Андрей Посняков - Сын ярла
Старый ярл, с мечом в руках, ждал приближения врага и улыбался. Все болезни словно покинули его, вернув для последнего боя былую ловкость и силу. Внизу, около дома, послышался какой-то шум — это спешили на помощь ярлу уцелевшие воины. Сигурд остановил их небрежным взмахом руки. Он знал — это последняя битва. И был рад этому. Потому зря дожидались его в лесу верные люди, зря прядали ушами заранее спрятанные кони. Мог бы уйти Сигурд. И мог бы внезапно нагрянуть потом, собрав людей по дальним усадьбам, мог бы… Но не хотел. Молча ждал Хастейна, улыбался.
Морской конунг жестом прогнал своих с крыши. Отбросив в сторону щит и секиру, вытащил меч:
— Согласен ли ты скрестить со мной даятеля злата, Сигурд ярл? Иль твой крушитель бранных рубашек давно заржавел без дела?
Сигурд перестал улыбаться:
— Кормилец воинов скоро напьется твоей крови, Спесивец. — С этими словами Сигурд легко, словно юноша, прыгнул вперед и первым нанес удар. Удар этот мог бы стать смертельным для пиратского ярла, если б тот не проявил свою всегдашнюю осторожность и не отпрыгнул резко в сторону. А старый ярл не унимался — лезвие его меча вновь взлетело, вспыхнуло на миг в лучах восходящего солнца и упало, встретив на излете затянутый кольчугой бок Хастейна. Да, если б не ловкость пирата и не качество кольчуги… Хищно осклабившись, морской конунг нанес скользящий удар по клинку Сигурда, и старый ярл слишком поздно понял опасность: так бились франки лысого короля Карла — резко провести лезвием вниз по вражескому клинку и, если повезет, раздробить руку. Хастейну повезло. Пальцы старого ярла разжались, залитые кровью, однако он подхватил выпавший меч левой рукой. Размахнулся… И в этот миг вожак пиратов, высоко подпрыгнув, ударил старика в грудь обеими ногами. Хрустнули ребра. Сигурд упал, выронив меч, и торжествующий Хастейн вогнал меч ему в шею. Кровь погибшего ярла оросила крышу длинного дома.
— Аой! — подняв окровавленное лезвие к небу, торжествующе прокричал Спесивец.
— Аой! — хором подхватили его викинги, жаждущие немедленно приступить к грабежу усадьбы. Чадя, горели подожженные пиратами амбары, стонали раненые — люди Хастейна волками шныряли около них: тяжелораненых добивали, легких, предварительно связав за спиной руки, отводили в сторону, к остальным пленникам. Пленников было не так уж и мало. В основном слуги. Жаль, не было женщин — те успели скрыться в горах. Зато вот вывезти все добро старый ярл не успел. С довольными криками пираты вытащили из дома огромные, обитые железными пластинами сундуки, полные сокровищ. Золото, иноземные ткани, дорогое оружие, серебряные монеты с непонятными надписями, посуда из цветного стекла — чего здесь только не было!
— Чуете, что мы еще найдем у этого скряги, Скьольда? — азартно прокричал Хастейн, погружая руки в сундук и подкидывая драгоценности в воздух.
Подхватив награбленное, викинги подожгли дом и, подгоняя пинками пленников, направились к драккарам. Ха! Кто-то уже сообразил перегнать флагманский корабль от мелководья к причалу. Туда и стоит нести сундуки, разделить по справедливости — на четыре части, затем каждую — еще на двенадцать, а уж после — личная доля!
Опьяненные относительно легкой победой и богатой добычей, пираты не сразу сообразили, что с их кораблями творится что-то неладное. Ну да, уж слишком много воинов толпилось на кораблях, вроде столько не оставляли? И сами драккары: их ведь осталось три из пяти — один до сих пор на камнях у входа во фьорд, другой уже затонул у причала. Тогда откуда четвертый? Вон он, с другой стороны причала — щегольский, легкий, с серебристой фигурой журавля на форштевне.
А с кораблей полетели стрелы. Копья, секиры, дротики. Захваченные врасплох викинги отступили к берегу. Впрочем, было уже поздно — треть их, пораженная стрелами и дротиками, нашла свою смерть на мелководье или у причала. С победными воплями, звеня оружием, посыпались с кораблей воины — их вел молодой незнакомый конунг с безусым юношеским лицом, в алом плаще и серебристой кольчуге. На мачте незнакомого корабля взвилось синее знамя с изображением белого журавля.
