Андрей Дай - Без Поводыря
Интересно было наблюдать, как смотрят друг на друга те и эти. Представители высшей гражданской власти в крае и местные богатеи. И те и эти, отправляясь в Томск, вряд ли думали, что им придется вот так сидеть напротив. Что я сведу их всех в одно место и заставлю принимать совместные решения.
Некоторые из чиновников, вроде того же Богданова, как я слышал, с торговым людом не то чтоб контактов не поддерживали, а и вовсе враждовали. Другие, как Александр Иванович Деспот-Зенович или полковник Ивков, – сами потомственные сибиряки. А значит, с местными же купцами не могли не дружить.
Впрочем, мне было абсолютно все равно. Я этот, едрешкин корень, симпозиум собрал только ради того, чтобы с себя еще одну, добровольно же взваленную, обязанность свалить. Хотел создать механизм самостоятельной кооперации, так сказать.
Идею давно вынашивал. Слова обдумывать начал, чтобы с прожектом к генерал-губернатору обратиться, еще когда с Алтая возвращался. И окончательно убедился в необходимости скорейшего решения этого вопроса, когда «мирил» текстильщиков в Колывани. Не нравилось, что по любому спорному вопросу купцы кидались ко мне. «Барин рассудит» – рабская философия. Неприличная для свободолюбивых сибиряков.
Суть идеи проста. Я полагал, что следует создать, так сказать, на общественно-государственных началах Торгово-промышленную палату, в которой любой обратившийся смог бы получить и нужную справку по наличествующим технологиям производства чего-либо, и найти поставщика необходимых товаров, и обратиться за помощью в сбыте своей продукции. Кроме того, как мне представлялось, проведение аукционов по разработкам недр края тоже должно были проходить под патронажем этой палаты. И как следствие, при этом же органе должен был быть создан арбитражный суд.
В идеале палата должна была стать настоящим монстром, объединяющим товарную биржу, консалтинговое агентство и центр, через который купцы и промышленники могли бы более тесно взаимодействовать с гражданскими властями. Причем большую часть деятельности палаты должны были осуществлять выбранные из числа самих купцов представители, а государство лишь присутствовать там в виде надзирающего и контролирующего законность сделок органа.
Я, наверное, не слишком понятно объясняю? Купцы, в большинстве своем, с первого раза не поняли. Начальники-то сразу усекли, что я существенную часть «кормушек» у чиновников хочу отобрать и весь процесс регистрации новых предприятий максимально упростить. Только эти самые начальники и еще одно сразу выяснили – мне было совершенно все равно, нравится им появление такой организации или нет. Нужные бумаги, подписанные цесаревичем Николаем, я им предъявил. И намерен был требовать результата. И непременно его получу, хотя бы уже потому, что головная контора палаты будет располагаться в Томске. Туда будет стекаться информация из филиалов, перерабатываться в информационные бюллетени и рассылаться обратно. Так что даже о намеке на возможность противодействия или, не дай Бог, неприкрытом саботаже мне станет очень быстро известно. Я ведь тоже в какой-то мере промышленник. И купец. И банкир. А скоро еще и золотопромышленником стану. Фрезе уже сейчас, наверное, при одной мысли об этом икать начинает. Хотелось бы мне посмотреть, как горные чиновники станут взятки требовать с управляющих моими приисками…
Сначала купцы стеснялись. Между собой шептались, переговаривались. Потом томские – они меня давно знают и к идеям моим привыкнуть успели – стали задавать вопросы. А я стал отвечать. Образно. С примерами. Разъяснял.
Из евреев первым «честный поляк» Хотимский решился – поинтересовался, как быть с запретом для подданных иудейского происхождения на некоторые виды деятельности. Я даже рта открыть не успел, как Куперштох вскочил – рассказал, как совместно с Ерофеевыми спиртозавод строил. Похвастался даже, что уже три суда выиграл. Окружной начальник, этот неугомонный Борткевич, решил – не мытьем, так катаньем… Только не на того напал. Ерофеевы помогли своему соинвестору из Казани пронырливого стряпчего выписать, а тот как с делами ознакомился, аж руки потер одну об другую. Таким ему это дело вкусным показалось. Теперь Лейбо Яковлевич намерен встречный иск Фортунату Дементьевичу вчинить. За попрание, так сказать, деловой чести.
Насмешил всех, в общем. Потом как-то проще стало. Вроде как этот старый еврей нас всех, разных, во что-то одно объединил. Споров, конечно, еще много было, уточняющих вопросов и вопросов коварных. О железной дороге и о железе много было сказано слов. Кого-то чугунка откровенно пугала, другой дождаться первых гудков паровозов не мог – ему товар в Россию везти нужно было, и он понимал, что Транссиб позволит оборачивать капитал не раз в год, а два или даже три.
