Миллионы рождают власть - Алексей Шумилов
— То есть вы утверждаете, что Елизарова могли предупредить о проверке на полиграфе? — Моррис впился немигающим взглядом в лицо профессора.
— Не исключаю такой возможности, — кивнул дед. — Очень на то, похоже. Плюс, ещё что отметил. Уже потом, когда анализировал диаграммы и поведение клиента. Возможно, Елизаров немного выпил. Уж больно раскованным он был, и движения чуть несобранные.
— Он боксировал на ринге пару часов назад и побывал в нокдауне, — хмуро заметил Моррис. — Тяжелые удары по голове бесследно не проходят. Возможно, этим и вызвана некоторая расхлябанность.
— Возможно, — согласился профессор. — Я ни на чем не настаиваю. Просто излагаю свои мысли и наблюдения.
— Получается, Елизаров может быть профессионалом, то есть представителем спецслужб, знающим как обмануть полиграф, — задумчиво подытожил Майерс. — Но даже для профессионала проверка на детекторе лжи была бы неожиданностью и заставила нервничать. Следовательно, появились бы трудности с маскировкой реакций. Значит, скорее всего, его предупредили.
— Значит, предупредили, — согласился профессор. — А также научили, как действовать, чтобы проверка не дала результата. Во всяком случае, именно эта версия, все логично объясняет. Рекомендую также посмотреть его общение с нашим психологом, доктором Питерсом на видео. Получите незабываемые впечатления. Я это лично наблюдал за потайным стеклом в соседнем кабинете, а потом пересматривал на видеомагнитофоне. Пульт возле вас на столе лежит, пленка уже перемотана на начало. Посмотрите обязательно, для понимания ситуации. Психолог хотел залезть к нему в голову. А в результате он вывел врача из равновесия.
Майрес взял пульт и два раза щелкнул, включая телевизор и воспроизведение в видеомагнитофоне. Засветился большой квадратный экран «Джи Ви Си» напротив. Камера показала большой кабинет сидящего за столом худого чернокожего мужчину лет тридцати пяти в белом халате. Неожиданно дверь открылась. В кабинет заглянул молодой человек в бежевой рубашке и солнцезащитных очках.
— Разрешите? — вежливо уточнил он. — Меня к вам отправили.
— Мистер Елизаров? — уточнил врач, и, увидев утвердительный кивок, пригласил:
— Проходите, присаживайтесь.
Молодой человек разместился на стуле, напротив врача.
На минуту в кабинете воцарилось молчание.
Меня зовут Джон Питерс. Давайте поговорим мистер Елизаров, — мягко начал врач. — Расслабьтесь, успокойтесь. Расскажите, что вас беспокоит, о своих проблемах.
Молодой человек молчал.
— Я вас слушаю, — напомнил Питерс.
— А нечего рассказывать, — жизнерадостно улыбнулся Елизаров. — У меня все хорошо. Нет никаких проблем. Давайте лучше о ваших поговорим. Это будет интереснее.
— О моих? — на секунду растерялся психолог.
— Проблемах, — тактично напомнил молодой человек. — Что вас беспокоит? Вызывает чувство страха и тревожности? Например, не мочитесь ли вы по ночам в кровати прямо на спящую супругу? Может у вас возникает желание натянуть чулки в сеточку, лифчик, накрасить губки и станцевать зажигательный стриптиз перед зеркалом? Испытываете противоестественную тягу к животным? Например, мечтаете о страстном сексе с соседской болонкой с большим голубым бантиком на нежной мохнатой шейке? Ну не стесняйтесь. Наберитесь мужества и озвучьте свою проблему. Я готов поговорить с вами об этом, и вместе подумать, как её решить. Например, если страсть станет нестерпимой, голубой бант можно повязать на чучело суслика.
— К-какое чучело суслика? — врач даже растерялся от такого напора.
— С голубым бантиком, — подсказал Елизаров — Как у обожаемой вами соседской болонки.
— Что вы несете? — рассердился Питерс. — Нет никакой болонки.
