Иван Алексеев - Засечная черта
Лешие подпиливали деревья, маскировали подпилы. Они также пробежались, хотя бегом их движение можно было назвать весьма условно, через лес от места засады до засеки, чтобы точно знать время, требующееся им для совершения этого тяжелого марш-броска сквозь бурелом и густые заросли. В общем, к ночи все было готово для встречи противника, и теперь оставалось лишь ждать.
Ждать пришлось недолго. На второй день утром, когда десяток завтракал, наблюдатель на вышке засвистел заливисто, и от этого свиста учащенно забились сердца даже опытных бойцов, побывавших не в одном сражении. Все вдруг внезапно поняли, какое это счастье — просто сидеть в весеннем лесу на бревнышке, нагретом лучами яркого солнца, слушать беззаботное чириканье птах и не спеша есть наваристую кашу, спокойно беседуя с друзьями ни о чем и обо всем на свете. Сигнал с вышки пронзительно и резко отсек от них и весенний лес, и вкус пищи, и все те чудесные мелочи и ощущения, которые составляют нормальную человеческую жизнь и остаются незамеченными и неоцененными в обычной обстановке.
— Вижу за рекой сигнальные дымы!
Никому не надо было объяснять, что означают эти слова наблюдателя.
— Как там наши пограничные дозоры? Успеют ли уйти в станицы? — вслух произнес кто-то из бойцов то, о чем подумал каждый.
— Должны успеть. Люди опытные, бывалые, — уверенно ответил Разик, вновь озвучив общее мнение. — Мы же продолжаем заниматься по своему обычному распорядку вплоть до следующего сигнала.
Второй сигнал поступил уже на закате. — За рекой, верстах в десяти, огни костров! По всей степи! Не сосчитать!
— Ну вот, — голос Разика звучал подчеркнуто спокойно. — Завтра на рассвете двинутся к бродам и начнут переправу. Будем встречать на берегу. Со мной пойдут...
Он назвал имена трех бойцов. Желток, который, естественно, должен был оставаться на засеке с основными силами, все же открыл было рот, чтобы поспорить с другом, предложить свою кандидатуру в передовой дозор, но вовремя спохватился и произнес совсем другое:
— Как думаешь, командир, не пошлют ли они сейчас разведку за реку? Может, выставим боевое охранение да перехватим басурман?
— Ночью, по незнакомой местности? Толку-то от такой разведки... Да и нам не до ночных засад. Каждый боец на счету, всем надо хорошенько отдохнуть перед завтрашним боем. Нет, оставим только обычный передовой пост. Всем отбой на час раньше, подъем — за полчаса до рассвета!
На заре трое леших во главе с полусотником галопом проскакали по лесной дороге и остановились на склоне холма, в том месте, где дорога выходила из леса и спускалась в пойменный луг. И пойма, и сама река тонули в густом молочно-белом тумане. Алая заря полыхала в небе совсем не зловещими, кровавыми отблесками, а переливалась по-весеннему весело, постепенно сменяясь ярким солнечным светом.
«Хорошее предзнаменование!» — подумал каждый из четырех дружинников, готовившихся к неравной схватке.
«Якши! Добрый знак!» — решили десятки тысяч ордынцев на противоположном берегу и двинулись к переправе.
Орда шла к реке плотным строем, без боевого охранения, ее предводители были твердо уверены в своем подавляющем превосходстве, точно знали, что на противоположном берегу нет русских войск. Еще бы! Весь прошлый год хитроумные турецкие советники проводили грандиозную операцию по дезинформации русского царя, заставляя его поверить в дружелюбие врагов и предательство собственных воевод и пограничников.
Конная масса уже занимала все пространство перед плесом. «Наверное, и на других переправах их не меньше, — подумал Разик. — Вряд ли весь набег идет одной колонной. Все же классическим является вариант, когда движение осуществляется по трем направлениям, в обхват флангов, и сбор всех сил происходит непосредственно в месте решающей битвы. Только вот где эта битва состоится? Неужто прямо под Москвой, у стен Кремля? Ну, до этого пока далеко, а сейчас все же попробуем их слегка пугануть». Он тронул поводья, скомандовал:
— Бойцы, за мной! — И пришпорил застоявшегося коня.
Шеренга из четверых всадников вскачь спустилась с холма, уверенно и твердо встала на берегу. Однако, военачальник, приведший орду к переправе, высокий бунчук которого хорошо был виден на фоне ярко-голубого неба, никак не отреагировал на демонстративное появление противника и не стал высылать передовой отряд для разведки боем. Орда продолжала широким фронтом катиться к реке, очевидно намереваясь форсировать ее с ходу.
