Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича. Том второй
Брюллов же стоял рядом и не думал о таких приземленных вещах. Он не отрываясь смотрел на проезжающие мимо автомобили, на яркую световую рекламу, на одетых в незнакомые и непривычные наряды людей. Как это все было не похоже на тот Петербург, который он оставил всего несколько часов назад! И в этом странном мире жила его возлюбленная — женщина из будущего. Брюллов хотел, чтобы она стала для него родной и самой близкой на свете. Но он не знал — получится ли это у него.
— А вот и Вадим с Ольгой возвращаются! — Шумилин прервал лирические размышления художника, возвращая его в суровую реальность, — сейчас и мы с вами отправимся в путь. Ольга привезла одежду, вы переоденетесь, и Вадим отвезет вас к ней. Там вы и будете пока жить. А мне предстоит еще много работы. Думаю, что и вы не будете скучать…
Брюллов покраснел, и потупился. Он, словно неопытный в любви юноша накануне первого свидания, с замиранием сердца ждал того момента, когда они с Ольгой останутся вдвоем. Ждал, и боялся. Уж больно все происходящее было для него необычным и пугающим.
Сама же Ольга, веселая и прекрасная, бежала к нему, размахивая каким‑то непонятным предметом, завернутым в блестящую бумагу.
— Карл, — а я тебе мороженное купила! — закричала она. — Все считают, что мороженое сделанное в Петербурге — самое лучшее в России. Ты попробуй — тебе обязательно оно понравится!
А следом за Ольгой улыбаясь шел Вадим с большой сумкой в руке.
— Прошу, господа, — сказал он, передавая сумку отцу, — переодевайтесь. А мы с Ольгой тут постоим, подождем вас…
От Волги до Енисея…
Император уехал, а остальные стали ждать Никифора с одеждой для подполковника Щукина. Ждать им пришлось недолго. Казак привез все необходимое, и уже через четверть часа Олег был готов в путь.
Он с усмешкой посмотрел на свой сюртук, панталоны со штрипками, и цилиндр, и пробормотал себе под нос, — Эх, жаль, что меня сейчас не видят…
Кто именно должен был увидеть его в наряде XIX веке, он уточнять не стал.
Приглашенных в Зимний дворец у Салтыковского подъезда встретил камер — лакей, который проводил их в царские покои. Николай ждал их в своем кабинете на третьем этаже с окнами выходившими на Адмиралтейство. Вдоль стен кабинета стояли полушкафы, на которых лежали книги и портфели. Посредине, вдоль кабинета стояли два огромных письменных стола, третий же стоял поперек комнаты, с приставленным к одной оконечности его пюпитром. Везде царил порядок, каждая вещь лежала на своем месте. В простенке между окнами стояли большие малахитовые часы с таким же циферблатом. Вся без изъятия мягкая мебель — стулья и кресла — были изготовлены из карельской березы, и обита зеленым сафьяном.
Император пригласил всех располагаться вокруг стола.
— Господа, — сказал он, — здесь собрались люди, которые имеют отношение к величайшей тайне нашего времени, и кто желает оказать посильную помощь нашей любимой матушке России. Я заглянул в наше будущее, и ужаснулся. Державу ждут страшные испытания.
Меня мало волнует моя собственная судьба — жизнь самодержца принадлежит Богу и России. Но, перед тем, как я предстану перед Всевышним, я хотел быть уверен в том, что мною сделано все, что было в моих силах, дабы спасти моих подданных от грозящих им бед. Наши друзья из будущего уже помогли нам увидеть ожидающие нас опасности, и мы были бы очень им благодарны, если бы они подсказали — как нам лучше миновать эти угрозы, и что для этого можно и нужно сделать. Вас, Виктор Иванович, и вас, Олег Михайлович, я попрошу говорить мне все, что считаете важным и необходимым. С отсутствующим сейчас здесь Александром Павловичем Шумилиным я уже обсуждал некоторые вопросы дальнейшей судьбы России. Хотелось бы услышать и ваши мысли об этом.
Сергеев и Щукин переглянулись. Они поняли, что император хочет провести что‑то вроде военного совета. Конечно, им было о чем ему сказать, но без Шумилина и Антона Воронина все это могло выглядеть не совсем красиво. Хотя, и увиливать от прямо поставленного вопроса тоже было нельзя. На Николая это могло произвести плохое впечатление.
Олег, видимо, вспомнив данные ему инструкции, кивнул, и поднялся с кресла. Ему было немного не по себе. Нет, он никогда не был трусом, но сейчас, готовясь сказать нечто, что может изменить всю дальнейшую историю России, подполковник слегка оробел, и ему пришлось прокашляться, прежде чем его голос обрел привычную уверенность и силу.
