи. Страна казалась просто бесконечной! Впечатления от тайги вообще были неописуемы. Никогда в жизни я даже не мог представить себе существование подобных лесов. Деревья, толщиной в несколько обхватов, вершины, теряющиеся в синеве небес. Колоссальных размеров хмурые ели, синие до неестественности озёра, а какие реки! Одной, кажется, хватило бы для того, чтобы напоить всю нашу Италию! Величие седых уральских гор навсегда останется в моей памяти…
Наконец поезд достиг Монголии, где формировалась наша ударная группировка. Наш эшелон разгрузили в Урге, где и начались первые неприятности. Сам город врезался в память диким смешением восточной и западной архитектуры: современные дома европейского типа мирно соседствовали со старинными буддистскими дацанами. Множество памятников Правителя Монголии фон Унгерна и его соратников и друзей. Электрический свет и всадники в древних халатах, с плетьми за поясом и саблей на боку. Автомобили и верблюды, словом, всё перемешалось в причудливую, просто невообразимую смесь.
Прямо со станции нас отправили в лагеря, находящиеся в десяти километрах от города, посреди степи. К нашей чести могу упомянуть, что вся техника выдержала первый и последний экзамен этого марша. А почему последний? Да потому, что как только к нам в часть прибыли русские товарищи, то при виде наших грозных L6/40, вооружённых мощной 20 миллиметровой пушкой они в прямом смысле схватились за голову, не в силах выразить своё восхищение этой великолепной машиной и её свирепой красотой. Некоторое время русские офицеры от восторга могли объясняться только междометиями. Зато когда они обрели дар речи, то они высказались… Лучше бы я этого никогда не слышал. Вначале мы просто подумали, что они издеваются над нами. Но когда увидели сверхмощный русский БТ-7М, поняли их негодование. Приданные советники перешерстили всё наше вооружение, и в результате их деятельности мы остались только с артиллерией, пулемётами, огнемётными танкетками. Причём та часть из них, имеющие баки для боезапаса позади башни, заставили поставить дополнительную броню. Потом мы долго благодарили их за этот приказ. Так что, пока мы дожидались остальные части механизированной группы, скучать нам не приходилось: в срочном порядке наши солдаты осваивали русские винтовки и танки, а так же обучались тактике действий против противника, превосходящего нас численностью. Кроме того, изучались, так сказать, и некоторые специфические приёмы противодействия врагу, методы выживания в пустыне и тому подобное.
Тем временем прибыли и немецкие товарищи. Особый полк СС «Дойчланд», вооружённый великолепнейшими танками Т-3 с русской пушкой Л-10. Мы благодарили Бога за то, что русские друзья успели заменить нам танки. Командир нашей части генерал Джузеппе Приколо пообещал высказать Дуче по возвращению всё, что думает об идиотах, сидящих в наших конструкторских бюро и ваяющих эти гробы на гусеницах. Немцы были все как на подбор, не ниже метра восьмидесяти, белокурые, в новёхоньком камуфляже, только появившиемся в их войсках. Советники сразу оценили эту новинку и вскоре все войсковые швальни засели за пошив новой униформы, в которую переодевали всех без исключения. Львиную долю времени мы теперь отдавали боевому слаживанию частей. Это было непросто, ведь здесь собрались войска всех трёх держав Союза. Кое-какой опыт, конечно, уже имелся по этому поводу. Я имею ввиду Испанские события. Но в подобном масштабе — ещё ни разу. Препятствий была куча: начиная от языкового барьера и кончая уровнем военной подготовки частей. Как ни странно, наименее обученными оказались немцы. Нет, в храбрости им никто не отказывает! Наоборот, танкисты отличались просто беспредельной лихостью и отвагой! Но вот именно, что беспредельной. Не слушая никаких приказов, не обращая ни на что внимания, эсэсовцы упрямо ломились в лоб, неся потери от артиллерии и камикадзе. Пока, слава Мадонне, только условные. В свободное же время эти бестии шлялись по лагерю и задевали всех, кичась своим превосходством. Правда, недолго. Раз они нарвались, и очень неплохо! Откровенно говоря, все мы были этому только рады…