Хастейн приказал своим отступать. Снова, как всегда, действовал осторожно, проклиная растяп часовых на драккарах. Надо же, позволить врагам захватить корабли! Хотя еще посмотрим, кто кого. Еще поборемся. Еще посражаемся. Вот сейчас отойдем за камни, перестроимся, и тогда…
Пиратский ярл не успел придумать, что «тогда». Из-за спасительных камней в его воинов, свистя, посыпались стрелы. А с холма, со стороны близкого леса, спускался конный отряд. Хастейн выругался. Он знал — это конец, но не собирался сдаваться. А, вот впереди несется с причала молодой конунг. Интересно, кто бы это мог быть? Неужели старый враг Рюрик Ютландец? Как-то пронюхал, паскуда, что у Хастейна мало сил. Нет, это не Ютландец. Уж слишком молод. Что ж, прихватить с собой в Валгаллу вражеского ярла — что может быть приятней и почетнее? С ним и дорога в небесные чертоги не в пример веселее, а уж там, кто знает, может быть, они даже и подружатся.
— Аой! — Вытянув меч вперед, пиратский ярл рванулся обратно, оставляя своих воинов на пир вражеских копий.
Он шел напролом, проигравший морской конунг, знал — пощады не будет, да и не нужна она ему была, эта пощада. Умереть в битве, с мечом в руках — что может быть лучше?
Хельги заметил его еще издали. Кто-то из близких, кажется Ингви, рванулся было наперерез и тут же упал, держась за шею. Остальные кучей столпились вокруг молодого ярла — однако здесь и Заика с Хрольвом — эти-то откуда взялись? Все знали: ничего нет позорнее в бою, чем гибель хевдинга.
— Не мешайте! — воскликнул сын Сигурда. — Он ищет смерти. Что ж, он ее найдет.
Со звоном скрестились клинки — опять не по правилам: Хастейн не ожидал такого от этого сопливого бодрячка. Надо же, откуда он знает приемы иноземного боя? Следует быть осторожней. Следующий удар пиратский ярл нанес неожиданно. Долго выжидал, ждал, когда враг откроется. И рубанул отвесно, сплеча, слышно было, как хрустнули под кольчугой кости. Ага! Теперь — по следующей руке, а затем — в шею. Хельги еле сдержал стон от нестерпимой боли. Левая рука его повисла плетью, в глазах потемнело… Потемнело только на миг. Очнувшись, сын Сигурда ловко отбил удар. Хастейн — а Хельги почему-то не сомневался, что имеет дело с вражеским ярлом, — как и следовало ожидать, оказался очень опасным противником. Умным, осторожным, жестоким. Такого не возьмешь ни измором, ни обычными приемами боя. Значит… Значит — нужны необычные. Хельги, притворно пропустив неслабый удар — понадеялся на крепость кольчуги, и не зря, — отошел — не отскочил! — в сторону. Делал вид, что устает. Увидев это, Хастейн заработал мечом с удвоенной силой. Так, что молодой хевдинг поскользнулся, упал — на радость пиратскому ярлу, занесшему меч для окончательного удара… Но его так и не последовало, этого удара. Хельги поскользнулся не просто так — крутанулся с нижней позиции, опираясь на локоть, захватил ступней лодыжки противника, дернул на себя — и тот с шумом завалился на спину. А вот вскочить на ноги Хельги ему уже не дал! Не вставая, с силой ткнул мечом под кольчугу врага, снизу, чувствуя, как рвутся ткани. Хастейн взвыл, но тотчас, засучив ногами, затих. Его победитель, поднявшись на ноги под одобрительные крики дружинников, издав победный крик, поставил ногу на грудь поверженного врага. Он не знал в тот момент, что попирает ногою тело убийцы отца… и убийцы друга. Ингви Рыжий Червь так и не оправился от удара в шею, нанесенного ему пиратским ярлом. Умер, выпустив из холодеющих пальцев копье, упав лицом в грязную коричневую лужу.
Все было кончено. Большая часть пиратов пополнила ряды воинов Одина, некоторое количество предпочло плен. Усадьба, правда, лежала в руинах, но зато какие трофеи — целых три драккара…
Хельги, сын Сигурда, доказал всем, что достоин называться ярлом. Операция возмездия оказалась неплохо спланированной, хотя, может быть, в чем-то и примитивно. Пока воины Хастейна предавались грабежу, Снорри привел людей с хуторов, часть из которых тут же посадили на «Транин Ланги», а часть, ведомая вольноотпущенником Трэлем, знавшим в округе все козьи тропы, пустилась пешком к усадьбе Сигурда. Эффект неожиданности сработал как надо. Хельги, правда, переживал, что корабли не удастся захватить так просто. Удалось. Может быть, оставленные на кораблях викинги были слишком увлечены видом горящей усадьбы. А может быть, просто повезло. Ведь ярл без удачи — все равно что лодка без весел и паруса.
А как яростно сражались жители хуторов! Ладно, Фриддлейв — тот все-таки воин, — но и другие были ничуть не хуже. Отец, Свейн Копитель Коров, не хотел отпускать Фриддлейва, так тот сам ушел, рассудив, что отсиживаться в стороне, когда другие сошлись в смертной сече, — дело, недостойное воина. Побурчав, Свейн отпустил с сыном нескольких человек, а ближе к концу битвы и сам с остальными примчался. Тогда же прибыл и отряд Скьольда. Как же — делить победу кто будет?
