Авиатор: назад в СССР 12+1 - Михаил Дорин
— А мы ориентируемся на его отношение?
Класс указаний мы прошли. Пока я терялся в догадках, куда мы идём.
— Нет конечно. Но репутацию он вам может подпортить.
— Не вам, а нам, — поправил я Бурченко.
— Скрывать не буду, что моё ведомство сделает всё, чтобы на нас не падала тень. Про Министерство авиационной промышленности так не думаю.
После произнесённого, я остановился. Такое отношение Бурченко выглядело очень странным.
— Мы ваши указания выполняем, Андрей Викторович. Думаете, вы настолько незаметны на корабле, чтобы ваши действия остались незамеченными?
— Родин, вы же проницательный человек. Я вам лишь довёл возможный результат рапортов, жалоб, слёз и возмущений со стороны генерал-лейтенанта Ждунова, — усмехнулся он и подошёл ко мне вплотную, готовясь что-то прошептать. — Я своих не бросаю. Запомните это.
— Постараюсь.
Слова громкие, но за ними должны быть и действия. Равнодушия к нам со стороны Бурченко за время командировки я не видел, если дело касалось группы «Куб». В разговоре со Ждуновым он ему намекнул на верный порядок наших действий.
Тут я прислушался к громким голосам, доносившимся из кабинета предполётных указаний.
— Он действовал согласно обстановке и моего приказа. Мы с вами в боевом походе, а не на главном военно-морском параде!
Так громко может говорить только Ребров. Дверь в кабинет открылась, и в коридор вышел Павел Ветров. Вид у него был уставший и потерянный.
Он собрался что-то сказать, но Бурченко остановил его, приложив палец к губам.
— Свободны, молодой человек, — тихо сказал Андрей Викторович.
Ветров, судя по скорости перемещения, был очень рад подобной возможности. А вот мне не прельщало быть в роли подслушивающего.
— Я пойду.
— Останьтесь. Нам предстоит ещё разговор с командирами.
— Поговорить можно и после того, как они закончат.
— Ну, они уже полтора часа как определяют степень вины полковника Реброва и лейтенанта Ветрова, — взглянул на циферблат наручных часов «Омега».
Часы не самые дешёвые. Особенно если учесть, что они от американской фирмы.
— Интересная у вас модель часов.
— Да. Между прочим, это подарок товарища Русова. Мы с ним были в одной зарубежной командировке. По её окончании и получил от него.
Как же всё взаимосвязано! Не думал, что у Бурченко были такие контакты с будущими членами политбюро. Таинственный Русов продолжает открываться для меня с разных сторон.
Дверь в кабинет открылась с грохотом. Кто-то дёрнул её так, что она чуть с петель не сорвалась.
— Копаетесь, как Чебурашка в апельсинах, не знаете, где край, а где конец!
— Ребров, мы с вами не закончили, — крикнули Вольфрамовичу из кабинета, когда он вышел в коридор.
— У меня предполётный режим. Ваши же документы соблюдаю, — ответил он и направился в нашу сторону.
Давно я его таким заведённым не видел. Похож на вулкан, который вот-вот извергнет лаву.
— Родин, кто так летает? Чё ты его не сбил? — спросил у меня Гелий Вольфрамович.
— Кого?
— Да козла, которого ты гонял по заливу. Сейчас бы не безопасник нами бы занимался, а другой… институт глубокого бурения, верно? — обратился он к Бурченко.
— Подтверждаю, Гелий Вольфрамович, — довольно кивнул Бурченко.
— Хотя тут и своих особистов хватает. До встречи на предполётных, — пожал Ребров нам руки и пошёл дальше.
Войдя в класс, мы обнаружили совещающихся Граблина, генерала Совенко, командира корабля и представителей особого отдела Средиземноморской эскадры. Картина ясная, как белый день. Ветрова и Реброва вызывали по делу об аварии американского самолёта.
— Разобрались? — спросил Бурченко, поздоровавшись со всеми.
— Без ста грамм не получится, — улыбнулся один из особистов. — Вот бы хотели поговорить с товарищем Родиным.
Так-так! Ну, Бурченко! Не мог сказать, что на допрос меня ведёт.
— Я поприсутствую. Сергей Сергеевич — мой человек, — ответил Андрей Викторович, присаживаясь на стол в первом ряду.
— Избежать разговора не получится, как я понимаю? — уточняю.
— Думаю, вы не против. Ничего не скажете по поводу инцидента? — спросил у меня Совенко.
— Мне было некогда в последние пару дней. Да и про аварию, которую вы обсуждаете, я узнал от посторонних людей.
Тимур Борисович рассказал, что произошло. Паша Ветров, вылетев в составе четвёрки на перехват американцев, слишком увлёкся преследованием оппонента с борта авианосца «Карл Вильсон».
Он выполнил такой же отстрел ловушек, как и я, сделав «кадушку» вокруг самолёта американца. Тот не смог его удержать на своей высоте, резко снизился. Не успевая вывести самолёт из пикирования, лётчик ВМС США покинул кабину «Хорнета», дёрнув «за ручки».
В полёте Ветров доложил, что американец его обстрелял.
— Как вам история? — спросил у меня представитель особого отдела.
Кроме того, что сомнительно было вообще делать «кадушку» после обстрела, всё вполне реально.
— Правдоподобно. Извините, но почему вы спрашиваете меня?
— Это же ваш подопечный, — сказал Совенко.
— У лейтенанта Ветрова есть командир. Я ему никто.
— Вы его отбирали в полк вместе с полковником Ребровым. Отзывались о нём хорошо. Часто летаете с ним. Что можете рассказать нам про Павла Ветрова? — спросил особист.
— Вы уже сами сказали, что я отзывался о нём хорошо. Моё мнение не поменялось.
Зачем было тогда делать такой резкий и опасный манёвр, мне непонятно. Но ещё более удивляет, чего так пристали к Ветрову особисты.
— Вы ведь хорошо изучили его личное дело, так? — спросил за спиной Бурченко.
— Я не изучал его личного дела.
— Почему? — спросил один из особистов.
К чему клонят эти ребята? Как будто они не знают почему!
— Если вы не забыли, то перед вами гражданский человек. Какое я имею право ознакомляться с такими документами?
— Не имеете, но вы оценивали его лётные качества перед рекомендацией командованию, — улыбнулся Совенко.
— А у вас есть претензии к его лётным качествам. Вы ещё с американцев возьмите показания. Они с ним уже в боевой обстановке познакомились.
— Выбирайте выражения, Родин! Здесь старшие по званию находятся! — возмутился Совенко.
Что-то совсем я не узнаю своего командира в Анголе. Тогда он такими речами не бросался. Всё было на результат и качество работы направлено.
— Верно. Только я повторяю, что перед вами гражданский человек. У меня нет воинского звания, товарищ генерал-майор.
За спиной прокашлялся Бурченко.