Железо было нужно многим. Спрос был таким, что купчины были готовы в бороды друг другу вцепиться. Весной бум земельных продаж прошел, а к осени на новые уделы стали приезжать переселенцы. Чем-то арендаторов хозяева снабжали, но большую часть инвентаря – лопаты, например, топоры, насошники или плуги – планировали закупить уже на месте. Многие местные торговцы подрядились снабжать этих переселенцев и столкнулись с жесточайшим дефицитом металла.
Рассказал и о железе. Попросил Ваську Гилева выступить. Он, считай, все лето бумаги на концессию выправлял и знающих людей по европейской части империи выискивал. Зимой, после ледостава, планировал к месторождениям заранее срубленные и разобранные избы перевозить и начинать помаленьку ковырять гору. И железную, и угольную. И все бы хорошо, но чуточку они с братом сил не подрассчитали. Дорогое это оказалось удовольствие – на пустом месте шахты и доменные печи строить. Василий Алексеевич еще до начала мероприятия предупредил – если речь зайдет о железе да найдется желающий капиталы вложить – в них, Гилевых, станут пальцем тыкать.
Тюменские и тобольские промышленники таких проблем не имели. У них Урал рядом, а там этого гуталина… Гм… Короче говоря, там предложение было даже несколько выше спроса. Дело доходило до того, что Иван Иванович Игнатов – владелец одной из четырех тюменских верфей, уже года этак два на Суворовских заводах только чугун в чушках покупал, а железо уже у себя переделывал. Сам железо делал, сам паровые машины собирал и пароходы тоже сам строил. Вообще – интереснейший человек. Родился в 1833 году в старинном русском городке Белеве и так бы там всю жизнь и прожил, да случилось ему в начале шестидесятых годов за карточный стол сесть. Человек он увлекающийся и азартный. В итоге и свои деньги все проиграл, и имение брата, и чужие, взятые в долг…
Потом успокоился. На иконе поклялся больше никогда в жизни ни во что на деньги не играть – и уехал в Сибирь за счастьем. И ведь нашел. В Тюмени – известный человек. Убежденный холостяк и бабник, однажды из Томска целый пароход девиц привез. В Тюмени место было, Потаскуем называлось – оттого, что никому не нужно было. Там и трава-то нормально не росла – заброшенное, скучное место. Самая окраина. И вот именно там Иван Иванович свой дом и построил. А за ним следом и другие тюменские богатеи – пароходовладельцы Иванов и Колмаков, корабел Вардроппер. Только место это так и называется – Потаскуй. Но уже по другому поводу…
Так этот Игнатов тут же предложил Гилеву помощь. И специалистами, и деньгами. Еще предложил акционерную пароходную компанию на Алтае создать. Чтобы товары возить. Тот же чугун на мои заводы или хлеб поближе к будущей железной дороге. Я им еще и пассажирские корабли порекомендовал построить. Желающих быстро и без пыли путешествовать уже сейчас много, а будет и того больше.
Томский городской голова Дмитрий Иванович Тецков только о новой пароходной компании услышал – надулся как мышь на крупу. Ему новых конкурентов не хотелось иметь. Он с компаньонами только-только с одним справились, со слишком уж активным Адамовским, а тут новые появляются. Тецков, быть может, умом-то понимал, что рек у нас много, места всем хватит. И даже если пароходов в десять раз больше будет, и для них грузы найдутся. По тому же вон Иртышу в Синьцзян дойти можно. А там армия. А армия всегда в чем-нибудь нуждается.
Дмитрий Иванович не только из-за пароходов на меня обижался. Ему еще томскую выставку жаль этой непонятной торгово-промышленной палате отдавать было. Одно дело, когда в павильоне достижения местных выставлены, и совершенно другое – если со всей Западной Сибири. Тем более что наш Экспоцентр как-то сам собой, наряду с часовней Иверской Божьей Матери, одной из главных достопримечательностей сибирской столицы стал. Всякий, кто впервые в город попадал, непременно в стеклянный дом шел на новинки и чудеса науки поглазеть. Привык магистрат там распоряжаться. Товары одного купца выставлять, а другим от ворот поворот. Теперь же, если этой «ВДНХ» все общество станет распоряжаться, все вроде как в равных условиях окажутся. О том факте, что эту выставку вообще-то я придумал, а организовал – Менделеев, в магистрате уже благополучно забыли.