— Ваше величество, — начал он, — господа. Я благодарю за добрые слова, сказанные вами про нас, ваших потомков. Действительно, России в нашей истории пришлось пройти через страшные испытания, и понести огромные потери. Многие государства, ненавидящие наш народ и нашу державу, сделают все, чтобы ослабить Россию и подорвать ее могущество.
Я принес с собой несколько папок с документами, в которых подробно рассказывается о тех нехороших делах, которые готовятся против России ее недругами. Так же там есть совершенно секретные сведения о людях, которые готовят эти нехорошие дела, а так же о некоторых ваших подданных, государь, которые служат не своему отечеству, а его противникам.
Но, прежде чем начать реализацию нашей информации, следовало бы определиться с целями, которые мы ставим. Как с ближними, так и дальними. А они, как я полагаю, следующие.
На Кавказе сейчас идет война с немирными горцами, в которой ежегодно гибнут сотни, тысячи храбрых российских воинов. Ее следует закончить как можно быстрее. Но, в то же время, необходимо воздержаться от излишнего кровопролития. Я знаю, ваше величество, что год назад у вас в аманатах оказался старший сын имама Шамиля, Джамалуддин. Сейчас ему десять лет, и он учится в славном Первом кадетском корпусе.
Полагаю, что надо в лице Джамалуддина подготовить верного России правителя Чечни и Дагестана. Тем более, что в нашей истории к этому и шло. Лишь во время Крымской войны, когда Шамилю удалось захватить Чавчавадзе и Орбелиани, их пришлось обменять на Джамалуддина, ставшего к тому времени поручиком лейб — гвардии Уланского полка. От тоски по России и любимой девушке он проживет недолго, и умрет от чахотки летом 1858 года в Дагестанском ауле Карату.
— Печальная история, — со вздохом сказал Николай, — надеюсь, что в этот раз все закончится для бедного мальчика счастливо. Так значит, Олег Михайлович, вы считаете, что нам надо будет ждать еще лет десять, чтобы закончить эту войну?
— Нет, ваше величество, — сказал Щукин, — войну надо закончить раньше. Необходимо лишить Шамиля поддержки англичан и турок. Немирные горцы получают ее из‑за границы, следовательно, надо блокировать территории, на которых орудует воинство Шамиля. Для этого надо организовать морскую пограничную службу. Патрульные корабли должны перехватывать суда, доставляющие горцам оружие, деньги и бойцов. А на суше пограничники должны перекрыть все дороги и горные тропы, не пропуская по ним караваны, следующие в Дагестан и Чечню.
Если нужно, я могу встретиться с командующим войсками Российской империи на Кавказе генералом Евгением Александровичем Головиным, и подсказать ему некоторые интересные решения.
— Пожалуй, так оно будет лучше, — кивнул головой Николай, — я вызову генерала от инфантерии Головина в Петербург. Вы, Олег Михайлович, с ним встретитесь и поговорите. Так же я направлю вызов командующему Черноморским флотом вице — адмиралу Лазареву.
— Вот и отлично, ваше величество, — кивнул Щукин, — я буду рад познакомиться с этими замечательными людьми.
Теперь о немного об азиатских делах. При теперь уже бывшем министре иностранных дел графе Нессельроде, то, что творилось на южных рубежах России, иначе чем странными делами назвать невозможно. А ведь именно там мы можем поразить прямо в сердце наших самых опасных и непримиримых врагом — британцев. Я говорю об Афганистане, где наши позиции гораздо предпочтительнее, чем у них.
К сожалению, при весьма таинственных обстоятельствах год назад в Петербурге был убит замечательный русский разведчик Ян Виткевич. Британцы заняли Кабул, и заставили афганского шаха Дост Мухаммеда бежать из своей столицы. А через год, в 1841 году в Афганистане начнется восстание против британцев, и они с позором будут изгнаны из страны.
Вот тут нам и надо поддержать законного монарха Дост Мухаммед шаха, оказать помощь афганцам, которые, в свою очередь, доставят много неприятностей британцам, ведущим в данный момент завоевательные войны в Индии.
В свое время, ваше величество, мне и Виктору Ивановичу, довелось побывать в Афганистане. Так что тамошние реалии нам хорошо известны. Для более успешного ведения там дел было бы неплохо побеседовать с Оренбургским военным губернатором и командующим Отдельного Оренбургского корпуса генерал — адъютантом Василием Алексеевичем Перовским. Он недавно предпринял неудачный поход на Хиву, но, как я слышал, духом не пал, и готов довести до конца свой замысел — добиться спокойствия на южных рубежах России.