Вот уже первые ряды ордынской конницы вошли в воду, прошли по дну сотню саженей и пустились вплавь. Ордынцы переправлялись как обычно, держась за хвосты своих коней, намотав их на руку. А под мышками они приторачивали надутые кожаные бурдюки — необходимый элемент снаряжения любого воина, в которых между переправами хранилась вода для питья. Плавать степняки, естественно, не умели, и любой из них, лишившись бурдюков-поплавков, немедленно пошел бы ко дну. Оружие и поклажа были навьючены на коней или прикреплены к тем же поплавкам.
— При приближении неприятеля на дистанцию выстрела даем два залпа с перезарядкой из мушкетов и один — из пистолей. Потом сразу уходим вскачь, во весь опор по дороге на засеку. Вторые пистоли — запасные, на тот случай, если не сможем оторваться от погони, — спокойно и деловито скомандовал Разик, снял мушкет со спины и взвел курок.
Бойцы последовали его примеру. Их лица были напряжены и сосредоточены, но в них не было ни тени страха перед многотысячной ордой.
Конная лавина стекала в реку, заполняя ее сплошной массой лошадиных и человеческих голов. Передняя кромка этой темной массы уже преодолела почти четверть пути до противоположного берега, а всадники, остававшиеся пока на степном берегу, спокойно ждали своей очереди. На невысоком холме в тылу переправы неподвижно и непоколебимо возвышался бунчук ордынского мурзы, наблюдавшего за движением своего войска.
И вдруг спокойствие ордынцев нарушилось. Большой отряд степняков, повинуясь гортанному реву трубы, повернул влево и помчался вверх по течению. С расстояния почти в версту лешие не могли детально разглядеть все их действия, но, судя по всему, всадники принялись снимать с плеча и натягивать луки.
«Что же там произошло? Неужели пограничники решились атаковать врага во фланг? — озадаченно подумал Разик. — Но как, какими силами? Это же практически самоубийство, после атаки им не уйти от степняков!» Впрочем, разгадка странных маневров ордынского отряда не заставила себя долго ждать. Из-за излучины реки показался челн, обычное купеческое судно с округлыми боками, тихоходное и вместительное. Над его форштевнем высилась веселая резная морда конька-горбунка, а белоснежный прямой парус на единственной мачте упруго выгибался под свежим весенним ветром. Десяток длинных весел с каждого борта ударяли по воде не совсем в лад, но челн довольно бодро шел вниз по течению наперерез переправлявшейся орде.
Отряд, высланный, как теперь уже стало очевидным, на перехват судна, выпустил по нему тучу стрел, однако челн ловким и своевременным маневром вышел из-под обстрела и вновь приблизился к берегу, от которого отплывала крымская конница, начавшая переправу. «Молодец! — мысленно похвалил Разик неизвестного кормчего. — Даже Михась не смог бы лучше управлять этим суденышком».
А челн на полном ходу врезался в плотные ряды ордынцев, переплывающих плес, и продолжил движение прямо по головам людей и лошадей. Он давил и топил их не только форштевнем и днищем, но и каждым ударом тяжелых весел. Лешим с большого расстояния было не очень хорошо видно все происходящее на самом челне и вокруг него, но они разглядели, что стоявшие вдоль невысоких бортов люди методично били в воду копьями или баграми, уничтожая тех, кто не попал под днище или оказался вне зоны ударов длинных весел.
Вдобавок к этим трем поражающим факторам челн, который теперь уже с полным основанием можно было назвать кораблем, то есть боевым судном, обрушил на врага еще и залпы из пищалей и ружей. Его борта окутались клубами дыма, и река на обширном пространстве, там, куда уже не доставали весла, покрылась рябью от всплесков картечи.
Грохот залпа на миг заглушил захлебывающиеся истошные крики тонущих степняков и дикое пронзительное ржание искалеченных коней, идущих ко дну.
А корабль продолжал свое сокрушительное движение сквозь плотную массу переправляющейся орды. Причем он шел уже не прямым курсом, а переменными галсами, постоянно лавируя вправо-влево, чтобы уничтожить как можно больше врагов. Пройдя весь плес, на котором происходила переправа, корабль изящным маневром развернулся на стрежне и уже медленно, но по-прежнему уверенно плавными зигзагами двинулся вверх по течению, перекидывая с борта на борт свой единственный неуклюжий прямоугольный парус, мастерски используя для лавирования крутой бейдевинд, помогая себе участившимися ударами весел.
