Амурский Путь - Василий Кленин
— Верно! Верно! — загомонили сторонники нападения. Чойджаб и тот слегка засомневался. Только уставший Абунай покачал головой.
Вышли на третий день после битвы. Каждый монгол теперь имел по три-четыре лошади, и все эти табуны ехали не порожняком, а с добычей. Пока шли не к Стене, а, скорее, обратно — на северо-запад. Поскольку атаковать Великую стену решили в районе уже знакомых Дурнову ворот Дацзинмэнь. Там рядом — богатый торговый город Чжанцзякоу, который можно от души пограбить, и совсем недалеко — казармы Сюаньфу, где, возможно, еще стоят чахарские восьмизнаменники. А до Пекина оттуда — всего полторы сотни верст.
Союзники шли достаточно бодро: весь обоз был на конях; хотя, чернорусская артиллерия слегка задерживала движение. Войско выходило из гор в Великую Степь, которая уже расцветала! На пару месяцев эта страна превратится в рай, покуда палящее солнце и сухие ветра не превратят ее в полупустыню. Но за это время монгольские стада отъедятся — и конные войска степняков станут страшной силой.
Внезапные атаки в Степи — это нонсенс. И не потому, что она плоская, и всё видно за сто верст. Тут как раз всё наоборот: подкрасться к врагу в этом изрезанном рельефе легко. Но вот незаметно подвести войско — никак. Над ним непременно будет стоять столб пыли; а дрожь земли от тысяч копыт слышно загодя. Так случилось и на этот раз. Неизвестно войско понимало, что скрыть инкогнито не получится, а потому просто неспешно вывалилось на хребет длинного северного холма.
Монголы. Тут без вариантов. Дурнову показалось, что их на холме — многие тысячи, но конные войска с их запасными да заводными лошадьми трудно оценить на глаз. Только вот какие это монголы? Те, что спешат на соединение со славным князем Бурни… или те, кого призвал император Канси уничтожить мятежников?
Большак с несколькими ближниками поскакал к бунчукам чахарского циньвана. Там уже кружили остальные предводители, о чем-то яростно споря.
— Кто они? Известно? — рявкнул Большак издалека, перекрикивая общий гомон.
— Хорчины, — мрачно ответил Бурни. — Знаки хошуй-эфу Шаджина.
Дурной и сам на миг побледнел: с хорчинами его связывали только плохие воспоминания. Но, услышав имя, невольно дернул повод. Он вспомнил это имя! В той, реальной версии истории император Канси пытался поднять против Бурни много племен. И все, как бы соглашались, но идти на бой с чахарами не спешили. Первым подоспел как раз князь Шаджин (не просто князь, а эфу — брачный родственник богдыхана). Судя по «Записям о монголах» — подоспел идеально вовремя. Войско императора только-только разбило мятежников, Бурни с братом и группой самых верных товарищей бегал от преследователей, сверкая подковами. И тут появился хорчинский князь. Добил остатки бунтовщиков, чуть не лично завалил и Бурни, и брата его — смешливого Лубдзана.
— Сколько их? — уже подъехав, уточнил Большак.
— Пара тысяч. Может, больше.
«Ну, пару тысяч одолеть можно, — прикинул Дурной. — Если грамотно всё организовать, если навести их конницу на пушки и пищали… Тем более, время подготовиться они нам дают».
— Князь, этим людям доверять нельзя! — жарко начал командир чернорусского отряда и наткнулся на кривую усмешку союзника.
Ну да, это же Монголия! О каком доверии тут вообще говорить можно! А уж между хорчинами и чахарцами — и подавно. Ведь именно хорчины чуть ли не первыми покинули монгольскую коалицию и стали служить маньчжурам, помогли роду Айсиньгёро стать богдыханами всей Внутренней Монголии (к тому времени северная Халха и уж тем более далекая Джунгария лениво поплевывали на этот титул). Хорчины же стали главными участниками травли чахарцев, выдавив правящий род из Монголии. Так что в итоге дяде, а после и отцу Бурни, пришлось идти на поклон к манчьжурам.
Да, действительно, бессмысленный совет Большак дал Бурни!
Так что же теперь? Готовиться к бою?.. Только вот хорчины совсем не спешили начинать сражение. Монголы здесь всегда стараются драться на стороне сильного.
— Знамена! — вдруг выкрикнул Дурной. — Князь, пошли к хорчинам вестников со знаменами войска Уджи, что мы добыли в битве. Пусть полюбуются.
Смуглый циньван кивнул и улыбнулся, сразу уловив идею — и вверх по холму, тяжко набирая разгон, устремился пяток всадников с императорскими трофейными полотнищами Восьмизнаменного войска. Не доехав до боевых порядков хорчинов, они просто бросили знамена на землю и припустили обратно.
Дурной смотрел, как потенциальный противник с «дарами» ознакомился… Хорчинское «море» шумно заволновалось, но с места не двигалось. Всё это время, чернорусские сотни и артбатарея занимали и обустраивали позицию, готовили оружие — под прикрытием союзной конницы.
— Думаю, они уже поняли — надо послов слать, — предложил чернорусский предводитель.
Бурни лишь покачал головой, удерживая волнующуюся кобылицу и испепеляя взглядом строй хорчинов.
— Сильный не посылает послов первым, — с неискренним спокойствием пояснил он. — Сильный ждет. Шаджин только поэтому и стоит на месте.
И все-таки богдыханов эфу не выдержал первым: от общего строя отделились всадники, нашли Бурни и пригласили его на переговоры. Наследник Северной Юани поехал сам — с остальными князьями. Это не был знак доверия; так мятежники показывали, что ничего не боятся. А Дурнова не взяли — это тоже был понятно чего знак. Большак нервно мял повод, вглядываясь в далекую встречу на высшем уровне. Если сейчас хорчины грохнут всех лидеров — весь поход, все затраченные усилия потеряют смысл. Конечно, остается Абунай (он даже старший в роду)… Но Дурной совершенно не верил в то, что этот уставший от жизни сиделец сможет успешно продолжать восстание.
С огромным облегчением он увидел, как его протеже возвращается назад — целый и невредимый.
— Ну? Что?
Глава 46
— Хошуй Шаджин изъявил желание воевать с нами бок о бок! — возгласил Бурни.
—