— Вот поэтому вы и такой раздражительный, — понимающе улыбнулся молодой человек. — Потому что у вас болонки нет. С голубым бантиком. Это, конечно, ужасно. Но я готов исполнить вашу мечту, купить и подарить вам собачку, если пообещаете, что любовь к псинке будет сугубо платонической. Помните: никакого насилия, жизни собачек тоже важны. Если будет совсем невтерпеж, можете, в крайнем случае, поцеловать ей лапку.
— Так, — врач раздраженно хлопнул ладонью по столу. — Меня собаки не интересуют. Прекратите сейчас же!
— Понятно, — погрустнел Елизаров. — Значит, все-таки мочитесь в постели. И как к этому относится ваша супруга? Надеюсь, она не сильно сердится, из-за вонючей влажной простынки?
— Замолчите, — рявкнул Питерс. — Обследование проводить будем? Если нет, я звоню охране, пусть вас выведут отсюда к чертовой матери.
— Я же сказал, что абсолютно здоров, — наполнил Елизаров. — Но если надо, давайте.
— Возьмите, — психолог придвинул к пациенту стопку листов бумаги и ручку. — Я буду называть слова, а вы рисуйте.
— Хорошо, — покорно согласился молодой человек.
— Любовь, — произнес доктор.
Елизаров увлеченно заелозил ручкой. Через минуту он остановился и подвинул лист к психологу.
— Это, что? — ошарашено спросил доктор, держа рисунок так, что камере удалось ухватить его крупным планом. На листе был изображен худющий негр заплетенными в узел ногами, со ртом раскрытым в беззвучном паническом крике. Искаженная страданием рожа бедняги с вытаращенными белками глаз очень напоминала лицо доктора Питерса. Сверху, на негре, горой жира восседала, обтекая костлявую тушку несчастного многочисленными складками, обнаженная чернокожая баба со свисающими пудовыми сисями и злобной торжествующей улыбкой.
— Любовь, — скромно пояснил Елизаров. — Нарисовал, как вы и просили. Правда, здорово вышло?
— Понятно, — проскрипел доктор. — А теперь изобразите то, что вы понимаете под несчастьем.
Молодой человек снова заскрипел ручкой по листу. Через две минуты подвинул его к доктору. На этот раз орущего и заливающегося слезами худого негритенка с лицом Питерса, охаживал плетью по голой заднице самодовольный белый плантатор, фигурой напоминающий надутый шарик.
— Это, значит, по-вашему несчастье? — уточнил психолог, всматриваясь в рисунок.
— Конечно, несчастье, — подтвердил Елизаров. — Какое же это счастье, когда плетью да по голой жопе?
— Ладно, — скрипнул зубами доктор. — Давайте проведем другой тест.
Он достал из портфеля пачку картинок и придвинул одну к молодому человеку.
— Что вы видите?
Елизаров с сочувствием глянул на Питерса и ответил:
— Одинокого черного человека в белом халате, мечтающего о сексе с болонкой.
— Я о рисунке говорю, — проскрипел Джон, непослушными пальцами расстегивая ворот халата.
Оооо, — протянул молодой человек, рассматривая картинку. — А вы извращенец доктор.
— Почему, это? — язвительно поинтересовался Питерс.
— Ну как же, — удивился Елизаров. — Показываете мне порнографические картинки.
— И что это, по-вашему?
— Белый член с крылышками в черной заднице, — ответил молодой человек.
— Что? — растерялся доктор, подвигая картинку к себе. На ней была изображена клякса с белыми пробелами. — И где тут член в заднице?
— Ну вот смотрите, — Елизаров снова придвинул картинку к себе и обвел ручкой цветовые контрасты кляксы и белых пятен. — Вылитый же член, а тут крылышки. И задница вот.
— Действительно, похоже, — ошарашено пробормотал Питерс, рассматривая рисунок, — А вот этот?
— Я не буду это комментировать, — молодой человек с брезгливым лицом отодвинул картинку от себя. — Вы не только извращенец доктор, но ещё и гомосексуалист.
— Почему это? — переспросил психиатр.
— Вы Фрейда изучали? — с любопытством уточнил Михаил.
— Изучал, конечно, я же психиатр.
— Тогда должны знать, что
